Читать интересную книгу Дьявольская сила - Фриц Лейбер

Он взял свое пальто, фонарик, стащил с кроватей одеяла и вместе с женой заспешил вниз.

Спуск с седьмого этажа был для них делом довольно сложным — его больные ноги слушались плохо и не позволяли передвигаться с достаточной скоростью. Зато это избавило его от мобилизации и позволило наслаждаться семейным счастьем, когда все сверстники давно уже были на фронте.

С каждым новым взрывом стекла отчаянно дребезжали, и из всех дверей выскакивали перепуганные жильцы с одеялами и перинами в руках.

Убежище находилось в подвале. Это была большая комната с низким сводчатым потолком. Несколько крохотных окошек были заложены мешками с песком. Повсюду стояли шезлонги и раскладушки.

Упрямая пожилая леди, которая заявила, что никакой немецкий налет не заставит ее покинуть Лондон, была уже внизу, закутанная в просторный сиреневый халат. Вокруг нее лежали многочисленные свертки. В дальнем углу разместилась парочка стариков, любивших порассуждать о разных взрывах. Две известные певицы читали, лежа на своих раскладушках. В другом углу грузный штабной капитан раздраженно сражался с заевшей молнией спального мешка.

Свет от единственной лампочки под потолком был притушен чьим-то темным носовым платком.

Налет ожидался долгий и сильный. Мешки с песком приглушали звук взрывов, но стены здания продолжали угрожающе содрогаться. Никто не разговаривал. Прошли то времена, когда в убежище еще слышались шутки и смех. Две ночи назад разбомбили дом напротив, и команда саперов до сих пор вытаскивала из-под обломков погибших.

Наконец постель для Мэригольд была готова. Улыбаясь, он повернулся к ней, и она рассмеялась. Ее счастливый смех разнесся по убежищу, и сердитый штабной капитан с недовольным видом окинул их осуждающим взглядом. Он с тревогой прислушивался к шуму вновь приближающихся самолетов.

— Ты посмотри, какая я идиотка, — сказала она. — Я до сих пор держу в руках одеяло.

Мэригольд кинула его на раскладушку, и одеяло ярким пятном загорелось на сером фоне брезента. Наконец она улеглась, он заботливо накрыл ее сверху, а под голову вместо подушки положил свое свернутое пальто.

Никто не хотел спать, но все лежали тихо. Многие читали, либо делали вид, что читают. Где-то наверху надсадно рычали тяжелые самолеты, выли бомбы и зловеще ухали отдаленные взрывы. В убежище было сыро и холодно.

И вдруг в тишине подвала из коридора раздался громкий женский голос с сильным иностранным акцентом. Это было настолько же необычно, как если бы кто-то громко заговорил, например, в церкви.

— Спасибо вам. Я побуду здесь, пока все это не прекратится.

Дверь открылась, и в комнату вошла женщина. Ей указали на пустую раскладушку рядом с Мэригольд.

— Это кровать миссис Фостер, мисс.

Девушка сразу смутилась, поняв, что в помещении все молчат, и тихо присела на краешек раскладушки.

— Там нет одеяла, — шепнула Мэригольд.

Он поднялся и предложил незнакомке сложенный коврик, который лежал у изголовья его постели.

— А то вы замерзнете, — сказал он.

— Вы очень добры, — ответила она, улыбаясь. — Я пришла к подруге — она живет наверху, — но неожиданно начался налет. И я решила побыть пока здесь.

Девушка опять улыбнулась и развернула предложенный коврик. На секунду их руки соприкоснулись, когда он помогал ей постелить его на раскладушку. Девушка легла и закрыла глаза. Вокруг головы у нее был обмотан вязаный красный шарф, который почти полностью скрывал ее волосы. Девушка лежала не шевелясь. В тусклом свете он все же разглядел ее милые черты и пожалел, что не взял с собой альбом для набросков.

Раздался сильный взрыв, потом еще три подряд — все ближе и ближе. Темные фигуры людей встревоженно зашевелились. Мэригольд тоже заворочалась под одеялом, потом повернулась и отыскала его руку. Она крепко сжала ее в своей холодной ладони. Но пальцы у нее не дрожали.

— Милый… Милый… — шептала она.

— Все в порядке, дорогая.

— Нет, я не боюсь, — быстро ответила она. — Просто я понимаю, что в любой момент могу умереть, а мы так еще мало прожили вместе и так сильно любим друг друга. — Она придвинулась к нему ближе и положила свою голову на плечо мужа. Ее волосы пахли папоротником. Он поцеловал ее, и Мэригольд, улыбнувшись, закрыла глаза.

— Любимый… Здесь мы в безопасности. Ты же знаешь, любовь моя, что мы можем умереть только вместе, правда же? Поэтому бомбы нам не страшны, да? Я так люблю тебя, дорогой мой. Никто на свете так еще не любил. Для меня никого нет лучше тебя, и ничто не сможет разлучить нас. Ты ведь никогда не бросишь меня, правда? Я каждый день благодарю бога за то, что у тебя не такие кости на ногах, как у всех, потому что теперь они не смогут отнять тебя у меня. Да, я знаю, что тебе не нравится, когда я так говорю, но ты подумай обо мне, дорогой. Что бы я без тебя делала?

Он крепко обнял ее, прижал к себе, поцеловал в веко и нежно погладил волосы, чтобы она успокоилась.

— А ты бы очень переживал, если б со мной что-нибудь случилось? — вдруг взволнованно спросила она, не обращая внимания на близкие взрывы, которые после короткого перерыва снова начали сотрясать подвал.

— Я не смог бы жить без тебя, — пристально глядя на нее, серьезно ответил он, — Ведь ты — вся моя жизнь.

Она облегченно вздохнула, закрыла глаза и замолчала. И так они тихо лежали рядом, спокойные и счастливые, а налет продолжался, и бомбы с воем рассекали небо, загорались фабрики, рушились церкви и мосты, как невесомые карточные домики на осеннем ветру.

И тут Мэригольд заговорила опять:

— Как ты думаешь, какой национальности эта девушка?

Он заворочался и никак не мог сообразить, о чем она спрашивает; ведь все его мысли были о ней…

— Наверное, чешка. Она красивая, — добавил он. — Прямая твоя противоположность — белокожая, темноволосая и худая. А ты у меня такая пышка, светленькая и румяная… Хорошо бы написать ее портрет в этом красном шарфе.

Он говорил так тихо, что девушка не могла услышать его, но она почему-то открыла глаза, посмотрела на него и улыбнулась.

Тем временем гул бомбардировщиков прекратился, и неожиданно наступила полная тишина.

— Улетели, — с облегчением вздохнул кто-то, и отовсюду послышались шутки по этому поводу. В убежище началось оживление. Прозвучала сирена отбоя.

Мэригольд спала. Она была так безмятежна под этим цветастым розовым одеялом, что ему не хотелось будить ее.

Он заметил, что штабной капитан поднялся и направляется к выходу, и бесшумно двинулся вслед за ним. После спертого подвального воздуха в коридоре было свежо и прохладно.

— Хочу посмотреть, как там наверху, — сказал капитан, — Да и пора бы уже перекурить.

Они поднялись по крутым каменным ступенькам, миновали еще один коридор и оказались перед входной дверью.

Ночной туман прорезали блуждающие лучи прожекторов. Высоко в небе зловеще горел маленький красный огонек, медленно уплывающий по направлению к Ламбету. Они пересекли набережную, подошли к широкому каменному парапету и, облокотившись на него, закурили, задумчиво глядя на блестящую гладь воды и темные силуэты неподвижных буксиров. Мелкие волны ритмично бились о борта пришвартованных катеров, а легкий ночной ветерок гнал над Темзой приторный запах гари.

Все случилось будто бы одновременно: адский скрежет и рев наверху, тяжелый удар об асфальт, когда их с капитаном швырнуло лицом на землю, и обвальный грохот падающих обломков, с диким лязгом исчезающих в облаке пыли.

Эти доли секунды показались ему целой вечностью. За них он успел почувствовать, как смыкается вокруг него липкий круг нестерпимого, смертельного ужаса и вместе с ним растет мучительное желание скорее узнать обо всем. Они вскочили и бросились ко входу в подвал. Перед ними стоял уродливый остов дома без перекрытий и дверей, без звонков и без лестниц. Тяжелое семиэтажное здание за какие-то мгновения стало грудой жутких дымящихся развалин и теперь чернело в тумане как огромный потухший погребальный костер.

Внезапно весь мир причудливо исказился и нелепо сместился куда-то. Он ничего не мог понять: незнакомые лица казались знакомыми, а привратник, с которым он часто беседовал, возвращаясь вечерами домой, был теперь неузнаваемо чужим и далеким. Ничто больше не имело значения, только слишком уж медленно работала бригада спасателей. Разве они не знают, что каждая минута сейчас на счету? Ведь там, под обломками, осталась Мэригольд, и они просто обязаны спасти ее. Но минуты тянулись, словно часы, какие-то люди задавали ему вопросы, а из белых букв на их шлемах складывались не имеющие смысла слова. Приехали машины скорой помощи, и на мостовую опустили носилки с подушками и одеялами. Опять зазвучал отбой. Будто теперь это имело хоть какое-то значение.

Он говорил о чем-то с незнакомыми людьми, потом кто-то предложил ему бренди, и он молился, как не молился еще никогда, призывая на помощь Провидение, предлагая Богу все, чем он обладал, в обмен на живую Мэригольд.