Читать интересную книгу Принц Галлии - Олег Авраменко

— А я полагал, что это была твоя идея.

— Это была наша общая идея. Когда я сказала отцу, что хочу стать твоей женой, то думала, что он лишь посмеется надо мной. Но он отнесся к этому очень серьезно. В письме к твоему отцу, предлагая обручить нас, он пообещал сделать меня наследницей престола, если твой отец, в свою очередь, завещает тебе Гасконь. Он пола...

— Да что ты говоришь?! — перебил ее пораженный услышанным Филипп. — Неужели так было?

— А ты не знал?

— Нет. Тогда отец вообще со мной не разговаривал, а потом, когда мы помирились... Думаю, он просто побоялся признаться мне в этом. Побоялся моего осуждения... Черт возьми! — Филипп досадливо закусил губу. — А как же твой брат? — после секундного молчания спросил он.

— Педро не будет королем. Это было ясно уже тогда и тем более ясно теперь.

— Твой отец намерен лишить его наследства?

Изабелла грустно вздохнула:

— Ты же знаешь, каков мой брат. Тряпкой он был, тряпкой и остался. Навряд ли он долго удержится на престоле и, надо отдать ему должное, прекрасно понимает это. Педро сам не хочет быть королем. Он панически боится власти и вполне довольствуется своим графством Теруельским. Отец дал ему последний шанс — жениться на кузине Маргарите...

— Это безнадежно, уж поверь мне.

— Я знаю. И скажу тебе по секрету, что сегодня ты поцапался с будущим королем Арагона.

— С Фернандо?! О Боже!..

— Только никому ни слова, — предупредила Изабелла. — Об этом не знает даже Мария. Для пущей верности отец решил дождаться, когда Маргарита со всей определенностью назовет имя своего избранника, и лишь тогда он объявит Марию наследницей престола.

— Но Фернандо! — воскликнул Филипп. — Он же отдаст Арагон на растерзание своим дружкам-иезуитам.

— Не беспокойся. Мой отец еще не стар и рассчитывает дожить до того времени, когда с иезуитами будет покончено.

— А если...

— Все равно не беспокойся. Мария властная женщина, пожалуй, еще властнее Маргариты, и не позволит Фернандо совать свой нос в государственные дела.

— Однако она любит его. При всем его скверном характере и дурных наклонностях, Мария просто без ума от него. А любящая женщина зачастую становится рабой любимого ею мужчины.

— Так таки и без ума? — криво усмехнулась Изабелла. — Ее безумная страсть к Фернандо нисколько не помешала ей переспать с тобой — и не единожды, кстати. Мария сама призналась мне в этом.

— Ну и что? С ее стороны это была лишь дань моде.

— Не скажи! Из ее слов я поняла, что представься ей снова такой случай, она без колебаний изменила бы своему безумно любимому мужу с тобой. И между прочим, Мария сама не уверена, от кого у нее дочка — от тебя или от Фернандо.

— Я тоже не уверен, — с горечью произнес Филипп. — Как бы мне хотелось знать наверняка... Ах! — спохватился он. — Но почему твой отец не посвятил меня в свои планы? Ведь через год я становился совершеннолетним, и мы могли бы пожениться даже вопреки воле моего отца.. Черт! Тогда бы он поломался немного, но в конце концов признал бы меня наследником без этой семилетней волокиты. И сейчас мы бы уже владели всей Галлией и потихоньку прибирали бы к рукам Францию и Бургундию... Как глупо все получилось!

Изабелла опять вздохнула:

— Да, отец сглупил. Он дожидался твоего совершеннолетия, не предпринимая никаких шагов, все ждал, увенчается ли успехом заговор молодых гасконских вельмож, а когда стало известно о твоей женитьбе, об этом мезальянсе...

— Тогда я просто потерял голову от любви, — быстро перебил ее Филипп. — Я проявил обыкновенную человеческую слабость, поддался чувству — что недопустимо в нашем положении. А сопротивление отца и друзей лишь укрепило меня в намерении жениться. Другое дело, будь мы с тобой помолвлены, пусть даже тайно — тогда бы все сложилось иначе.

— Да, — с грустью согласилась Изабелла. — Тогда бы все сложилось иначе. Особенно для меня... Узнав о твоей женитьбе, отец ужасно разозлился — и больше на себя и на меня, чем на тебя. Он упрекал себя за излишнюю осторожность и благодушие, а меня — за то, что я, взрослая девушка, не смогла соблазнить такого сопливого юнца, как ты. — Она нервно хихикнула. — Вот так-то. Поначалу отец собирался потребовать от Святого Престола, чтобы твой брак был признан недействительным, затем передумал, плюнул на все и выдал меня замуж. — Снова вздох. — Он предложил мне на выбор две кандидатуры — кузена Фернандо и этого... брр! — Она содрогнулась.

— И ты выбрала Филиппа Французского? Но почему его, а не Фернандо? Потому что он наследник престола?

— Нет, не потому. Я поступила так из-за тебя. Ведь женившись, ты уехал в Кастилию — а я не желала больше встречаться с тобой. Тогда я возненавидела тебя, я готова была тебя задушить... Если бы только я знала...

Филипп запечатал ее рот поцелуем. Он уже раз слышал подобные откровения от Амелины и не хотел услышать их вновь от другой женщины.

— Прошлого не вернешь, дорогая. Хватит горьких воспоминаний, давай займемся настоящим. Пойдем в спальню, у нас очень мало времени.

Изабеллу прошибла мелкая дрожь.

— Филипп... милый...

— Ты не хочешь? — удивленно спросил он. — Уже передумала?

Она напряглась и побледнела.

— Нет-нет! Я... хочу, но... Только не надо спешить. У нас еще полтора часа... даже больше... Прошу тебя, не спеши. Пожалуйста...

Филипп нежно прикоснулся ладонями к ее бледным щекам.

— Ты так боишься прелюбодеяния?

— Нет... нет... Я... я боюсь...

— Ты боишься вообще заниматься любовью?

Изабелла всхлипнула — раз, второй, третий...

— Да разве я когда-нибудь занималась любовью?! — истерически выкрикнула она и разразилась громкими рыданиями.

Филипп не пытался утешить ее. Он понял, в чем дело, и решил, что сейчас самое лучшее — дать ей выплакаться вволю.

Наконец Изабелла успокоилась и, то и дело шмыгая носом, заговорила:

— Мой муж — грязное, отвратительное, похотливое животное. Меня тошнит от одного его вида. Он... он... Каждый раз он насилует меня. Он настоящий изувер! Он делает мне больно... — Она прижала голову Филиппа к своей груди. — Боже, как мне больно! В первую ночь, когда я увидела его... это... его раздетого — я упала в обморок... а он... он пьяный набросился на меня и... — Ее затрясло от нового приступа рыданий.

Из глаз Филиппа тоже потекли слезы.

— Потерпи, милая, — захлебываясь, говорил он. — Потерпи немного. В следующем году я стану соправителем Галлии, и тогда объявлю Франции войну. Пора уже кончать с существованием нескольких государств на исконно галльских землях — я соберу их воедино и возрожу Великую Галлию, какой она была при Хлодвиге. Я освобожу тебя от этого чудовища, любимая, а его самого упеку в монастырь.

Изабелла мигом утихла.

— Любимая? Ты сказал: любимая?

— Да, я люблю тебя, — пылко ответил он. — Очень люблю.

— А как же тогда Бланка? А твоя кузина Амелия? А Диана Орсини?

Филипп вздохнул:

— Вы мне все дороги, Изабелла. Я всех вас люблю, даже не знаю, кого больше. — Он положил голову ей на колени. — Я закоренелый грешник и ничего не могу поделать с собой. Надеюсь, Господь простит меня. Ведь Он все видит и все понимает. Он знает, что я всей душой люблю каждую женщину, которой обладаю. Жаль, что сами женщины не хотят этого понять меня.

— Я понимаю тебя, милый, — ласково сказала Изабелла. — У тебя так много любви, что ее хватает на многих, и ни одна женщина недостойна того, чтобы ты излил на нее всю свою любовь. Ты еще не встретил такую... и, может, не встретишь никогда... Но мне все равно, я на тебя не в обиде. Не пристало мне, замужней женщине, пусть и ненавидящей своего мужа, требовать, чтобы ты любил только меня. Я удовольствуюсь той частичкой твоей любви, которая приходится на мою долю.

— О, как я тебя обожаю! — восхищенно произнес Филипп, поднимая голову.

Они долго и страстно целовались, а потом он подарил ей ту частицу своей любви и нежности, которая приходилась на ее долю...

ГЛАВА XLV. НОЧНОЕ СОВЕЩАНИЕ

В прихожей его покоев было темно и пусто. Филипп прошел в соседнюю комнату, откуда слышалась унылая болтовня. Там его ожидали д’Альбре и Бигор. Симон выглядел сонным, а Гастон злым.

— Почти все наши в сборе, — констатировал Филипп. — Но где же Эрнан?

— В мыльне. Гоше обливает его холодной водой, — проворчал в ответ Гастон.

Филипп прислушался — из мыльни доносился плеск воды и довольное рычание баритоном.

— У него отходняк, — хмуро добавил Симон.

Филипп снял с себя камзол, сел в кресло напротив друзей и спросил:

— Вы здесь по его милости?

— А по чьей же еще? — лениво проронил Гастон. — Чертов монах!

— Ты был у Елены Иверо? — сочувственно осведомился Филипп.

— У нее самой.

— Теперь ясно, почему у тебя такой кислый вид. Стало быть, Эрнан чувствительно помешал твоим забавам?