– Я коп. Я знаю, что это значит, когда зачитывают права.
– Отлично. Детектив, вашим непосредственным начальником является лейтенант Рене Оберман, отдел наркотиков, верно?
– Да.
– Под началом лейтенанта Оберман вы часто работали в паре с детективом Биллом Гарнетом из того же отдела.
– Да.
– Совсем недавно вам и детективу Гарнету было поручено вести следствие по делу Джеральди. Согласно моей информации, детектив Гарнет считал, что близок к раскрытию дела.
– Мы вели следствие по нескольким направлениям.
Ева открыла файл и пролистала его, словно отыскивая какие-то конкретные данные.
– Какие-то из этих направлений были связаны с информацией, полученной отныне покойного Рикки Кинера, осведомителя вашего лейтенанта?
– Насколько мне известно, нет.
Ева насмешливо изогнула бровь.
– Вы не пользовались информацией из этого источника?
– Нет.
– А Гарнет?
– Насколько мне известно, нет.
– Существует весьма высокая вероятность, детектив, что поскольку Кинер и Гарнет были убиты в одном и том же месте, их убийства связаны или общим исполнителем, или общим умыслом, или и тем и другим.
– Я не верю, что Кинер был убит, – угрюмо буркнул Бикс. – Я думаю, он перебрал с дозой. С такими, как он, это случается.
– Ну, это не вам решать, детектив. Это решаю я вместе с судмедэкспертом на основании улик, а они указывают на убийство.
Ева закрыла файл, открыла другой – с фотографиями Кинера на месте убийства, – а затем извлекла фотографию убитого Гарнета и положила их рядышком.
– Было бы чрезвычайно странным совпадением, если бы детектив Гарнет был убит на том же месте и вдруг оказалось бы, что его смерть не имеет никакого отношения к смерти Кинера. Плюс к тому, вы вместе с Гарнетом вошли в квартиру Кинера после его смерти и произвели незаконный обыск.
– Мы считали, что у нас есть законный повод, и не знали в тот момент, что Кинер мертв.
– А законный повод – это возможная связь с вашим расследованием.
– Совершенно верно, – подтвердил Бикс.
– Но вы раньше не обращались за сведениями к Кинеру.
– Я не обращался. Как я уже говорил, мне неизвестно, обращался ли к нему Гарнет. Он сказал, что у него есть наводка и что нам надо встряхнуть Кинера.
– Что это была за наводка? Зачем его надо было встряхивать?
– Я не знаю.
Ева отодвинулась от стола.
– Вы с Гарнетом работали над крупнейшим, как вы считали, делом, причем полагали, что оно вот-вот раскроется. У него есть наводка, и вы оба идете на квартиру к осведомителю вашего лейтенанта. Но вы не спрашиваете зачем, не знаете, что именно вы искали, когда проводили незаконный обыск, не спрашиваете, каким образом Кинер связан с вашим расследованием.
Бикс пожал плечами. Это было его первое движение с тех пор, как Ева вошла в комнату для допроса.
– Гарнет хотел его встряхнуть. Я только помогал.
– У тебя не так уж много полицейского любопытства, правда, Бикс?
– Я делаю свою работу.
– Ты исполняешь приказы. Ты считал Гарнета напарником или старшим по званию?
– Он был и тем, и другим. А теперь он ни то, ни другое.
– Вы с ним хорошо ладили?
– У меня с ним не было проблем.
– Вы были друзьями?
– У меня с ним не было проблем, – повторил Бикс.
– Тебя не смущало, что твой напарник и товарищ по команде употреблял запрещенные наркотические вещества? Те самые вещества, которые вам было поручено изгонять с наших улиц?
– Мне об этом ничего не известно.
– Ничего не известно? – переспросила Ева. – Или ты лжешь, или ты глуп. Я выбираю ложь, потому что таких глупцов, чтоб не распознать, когда их напарник под газом, нет на свете, а если они и есть, им никогда в жизни не сдать экзамен на детектива и уж точно не пробиться в отдел наркотиков.
– Думайте что хотите.
– О, я последую этому совету! И вот что я думаю. Я думаю, что Гарнет в последнее время сильно облажался. Я думаю, он давил на Кинера. – Ева толкнула фотографии через стол. Бикс едва взглянул на них. – Кинер ведь не случайно бросил свою квартиру и перебрался в убежище. Не случайно кто-то его там нашел и убил, да еще таким замысловатым способом. Это полный облом – вот так потерять осведомителя, да притом еще осведомителя своего босса. Но мало этого, он облажался еще больше и незаконно вломился в квартиру Кинера, провел – вместе с тобой – незаконный обыск. При малейшем давлении он набросился на старшего офицера, скомпрометировал при этом свою собственную начальницу и заработал отстранение. Но ему и этого мало! Он накачивается наркотой и нападает на меня! С оружием в руках! И вот тут до него наконец дошло, что он спекся, – добавила Ева. – Тогда он находит приятеля – еще одного члена команды, но не своего напарника. Потом возвращается на место преступления, которое я курирую, ломает мою печать, входит и… оказывается с перерезанной глоткой. Бикс молчал.
– Я думаю, когда коп проваливается с таким треском да еще за столь короткое время, тот, кто с ним работает, что-то об этом обязательно знает. Я думаю, когда коп подсаживается на наркоту, его напарник, обученный распознавать симптомы, что-то об этом знает. Что твой напарник знал об убийстве Кинера, Бикс?
– А ты б его спросила. – Еле заметная усмешка тронула губы Бикса. – Да вот беда: он мертв.
– Как кстати! Ты же был в армии, верно, Бикс? – спросила Ева, открывая еще один файл.
– Я служил.
– Обучен обращаться с оружием, обучен приемам борьбы. Знаешь, как пользоваться ножом. Нож убивает быстро, тихо… весьма ценный навык. – Ева вскинула взгляд. – Твои родители тоже были военными, твой старший брат служит до сих пор. Это у тебя в крови, ты знаешь, как это важно – исполнять приказы. Когда ваш лейтенант отдает приказ, вы его исполняете, да, детектив?
– Да.
– Все приказы без исключения? Без сомнений?
– Да.
– Вы уважаете своего лейтенанта?
– Да.
– Вы преданы ей?
– Да.
– Поведение Гарнета, его действия, отсутствие дисциплины, неуважение свидетельствуют не в пользу лейтенанта Оберман.
– Гарнет сам за себя отвечал.
– Ты же знаешь, как работает командная цепочка, Бикс. Ты всю свою жизнь в ней прожил. Гарнет был паршивой овцой, и это делает лейтенанта Оберман паршивой овцой.
Вот теперь ей удалось зажечь искру в его глазах.
– Да она стоит двух таких, как ты.
– Я уважаю верность, даже направленную не по тому адресу. Действия и поведение Гарнета выставили твоего лейтенанта неумехой, выставили ее дурой, неспособной командовать, контролировать своих людей, призвать их к дисциплине. Ее родной отец разочарован ее неспособностью проявить командирские качества.