– А вот итоговая температурная кривая, построенная с учетом всех известных нам факторов. Наложим ее на экстраполированную кривую среднемировои температуры, до недавнего времени, как известно, угрожающе растущей, и получим… Всем хорошо видно? Получим вот эту кривую - окончательный итог. Как видим, кривая волнообразно-непериодически колеблется, но в целом идет вниз. Через сто лет средняя температура Земли не вырастет на один-полтора градуса, а, напротив, уменьшится на один градус. Мы учитывали климатический фактор при расчете срока полного таяния купола - расчете, который дал иной результат, чем оглашенный вчера. Детальные выкладки по различным регионам мы с удовольствием передадим всем желающим. Проверьте наши вычисления. Вы получите все исходные данные.
Итак, что мы имеем в сухом остатке? Да, с таянием антарктического купола площадь материков заметно сократится, и это огромный минус для всей нашей цивилизации. Похолодание на один градус сделает земледелие в ряде традиционных сельскохозяйственных районов рискованным, и это тоже минус. Однако вот несомненные плюсы: понижение температуры и увеличение количества осадков приведет к обводнению сухих степей, полупустынь и даже пустынь типа Сахары. Новые морские течения ликвидируют отвратительную пустыню Намиб. Зазеленеет Атакама. Хочу напомнить, что пустыни и сухие степи составляют ныне половину всей суши. При разумном их использовании мы не потеряем ни клочка пахотной земли. «Мы» - я имею в виду человечество, ибо антаркты отнюдь не стремятся противопоставить себя другим народам… Резко увеличившаяся площадь континентальных шельфов значительно увеличит продуктивность Мирового океана. Думаю, не ошибусь, если скажу, что мы сможем вылавливать вдвое больше рыбы, чем теперь, без всякого вреда для численности популяций объектов рыболовства. Голод отступит…
Кое-где в зале саркастически хмыкали, но в целом мы сравняли счет. Я мысленно пообещал поставить Кацуки столько лучшего «русского саке», сколько его душа примет. А он промокнул платочком лоб и продолжал:
– Да, будут потеряны многие прибрежные земли. Да, придется переносить целые города. Но разве история человечества не знала массовых переселений? Разве люди разучились строить, в том числе и на шельфе? В Японии строят острова из отходов. Наконец, территориальный ущерб не так велик, поскольку взамен затопленных земель человечество приобретает АНТАРКТИДУ - слабозаселенный материк, где уже существует демократичнейшее в мире государство…
Тут председатель, позвонив в колокольчик, заявил, что сегодняшний день конференции посвящен исключительно научным аспектам антарктической проблемы, и попросил воздержаться от политической агитации. Кацуки внял и распинался о чистой науке еще часа два. Шеклтон, как заведенный, менял графики и диаграммы.
То, что мы вбивали в головы делегатов, было правдой, но не всей правдой. И все же выступление Кацуки сбило их с толку. Безусловно, они вспомнят о спровоцированных Антарктидой небывало разрушительных тайфунах (тут наши вычисления не давали повода для оптимизма) и завтра зададут нам жару. Но сегодня - наш день.
Почти триумфаторами мы покинули Пале-де-Нась-он. Кацуки был выжат, как подсолнечный жмых, и мы решили на пресс-конференции принять огонь на себя.
Больше всего пришлось отдуваться мне - то ли из-за того, что русский, то ли потому, что мачо.
Первым же вопросом меня ушибли, как пыльным мешком:
– Господин Ломаев, как вы прокомментируете тот факт, что лишь немногие жители Полинезии и Микронезии, чьи острова перенеслись в крайние южные широты, обрели избавление от холодной смерти в так называемой Свободной Антарктиде?
Репетиции не прошли даром. Мысленно сосчитав до пяти, я выразил удивление слабой информированностью корреспондента:
– Быть может, вы плохо осведомлены? Свободная Антарктида готова принять всех пострадавших от природного катаклизма. Исключительно во имя человеколюбия мы сделали жест доброй воли и закрепили его соответствующим декретом. Кто мог бы сделать больше?
– Например, тот, кто возместил бы пострадавшим убытки, предоставил территорию для проживания, соответствующую исторически сложившемуся укладу жизни островитян, обеспечил транспортом для эвакуации…
Опять эти убытки! Я состроил ироническую физиономию:
– А заодно завалил бы их манной небесной, не так ли? Мы не столь богаты, хотя и держим курс на процветание. Кроме того, согласие Свободной Антарктиды принять пострадавших от катаклизма отнюдь не означает, что она принимает на себя ответственность за сам катаклизм. Ничего подобного! Давайте вместе думать, как решить проблему, а мы свой вклад уже внесли. Что до транспорта, то у нас нет ни флота достаточного тоннажа, ни средств для его фрахта. Равным образом мы не можем обеспечить островитянам привычные для них условия жизни - ни пальмы, ни хлебные деревья в Антарктиде пока еще не растут. Мы готовы поделиться с иммигрантами только той территорией, что у нас есть, - пока еще холодной и не очень гостеприимной. Назовите мне страну, которая открыла двери столь же широко, как мы!
Он, конечно, не назвал. Развел руками, сел и выглядел довольным. Тут до меня дошло, что первый вопрос, вероятно, был задан «своим среди чужих» как раз для того, чтобы с самого начала переломить настроение присутствующих в нашу пользу. Преуспеть в этом на все сто он, понятно, не мог, но ведь вода камень точит.
– Герр Ломаефф, прошу вас ответить на вопрос: имеются ли у вашего правительства какие-нибудь военные планы?
Не знаю, был ли этот вопрос инспирирован кем-нибудь из наших сторонников, но прозвучал он как нельзя кстати.
– У нас есть планы гражданской обороны, - отвечал я, внутренне подбираясь. - Мы мирная нация, вообще не имеющая вооруженных сил. Все наши планы рассчитаны на спасение людей, всех без исключения, но в первую очередь, естественно, наших сограждан. А если ради достижения этой цели, которую мы считаем важнейшей, нам придется нанести урон агрессору… что ж, мы нанесем его без колебаний. - Улыбка. - Хотя и с сожалением… Прошу следующий вопрос.
– Подождите! Нанесение урона агрессору вы называете гражданской обороной?!!
– Мы называем это обороной наших граждан от агрессии извне, осуществляемой теми средствами, которые находятся в нашем распоряжении, и только на нашей территории. Наша военная доктрина исключает агрессию как таковую. Кроме того, мы придерживаемся всех положений Вашингтонского договора, включая те из них, которые гласят о недопустимости использования Антарктиды в военных целях. Если этот пункт будет нарушен, то, смею вас уверить, первыми нарушим его не мы. Все остальное - гражданская оборона. Или, по-вашему, она должна ограничиваться советом лечь ногами к взрыву?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});