Читать интересную книгу Морок - Олег Мизгулин

— Засиделись, однако. — Нарушил молчание Вадим. — Пора ребятки отдыхать. Уже скоро, утренеть начнёт.

— У-у! И, правда! — Олег удивлённо разглядывал на руке время. — Три пятнадцать. Господа, мы ставим рекорд! Что, будем расходиться?

Он глубоко зевнул, тем самым заражая остальных.

— Ага… — Сквозь зевок ответил Иван. — Пора честь знать. Спасибо всем за удивительный вечер… Натусь, ты зябнешь что ли?

— Чего-то посвежело вдруг. — Поёжилась Наталья. — Ты бы дал мне свою «энцефалитку», у меня кофтик тоненький.

— Бери, конечно!

Климов скинул куртку и накинул на плечи девушки.

— Там в палатке у нас две фуфайки. Свитер есть толстенный. Но главное, это моё горячее тело.

Ваня широко улыбался.

— Поэт ты мой горячий. Чтобы я без тебя делала?

Наташа взглянула на семью Головных. Супруги стояли рядом. Как положено, обнявшись. Глядели на них, и понимающе улыбались.

— Мальчики! — То ли попросила, то ли повелела Наталья. — Не проводите ли дам, до дамских кустиков?

— Мы всегда готовы стоять на посту. — Ответил Олег. — Когда наши дамы журчат.

— Извращенцы. — Засмеялась Люся. — Пойдём, Наташ, а вы… Не подглядывайте!

Шумной ватагой двинулись, к темнеющему кустами, придорожью, но Вадим Головного окликнул:

— Олег! В кусты, лучше, не ходите! Там вас комары примут, мама не горюй! Лучше к реке спуститесь…

Он притушил костёр, умело разбросав угли по диаметру очага. Затем на них разложил, приготовленную с вечера полынь. Сладковато-горький душок защекотал ноздри. Теперь в радиусе шести метров, комара можно не бояться. Впрочем, их здесь было мало. Место для лагеря выбрали открытое, да и река рядом. Но всё же, самые настойчивые и жадные до крови, к ним подтягивались. Тлеющая на углях свежая полынь, своим дурманом должна их урезонить, отпугнуть. Это был институт выживания в дикой среде, и поскольку Вадим собирался спать в мешке, а не в палатке, все необходимые меры по устранению дискомфорта он выполнил.

Послышались голоса возвращающейся компании, разбавленные девичьим смехом. Возле палаток встали, на миг застыли, о чём-то совещаясь. Затем, снова смех и, видимо, прощание перед сном.

— Вадим Никола-ич! Спокойной ночи! — Наташа махнула ему рукой.

— Спокойной ночи, ребята!

В горле стало заметно першить от полыньевого амбре, и Вадим, откашливаясь, поспешил покинуть эпицентр дурмана. Он расположился правее от углей, не очень-то далеко, но и не близко. Клубящийся дымок стелился поверху, разносясь в стороны, но не проходил по земле, где примяв сочную траву, и расположился Зорин, в своём походном спальнике. В палатках, он решительно не спал, как и не приветствовал их, в своё время, дедушка Глеб Анатольевич. Тайга, несмотря на тишину, бывает, обманчива и чревата неожиданностями всякого рода. Когда спишь под открытым небом, сон, как правило, чуток, а это для бывалых ходильцев необходимость. Свежий воздух не даёт заспаться, а определённая наработка слуха помогает путнику вовремя вскочить и быть боеспособным перед лицом непрошенного визитёра, будь то человек, или зверь. Чего, пожалуй, не скажешь о платках. Забравшись в полукомфортную миниобитель, пионер-первопроходец тут же проваливается в глубокий безудержный сон, оставив осторожность на абы как.

Вадим не был первопроходцем. К тому же, был ответственен за всю группу. А будь даже и один, спал бы в мешке. Это была азбука, не соблюдение которой в тайге, может стоить дорого.

Голоса, идущие со стороны палаток ребят, скоро стихли, и в наступившей лесной тиши стал отчётливо проявляться предутренний сверчок. Тишину он не портил, а скорее дополнял её, своей мерной полупечальной трелью. Небо поменяло окрас, растворяя в себе мелкие звёзды. Увы, не совсем утро, но уже и не ночь. Переходный мосточек, самый пик предрассветного затишья.

Вадим закрыл глаза и, как показалось, снова открыл. Он стоял на краю высокого утёса, буквально в полушаге от края, за которым шла пропасть. Высота была головокружительной и пугающей. Внизу, редкими полосками проглядывалась растительность в виде крохотных кустиков стланика. Они не броско обрамляли щербатые и остроконечные камни. Панорама была величественна по своей сути и гибельна как итог. Там на дне таилась Смерть. Она звала и манила… Притягивала и не отпускала взор… Что это? Гипноз или голос свыше? Сделай шаг, сделай! И всё закончится… Вадим отшатнулся. «Вот, чёрт… Ещё бы немного и… Он огляделся. Слева обрыв терял чёткий контур, переходил в покатые формы и, очевидно, если пройти дальше… Вдоль. Не иначе будет спуск. За спиной простиралось, залитое солнцем, поле, где над высокими травами суетливо гудели шмели и порхали бабочки. Дальше поля маячило редколесье, за которой темной линией угадывалась тайга.

Здесь он был первый раз. Место было незнакомо, но узнаваемо. Мирная безобидная сопочка неожиданно обрывалась пропастью. Не здесь ли закончила свой бег безутешная Ксанка?

Вадим прошёл вдоль края и, вскоре, как ожидал, наткнулся на утоптанную тропиночку, ведущую вниз. Здесь, неполный век назад, бегала барская свита молодого повесы. Бегали, искали и не нашли. «Что же, ты ищешь, Вадим? Призрак девушки?» Спуск получился недолог. Внизу оврага, не было жутко. Вздыбленные корни погибших деревьев, густые заросли кустов сменило нагромождение каменных пластов. Когда-то давно, здесь проходило русло реки. Красивую ровную сопку размыло настолько, насколько способна это сделать вода. А затем вода ушла, оставив после себя высокие отвесные берега. Место стало крутым и опасным для стоящих наверху, поскольку края яра, раз в два года непременно осыпаются.

Вадим шёл, старательно переступая и обходя заведомо опасные участки пути. Дно не было одинаково усыпано непроходимыми валунами. Пройдя ряд препятствий, Зорин выбрался на аккуратную каменистую дорожку. Теперь он шёл и думал, что же он здесь потерял на дне глубокого оврага. Как его сюда, вообще занесло? Додумать он не смог, поскольку, необъяснимым образом, очутился на краю… На том месте, где вот только недавно пялился вниз, в бездну. Это было невероятно и неправильно. Неправильно для приземлённой реальности. Объяснение могло быть только одно, и догадка не преминула его посетить. Значит, он просто…

Зорин открыл глаза. Дёрнул шеей. Ну, конечно же, сон. Но ведь, какой яркий и чёткий. М-да-а…

Солнце ещё не поднялось, но давно было засветло. Птицы из ранних, пока не смело, но уже брались за соло. Вовсю трещал щелкопёр, редким голосом звучала кедровка, а с первыми лучами закружат жаворонки, и пойдёт тайга шуметь. Зачнётся световой день.

Вадим выбрался из спальника, не спеша обулся, от души потянулся. Разминая суставы, присел несколько раз, вновь потянулся. Зевнул, сканируя взглядом место, где лежало ружьё. С ружьём он не расставался даже во сне. Оно было всегда и подле. Лежало не пустым предметом, а как положено оружию, — «наизготовку». С готовым патроном на случай… Просто на случай. Мало ли их бывает в местах диких. Пусть не часто, но бывает.

Он взял его в руки, щёлкнул затвором, выстёгивая пулю, осмотрел ствольный канал. Вновь дослал патрон, протёр ветошью от росы холодное железо. Оружие он любил. Его любил когда-то дедушка, а затем привил это качество внуку. ПОМНИ, ВАДЯ! РУЖЬЁ — ЭТО ТВОЙ ХЛЕБ. ТВОЯ СИЛА И ТВОЯ УДАЧА! Вадим бы добавил: «Ружьё — это Бог». Быть может, где-то это прозвучало как богохульство, но здесь в тайге всё соизмерялось по-иному.

Он прошёлся по густой траве, умывая ботинки в росе, а потом подошёл к лобному месту. Сморщенные на потухших углях листочки полыни выглядели неприглядно, словно высохшая змеиная кожа. Они давно не тлели, поскольку угли были мертвы. Впрочем, свою функцию они исполнили, и сейчас осмелевшее комарьё, то там, то здесь покусывало Вадима. Прихлопнув пару другую на себе, Зорин вытащил из задника свёрнутую в газетный клочок, свалявшуюся массу дёгтя, напополам с какой-то дрянью. С какой, Вадим не знал. Это было из дедовских закромов. Запашок был ещё тот, не для дамских носиков. Но тут уж выбирай, как говорится: либо корми всех летунов, либо спокойно без дёрганья, сиди и отдыхай. Ни один паразит не сядет. Проверено.

Намазавшись, Вадим принёс охапку дров из хоз. уголка. Дровам отводилось сухое место, подальше от травы и с навесом от дождя. Плотная брезентовка, укреплённая на стропилах, служила крышей и оберегала от прямого и косого попаданий воды. Со вчерашнего полудня, сюда было сброшено и снесено немерянное количество нарубленного дерева. Постарались тут, конечно же, Вадим с Олегом. Ванька, и тот прикладывался, но потом как-то охладел или подустал. Отшутился и ушёл помогать по кухне. А дровишки, под стук топора прибывали… Но сейчас глазу видно, — четвёртую часть пожгли. Требуется пополнить.

Вадим разжёг начальный огонёк, выстраивая над ним конус из мелких дощечек и древесных крошек. Язычки пламени поднялись выше, и Зорин, щурясь от едкого дыма, пристроил в огонь два небольших пузатых чурбака. Лицу стало жарко. «Поставлю пока воду греть. Чай заварю, следом уху подогрею. А там можно, и команду будить». Спать не хотелось. Удивительно, но факт. Здесь, в условиях тайги, организм не требовал много сна. Вадим всегда вставал до восхода по какому-то утреннему будильнику. Вставал рано, а ложился, как придётся. В городе, его бы обязательно плющило от недосыпа. А тут… Объяснить можно по-разному. Мол, воздух здесь насыщен кислородом. Организм меньше утомляется, меньше устаёт, чем когда он в условиях городского смога. Экология, как ни крути. А можно, объяснить и так: в тайге не хлопают ушами. В первобытной среде требуются: собранность, внимательность, осторожность, холодная ясность ума. Одним словом, здесь ты мобилен как никогда, а значит время бодрствования намного выше времени, отведённого для сна. Вадим усмехнулся своим мыслям. «Однако, теория теорией, а под неё никак не попадают твои туристы. Вон, как сладко дрыхнут. И, похоже, мёртво до обеда». Зорин вдруг вспомнил свой сон. «Приснится же…» Ну, вроде бы всё ясно. О чём в ночь говорили, то и накрутилось в подкорку. На языке была легенда о погибшей девушке, вот память детально и красочно воссоздала место, где она совершила прыжок. Тут понятно… Но концовка… Концовка повторяла когда-то ранее виденные им сны. С неумолимой периодичностью в этих снах проглядывалась общая линия. Тема безуспешного спуска. Безуспешного, оттого, что сколько бы не спускался, будь то гора, или просто лестница, он всегда оказывался в той точке, откуда начинал своё снизхождение. В разных вариантах сон, нет-нет да повторялся. Чтобы это могло значить? Когда-то он воевал. Это клеймо отпечаталось в памяти, и его долго преследовали сны о войне. Сейчас, слава богу, эти кошмары исчезли. Но появилось нечто другое «абсолютно непонятное». Сны-«эскалаторы», как окрестил их Вадим, определённо требовали расшифровки. Ведь говорят же и пишут во всяких учёных книжках, что, мол, любая белиберда, увиденная во сне, есть некая информация, поступающая к тебе из подсознания. Надо мол, уметь прочитать и понять правильно. И даже Вадим читал, есть такие профессора, которые занимаются в области именно таких переводов. Подключают компьютер к мозгу, и когда человек спит, диаграмма вырисовывает всякие кружочки и загогулины, а ученые, знай себе, фиксируют. Потом человек просыпается и рассказывает сон. А учёные сопоставляют расчётное время и относительно этой диаграммы объясняют: вот здесь у тебя сбилось дыхание, вот здесь ты вообще перестал дышать, а вот тут яростно засопел. В общем, брат, предрасположенность у тебя, судя по картинке, к атеросклерозу или там, к сахарному диабету. Короче прогнозируют ему те болезни, которыми он ещё не болел, в силу своей молодости, но может, тем не менее, в будущем заболеть. Дальше больше. Те люди, которым это говорили, начинают, как будто жить по тем аннотациям, что рекомендовали им учёные мужи. Но затем, либо плюют на все предосторожности, либо забывают, но факт, что заболевают теми болячками, что им предрекли. Фантастика? Может быть. Однако, что делает честь этим снокопателям, они не смеют утверждать, что умеют разгадывать вещие сны. Упор только на потенциальные болезни и только. Мол, мы не маги и не бабки. Мы констатируем то, что видит монитор. «Как же этот журнал назывался? — сдвинув брови, Вадим попытался вспомнить. — Небольшой такой журнальчик, с тетрадку, но жуть какой интересный. Как же… Ага… Вспомнил. «Знание». Так и назывался. На работе читал, когда в казино работал. Кто-то из смены таскал эти журналы… Интересные». Журнальчики эти были тогда популярные. Выходили в свет серийно и ежемесячно. Всё о НЛО, правда о «Титанике» и загробной жизни. Параллельные миры, экстремальные погружения в могилу, дары ясновидения у Великих и современников. Все эти темы и другие, не менее интересные печатались в этих изданиях. Вадим не знал, кто именно носил их в «дежурку», но читал всегда взахлёб. «Вот бы свой сон протестировать у этих академиков. Кто знает, может впереди геморрой грядёт, а я тупо не знаю». Зорин явно хохмил, иронизируя сейчас над собой. На здоровье он не жаловался, и болеть в будущем не собирался. Дед никогда не болел и умер здоровым. Почему? Потому что из тайги не вылезал и никому не завидовал. Вадим уже втянулся в его жизнь и значит, не болеть ему, как и деду. Он это знал. Он просто в это верил.