Барон взглянул на нее с восхищением, пока Бруно возился с ленточками, которыми был перевязан подарок.
– Твое общество доставляет наслаждение, – учтиво заметил он. – Ничего приятнее человек не может себе пожелать.
Принцесса признательно улыбнулась.
– Благодарю, – ответила она, растроганно глядя на него. – Только такой истинный аристократ, как ты, может заставить женщину моего возраста почувствовать себя молодой, не прибегая к грубой лести.
– Как Париж? – ностальгически вздохнул он.
– Полон воспоминаний, – она отпила чаю из чашки английского фарфора. – Немного постарел, но по-прежнему очарователен.
– Как ты, – вставил он с легким поклоном.
– Как мы, – уточнила она с едва заметной грустью в голосе.
Она возобновила традицию раз в год ездить в Париж к старой подруге Коко. Времена изменились: она больше не имела возможности закупить целый гардероб, приходилось ограничиваться несколькими платьями.
– Мы теперь так надолго расстаемся, – пожаловался барон.
– Может быть, поэтому наши встречи столь приятны и так много значат для нас, – со времени отъезда Аннализы в Калифорнию ее присутствие в доме барона Сайевы было лишено официального оправдания.
– Ты выбрала свободу, чтобы прожить свою вторую молодость, – пошутил он.
– Свобода ко многому обязывает, – ей пришлось вновь открыть палаццо на улице Руджеро Седьмого в Палермо и пойти на значительные расходы по его содержанию. Она занимала только один этаж, но жизнь сильно подорожала, а семейное состояние таяло, хозяйство не приносило дохода.
– Этот дом – твой, – сказал барон с тайной надеждой.
В глазах принцессы промелькнула легкая улыбка.
– «Никогда не возвращайся на место преступления», – провозгласила она с шутливой важностью.
И все же с тех пор, как Бруно вернулся из Америки, она вновь начала проводить большую часть свободного времени рядом с бароном и его внуком.
– Бруно нуждается в женской заботе, – рискнул продолжить барон. – Мы с Кало не можем заменить ему… – он хотел сказать «заменить ему мать», но оставил фразу незаконченной. Всякое упоминание об Аннализе вызывало у него боль и усугубляло горечь утраты.
– Ты мне очень дорог, Пеппино, – заверила она. Кто знает, были бы они столь же счастливы вместе, если бы теперь наконец решили пожениться?
Восторженный крик Бруно прервал разговор. Мальчик восхищенно рассматривал подарок тети Розы, наконец-то освобожденный от упаковки. Это был прелестный миниатюрный кораблик на батарейках и управляемый на расстоянии. На корме и на носу на молочно-белом фоне было выведено изображение трилистника, а по борту шла золотая надпись: «Трилистник».
– Этот корабль сделан специально для меня! – выдохнул он в экстазе, узнав эмблему семьи.
– Совершенно верно, – подтвердила принцесса, радуясь вместе с ним. – Если ты опустишь его в бассейн фонтана, «Трилистник» поплывет. А ты сможешь управлять им, как захочешь.
– Дедушка, можно мне сейчас попробовать? – спросил Бруно, сгорая от нетерпения.
– Конечно, можно, – разрешил барон. – Только смотри не вымокни с ног до головы. Солнце уже садится, и во дворе не так уж тепло.
Бруно пошел к выходу, бережно прижимая к груди свое сокровище, но на пороге обернулся.
– Когда я вырасту, – торжественно объявил он, – у меня будет настоящий корабль. И он будет называться «Трилистником».
Он стремглав умчался в сад. Рассказ о путешествии в Париж его больше совершенно не занимал.
МИММО КАРУЗО
Кало, как всегда, заглянул к Бруно ровно в девять тридцать, когда мальчик ложился спать. Белокурый великан уселся в кресле стиля ампир, с подлокотниками в форме шеи лебедя, дожидаясь, пока мальчик не залезет под одеяло.
Именно в такие минуты Бруно делился с ним своими секретами и рассказывал о пустяковых, казалось бы, событиях своего детского мира. Кало слушал, соглашался или пытался ответить на его многочисленные «почему».
– Сегодня отец Роландо, – рассказывал Бруно, – продиктовал нам фразу «усталый мальчик», а мне послышалось «усатый мальчик». Разве не смешно?
– Конечно, смешно. – Он слушал мальчика, близко к сердцу принимая его дела, и все же мысли его были в эту минуту далеко от мирной детской спальни.
– Кало, – прошептал Бруно, словно желая поделиться непристойным секретом, – я сегодня такое видел! – Он неловко замялся: – Может, не стоит об этом рассказывать?
– Зависит от обстоятельств, – Кало был заинтригован и встревожен.
– От каких обстоятельств? – Желание поделиться секретом жгло его, он искал предлога, чтобы все рассказать.
– Если ты дал слово хранить тайну, значит, должен молчать, – объяснил Кало.
– Я никому ничего не обещал, – заверил его мальчик, – но это очень щекотливое дело.
– Ну, тогда все зависит от тебя, – флегматично пожал плечами Кало. – От тебя и от того, с кем ты захочешь поделиться своей тайной.
– Кало, – решился наконец Бруно, – могу я тебя просить сохранить все в тайне?
– Разумеется, – живо отозвался Кало. – Разве ты не знаешь, что на меня можно положиться?
– Да, знаю, – охотно согласился Бруно.
– Итак? – спросил Кало зловещим шепотом, превращая простую паузу в захватывающий дух момент ожидания, хотя был почти уверен (по крайней мере надеялся), что речь идет об обычных детских секретах.
– Один мой друг принес в школу фотографию голой женщины, – одним духом выпалил Бруно.
– Понятно, – Кало вздохнул с облегчением, ему неудержимо хотелось засмеяться.
– Что ж ты мне ничего не говоришь? – Мальчика поразило, с каким безразличием его старший друг воспринял сенсационную новость.
– А что же я должен сказать? – на минуту он даже позабыл об осаждавших его мрачных мыслях.
Такой поворот разговора придал Бруно уверенности.
– Совершенно голая женщина, – повторил он, – вот с такой грудью. Он нашел ее в ящике стола в кабинете своего отца и показал всему классу. Я весь покраснел, но мне было приятно. Почему так приятно смотреть на голую женщину?
Кало провел рукой по лицу, чтобы выиграть время. К такому вопросу он был не готов.
– Я думаю, это нормальная реакция, – он нашел не слишком вразумительное объяснение, но все же это было лучше, чем ничего.
– А дедушка рассердится, если узнает? – озабоченно спросил Бруно.
– А вот расскажи ему, тогда увидишь, – ему показалось, что это наилучший способ положить конец обсуждению.
– Но мы же ему ничего не скажем? – встревожился мальчик.
– Конечно, нет, – успокоил его великан. – Это же наш с тобой секрет.
– Кало, когда я вырасту, я хочу стать ученым, – признался Бруно.