Читать интересную книгу Кристальный грот - Мэри Стюарт

— Да.

Голова его вздернулась.

— Так говоришь, еще на Килларе ты знал, что брат мой умирает, и ничего не сказал мне об этом?

— Это не имело смысла. Ты ведь не смог бы вернуться быстрее, даже узнав о его болезни. А так ты путешествовал без лишних тревог, и у Каэрлеона, когда он умер, я ведь сказал тебе.

— Клянусь богами, Мерлин, не тебе судить, о чем говорить мне, а о чем нет. Ты не король. Ты должен был сказать.

— Но ведь и ты не был тогда королем, Утер Пендрагон. Я поступил так, как просил меня он.

Он было дернулся, но затем вновь взял себя в руки.

— Сейчас, конечно, можно говорить что угодно. — Но по его голосу я понял, что он поверил мне и побаивается и меня, и этого места. — А теперь, раз уж мы здесь, ждем рассвета и того, что ты мне хочешь показать, я думаю, в отношениях между нами нужно кое-что прояснить. Ты не можешь служить мне так же, как служил моему брату. Ты должен знать это. Мне не нужны твои пророчества. Брат мой ошибался, говоря, что мы соединим наши усилия на благо Британии. Наши звезды разные. Признаю, я относился к тебе слишком круто и там, в Бретани, и на Килларе, и я сожалею об этом, но сейчас уже поздно. Наши пути расходятся.

— Да. Я знаю.

Я произнес это без какого-либо особого выражения, просто соглашаясь, и удивился, когда в ответ он тихонько рассмеялся про себя. Рука его почти дружески легла на мое плечо.

— Значит, мы понимаем друг друга. Не думал я, что все окажется так просто. Знал бы ты, как славно после последних недель, когда со всех сторон одолевали ищущие помощи, на коленях молящие о пощаде, вымаливающие милости… А тут единственный человек в королевстве, у которого есть право просить меня о чем-то, идет себе своим путем и мне позволяет идти своим, ведь так?

— Конечно. Пути наши пересекутся, но время для того не настало. А уж тогда нам предстоит соединить усилия, хотим мы того или нет.

— Там посмотрим. Признаю, у тебя есть сила, но мне с того какая польза? Мне не нужны священники. — Голос его звучал живо и дружелюбно, как будто отгоняя то странное, что витало в воздухе этой ночи. Утер врос корнями в землю. Амброзий понял бы, что я имею в виду, но Утер снова заговорил о человеческом, он не мог оторваться от этого, как не может пес оторваться от кровавого следа. — Кажется, ты и так уже неплохо послужил мне, на Килларе, да и здесь, с Нависшими Камнями. Я должен чем-то наградить тебя уже за это.

— Когда смогу, я всегда буду к твоим услугам. Если я понадоблюсь, ты всегда знаешь, где меня найти.

— Не при моем дворе?

— Нет, в Маридунуме. Там мой дом.

— Ах, да, знаменитая пещера. По-моему, ты заслужил большего.

— Мне ничего не нужно, — ответил я.

Стало немного светлее. Я заметил, что он косо глянул на меня.

— Сегодня я говорю с тобой, как прежде никогда и ни с кем не говорил. Не держишь ли ты против меня каких-либо прошлых обид, а, бастард Мерлин?

— Я ничего не держу против тебя, милорд.

— Ничего?

— Разве что девушка в Каэрлеоне. А это, можно сказать, ничего.

Он уставился на меня, потом усмехнулся.

— Когда это было?

— Не имеет значения. Все равно ты не вспомнишь.

— Клянусь Псом, я тебя недооценивал.

В его голосе прозвучало нечто, столь близкое к теплому чувству, как мне не доводилось еще от него слышать. Знай он, подумалось мне, рассмеялся бы. Я сказал:

— Уверяю, это не имеет значения. И тогда не имело, а теперь и еще меньше.

— Ты все еще не сказал, зачем вытащил меня сюда в такое время. Посмотри на небо; сейчас взойдет солнце — и поскорее бы, а то кони замерзнут. — Он повернулся лицом к востоку. — День обещает выдаться хорошим. Интересно будет посмотреть, что ты здесь сделал. Теперь могу сказать, что вплоть до того дня, когда я получил от тебя письмо, Треморин твердил, что сотворить такое невозможно. Пророк ты или нет, но прок от тебя есть, Мерлин.

Свет нарастал, и тьма редела, уступая ему дорогу. Теперь я видел его более отчетливо — он стоял, подняв голову и снова поглаживая рукой подбородок. Я заметил:

— Хорошо, что вы приехали во тьме, и я узнал тебя по голосу. Днем я бы тебя не признал. Ты отрастил настоящую бороду.

— Больше стал похож на короля, а? Во время кампании у меня не было времени заниматься чем-то еще. Ко времени, когда мы подошли к Хумберу… — Он начал рассказывать, и его обращенная ко мне речь впервые с тех пор, как я узнал его, звучала просто и естественно. Может быть потому, что теперь я был изо всех его подданных единственным родственником, а, говорят, родная кровь дает себя знать. Он говорил о кампании на севере, о битвах, о дымящихся пепелищах, что оставляли после себя саксы. — А теперь мы встретим рождество в Винчестере. Этой весной я буду коронован в Лондоне и уже…

— Погоди. — Я не намеревался прерывать его так бесцеремонно, но на меня обрушился словно весь вес пронизанного лучами неба. Не было времени подбирать слова, с которыми приличествует обращаться к королю. Я быстро добавил: — Время приближается. Встань со мной у подножия этого камня.

Я отступил на шаг от него и встал у основания длинного король-камня, лицом к пылающему востоку. Я не мог даже взглянуть на Утера. У него на мгновение перехватило дыхание — похоже, от гнева, — но он сдержался, повернулся — замерцали драгоценные каменья и блеснули доспехи — и встал рядом со мной. У ног наших простирался король-камень.

На востоке ночь отступила, отдернулась подобно вуали… и взошло солнце. Прямой, как брошенный факел, как огненная стрела, луч света пронзил серый воздух и лег негнущейся лентой от горизонта к король-камню у наших ног. Обрамляя это зимнее сияние, чернела перед нами огромная застывшая сторожевая арка. Приблизительно через двадцать ударов сердца солнце поднялось над горизонтом, так быстро, что видно было, как тени связанного перемычками круга камней двигаются по длинной дуге, чтобы почти сразу же утратить резкость очертаний и выцвести в слепящем блеске зимнего рассвета.

Я глянул на короля. Ничего не выражавший взгляд его широко раскрытых глаз был обращен к камню у наших ног. Я не мог прочесть его мысли. Затем он поднял голову и посмотрел в сторону, на внешний круг, где, смыкаясь, темнели огромные плиты стоячих камней.

Неторопливо отойдя в сторону, он повернулся на каблуках, охватывая взглядом весь круг Нависших Камней. Я заметил, что недавно отрощенная борода его была рыжеватой и вилась; он стал отпускать волосы подлиннее, а на шлеме вспыхивал золотой венец. Глаза его голубели, как дым костра в лучах солнца.

Наконец наши взгляды встретились.

— Ты не зря улыбаешься. Это и правда впечатляет.

— Это от облегчения, — ответил я. — Правильно ли я сделал все расчеты — вот что уже несколько недель беспокоило меня.

— Треморин мне рассказывал. — Он медленно, оценивающе посмотрел на меня. — И он передал мне твои слова.

— Мои слова?

— Да. «Я наброшу на его могилу покров, сотканный из самого света».

Я промолчал.

Утер медленно добавил:

— Я уже сказал, что мне нет дела до пророков и попов. Я лишь солдат и думаю как солдат. Но это — то, что ты сотворил здесь — это я могу оценить и понять. Может быть, в конце концов нам удастся договориться. Я уже сказал, что буду праздновать Рождество в Винчестере. Ты поедешь туда со мной?

Он спросил, а не приказал. Меня отделял от него камень. Это было началом чего-то, но чего, мне еще не было явлено в видениях. Я покачал головой.

— Может быть, весной. Мне бы хотелось посмотреть на коронацию. Но заверяю тебя, если я буду нужен, то явлюсь на твой зов немедленно. Теперь же я должен ехать домой.

— В эту земляную нору? Что ж, если тебе так угодно… Видит бог, не много же тебе нужно. Нет ли чего-нибудь, что ты хотел бы попросить у меня? — Он обвел рукой молчаливо стоявший вокруг нас ряд камней. — Люди не очень-то одобрят короля, не наградившего тебя за такое.

— Я уже получил свою награду.

— Теперь насчет Маридунума. Тебе больше было бы к лицу жить в доме твоего деда. Возьмешь его?

Я покачал головой.

— Мне не нужен дом. Но ту гору я бы принял.

— Ну и бери. Мне говорили, в народе ее уже зовут Горой Мерлина. Рассвело, кони могут замерзнуть. Если бы ты когда-нибудь был солдатом, Мерлин, знал бы, что есть лишь одно, что важнее могил королей — не дать коням застояться.

Он снова хлопнул меня по плечу, повернулся так, что взвился алый плащ и зашагал к поджидавшему его коню. Я же пошел разыскивать Кадаля.

3

Когда наступила Пасха, я так и не собрался покинуть Брин Мирддин (Утер, верный своему слову, отдал мне эту гору с пещерой, и люди стали уже считать, будто названа она так скорее по моему имени, нежели по имени бога, а потому и прозвали ее Мерлиновой горой), но тут пришло послание от короля, в котором он настоятельно просил меня прибыть в Лондон. На этот раз речь шла не о просьбе, а о повелении, и столь настоятельном, что король, дабы избежать каких-либо проволочек, связанных с возможным ожиданием попутчиков, послал мне сопровождающих.