все шали, покрывала и прочий товар, которым он торговал, и объяснил ему его своеобразную службу. Она состояла в том, что Саид, в одежде купеческого приказчика, а уже не в воинском наряде, должен был стоять перед дверью лавки, с шалью в одной руке и великолепным покрывалом в другой, и зазывать проходящих мимо мужчин и женщин, показывать товары, говорить их цену и предлагать купить. Теперь Саид мог уяснить себе, почему Калум-бек назначил его на это дело. Он был маленьким, отвратительным стариком и когда сам стоял перед лавкой и зазывал, то соседи или кто-нибудь из прохожих отпускали на его счёт ядовитые слова, мальчишки осыпали его насмешками, а женщины называли пугалом. Но на молодого, стройного Саида, с достоинством зазывавшего покупателей и умевшего ловко и изящно показать шали и покрывала, всякий смотрел с удовольствием.
Заметив, что с тех пор как Саид стоит у дверей, лавка начала приобретать известность, Калум-бек стал относиться к молодому человеку дружелюбнее, кормил его лучше, чем прежде, и заботился, чтобы его одежда была всегда хороша и изящна. Но Саид был мало признателен за подобные доказательства хозяйской нежности. Он целый день и даже во сне придумывал удобный способ, чтобы вернуться в родной город.
Однажды в лавке шла очень бойкая торговля. Все носильщики, разносившие товар по домам, были разосланы. В это время вошла одна женщина и стала покупать некоторые товары. Она очень скоро выбрала и пожелала, чтобы кто-нибудь отнёс покупки домой, за что получит на чай.
— Я вам пришлю всё через полчаса, — отвечал Калум-бек. — Вам придётся столько времени подождать или взять какого-нибудь другого носильщика.
— Вы сами купец, а свой товар хотите отдать с чужим носильщиком! — воскликнула женщина. — Разве такой молодец не может в толпе убежать с моей покупкой? К кому же мне тогда обратиться? Нет, ваша обязанность как торговца отослать мои покупки ко мне на дом, и я только к вам и обращусь за этим!
— Подождите всего лишь полчаса, уважаемая госпожа, — сказал купец, всё время беспокойно оборачиваясь. — Все мои носильщики разосланы.
— Плохая же эта лавка, если в ней нет лишнего слуги, — возразила сердитая женщина. — А что же вон там стоит лентяй! Поди сюда, молодец, возьми мой свёрток и неси за мной!
— Постойте! — закричал Калум-бек. — Это у меня вывеска, он зазывает, он мой магнит! Ему нельзя оставлять порога лавки!
— Вот как! — возразила старуха и без дальнейших слов сунула в руки Саиду свёрток. — Плохой же торговец и плохие у него товары, если они не могут сами постоять за себя, а ещё нуждаются в вывеске в виде праздного олуха. Иди, иди, парень, ты сегодня получишь на чай.
— Так беги, чтоб тебя побрал Ариан и все злые духи! — проворчал Калум-бек своему магниту. — Смотри, возвращайся скорее. Старая ведьма того и гляди разнесёт меня своими криками на весь базар, если я буду ещё отказывать.
Саид последовал за женщиной, которая пошла по площади и улицам легче, чем можно было ожидать при её возрасте. Наконец она остановилась перед великолепным домом и постучала. Створчатые двери распахнулись, и, сделав знак Саиду следовать за ней, она стала подниматься по мраморной лестнице. Наконец они очутились в большой зале, в которой было роскоши и великолепия больше, чем Саид когда-либо видел. Тут старуха в изнеможении села на диван, сделала ему знак положить свёрток и, дав ему мелкую серебряную монету, велела уходить. Он был уже в дверях, как вдруг чей-то ясный, нежный голос позвал его: «Саид!» Изумлённый тем, что его здесь знают, он обернулся. Вместо старухи на диване сидела прекрасная женщина, окружённая множеством невольников и служанок. Саид окончательно онемел от изумления, скрестил на груди руки и сделал глубокий поклон.
— Дорогой мой Саид, — проговорила женщина, — я очень сожалею о тех несчастьях, которые привели тебя в Багдад, но это единственное предопределённое судьбою место, где твоя участь должна улучшиться, если ты до двадцатилетнего возраста покинул отцовский дом. А есть ли у тебя ещё свисток, Саид?
— Конечно, есть! — радостно воскликнул Саид. — А вы, вероятно, та добрая фея, которая при моем рождении дала мне этот подарок?
— Я была подругой твоей матери, — отвечала фея, — буду также и твоим другом, если ты останешься хорошим человеком. Ах! Если бы твой отец — легкомысленный он человек! — последовал моему совету, ты избежал бы многих страданий!
— Ну, вероятно, это было необходимо! — возразил Саид. — Но милостивая фея, не соблаговолите ли вы запрячь в вашу заоблачную колесницу какой-нибудь сильный северо-восточный ветер, взять меня с собой и в несколько минут отвезти к моему отцу, в Бальсору. Там я терпеливо прожду те шесть месяцев, которые остались мне до двадцати лет.
Фея усмехнулась.
— У тебя очень хорошая манера говорить, — отвечала она, — только, бедный Саид, это невозможно. Теперь, когда ты находишься вне отцовского дома, я не могу сделать для тебя ничего чудесного Я даже не могу освободить тебя из-под власти этого злого Калум-бека! Он состоит под покровительством твоей могущественной неприятельницы.
— Стало быть, у меня есть не одна только милостивая доброжелательница, — спросил Саид, — но ещё и неприятельница? Ну, кажется, её влияние мне приходилось испытывать чаще. Но в таком случае не окажете ли вы мне поддержку хоть советом. Скажите: идти ли мне к калифу и просить у него защиты? Он мудрый человек, он защитит меня от Калум-бека!
— Да, калиф мудр! — отвечала фея. — Но, к сожалению, он всё-таки человек. Он верит своему первому камердинеру Месруру так же, как себе, и прав в этом, потому что испытал Месрура и нашёл его верным. Но Месрур верит твоему врагу, Калум-беку, как самому себе, и в этом он неправ, так как Калум — негодный человек, хотя и родственник Месрура. К тому же Калум — хитрая голова. Только что прибыв сюда, он сочинил относительно тебя целую басню и рассказал её своему двоюродному брату. Тот, в свою очередь, рассказал её калифу. Таким образом, если бы ты в настоящее время пришёл во дворец Гаруна, то был бы принят не очень хорошо, потому что калиф не поверил бы тебе. Но существуют и другие средства и пути, чтобы приблизиться к нему, да и по звёздам видно, что ты заслужишь его благоволение.
— Да, конечно, это скверно, — грустно проговорил Саид, — значит, мне надо пробыть ещё некоторое время приказчиком у негодяя Калум-бека. Но вы можете, почтенная женщина, оказать мне некоторую милость. Я обучен