внизу.
— Не бойся, что тебя увидят — сказал знакомый голос. — Я наложил пару заклинаний, которые помогут нам спрятаться.
Галаэрон пришел в себя достаточно, чтобы вспомнить, что он был где-то в середине битвы за Тилвертон.
Вангердагаст тряс его за руку и показывал на землю.
— Что это он делает? — Галаэрон посмотрел вниз, далеко вниз, и почувствовал такое головокружение, что ему потребовалось мгновение, чтобы найти то, на что указывал волшебник.
Это была темная фигура более чем в ста шагах от башни, где они стояли, глядя на бушующее сражение. Едва видимая под парусиновым навесом таверны во внутреннем дворике, фигура размахивала вытянутыми руками по маленьким окружностям, очевидно призывая черный туман, который поднимался из трещин каменных плит у его ног и выплескивался в Старый Город, к большому смятению и отчаянию отрядов воинов Союза, спешащих по улицам, вымывая шадовар из их укрытий.
— Трудно сказать, не видя, как он произносит заклинание — сказал Галаэрон, — но он, кажется, вызывает теневое вещество.
Вангердагаст поднял бровь. — Теневое вещество?
— Будет ли это сырой…
— Не говори мне! — У Галаэрона появилось дурное предчувствие. — Глифы…
— Не глифы или их силуэты — сказал Вангердагаст, — но сама сфера-это сырая магия.
— А свет? — спросил Галаэрон.
Вангердагаст пожал плечами.
— Не сам по себе, но рожден сырой магией.
— Достаточно близко, — сказал Арис.
Он стоял на коленях по другую сторону от Вангердагаста, опершись локтями о каменные зубцы башни, чтобы снять часть своего веса с крыши.
— Уже есть нарушение.
Он указал на улицу за углом от шадовара, где черный туман выкатывался из тени здания на освещенную шарами улицу, и клубился вокруг голеней роты сембийских наемников, пытавшихся подкрасться к объекту их внимания. Хотя общий шум битвы был слишком громким, чтобы услышать крики, их извивающиеся руки и искаженные позы не оставляли сомнений в ощущаемой боли. На глазах у Галаэрона и остальных, воины погрузились в туман до середины бедер, затем упали ничком и полностью исчезли. Мгновение спустя свет шара Вангердагаста превратил в пепел саму тень. Он опустился на землю, покрывая улицу чернильным пятном темноты, лишенным формы или текстуры, или даже какой-либо видимой субстанции.
Вангердагаст указал на туман и произнес то, что Галаэрон распознал как заклинание магического освобождения. Темное вещество продолжало выкатываться из укрытия шадовара, проплывая по темному пятну и задевая освещенный шаром фундамент особняка на другой стороне улицы. Камень рассыпался, как и ноги сембийских наемников, и само здание рухнуло в чернильную тьму, которая еще несколько мгновений назад была мощеной улицей.
Оно исчезло, не подняв даже шлейфа пыли. Еще одно здание по другую сторону от заклинателя шадовар рухнуло, а затем в поле зрения появилась рота Пурпурных Драконов с волной теневого вещества, катящегося по улице позади них. Казалось, они будут достаточно быстры, чтобы добраться до безопасного места, пока задние ряды не вскинут руки и не упадут, сбивая тех, кто перед ними, и так далее, пока вся рота не исчезнет. Деревья и здания начали исчезать в расширяющемся круге по мере распространения теневого вещества, сначала создавая кружевные дорожки небытия, где черный туман прокладывал себе путь в освещенные сферами области, а затем, постепенно превращаясь в сплошной диск мрака, когда соседние области были открыты золотому свету. Битва на краю круга становилась все более ожесточенной, пока шадовары и воины Союза боролись за контроль над путями отступления, наполняя сумеречное небо сверкающими молниями и шипящими лучами тьмы. Только внутренний дворик, где стоял сам призыватель тумана, остался нетронутым, открывая огромную фигуру в рогатом шлеме, все еще размахивающую своими вытянутыми руками, призывая еще больше теневого вещества на улицы. Галаэрон сжал руку Вангердагаста.
— Ты разрушаешь город! — Сказал он. — Отмени свое заклинание или, по крайней мере, перенеси его на равнину.
— И позволить шадоварам уничтожить наши армии? — Вангердагаст усмехнулся. — Лучше потерять город, чем королевство.
Галаэрон смотрел на рушащийся город и думал обо всех умирающих воинах, обо всех невинных, которые погибнут, если туман теней продолжит распространяться. Вангердагаст пытался развеять его, но потерпел неудачу. Но Вангердагаст не мог использовать Теневое Плетение, а Галаэрон мог. Какой человек повернется спиной к смерти стольких людей, даже если это будет означать возвращение его теневого «я»? Галаэрон уже однажды оправился от этого, и с Арисом, Вангердагастом и всем королевством Кормир, чтобы поддержать его на этот раз, он, конечно, мог сделать это снова. Даже если бы он не мог, чем он жертвовал на самом деле? Только своей жизнью, а сотни других людей уже сделали это. Галаэрон глубоко вздохнул, затем поднял руки и начал открываться Теневому Плетению, и обнаружил, что большая рука Ариса тянется над Вангердагастом, чтобы стащить его с крыши.
— Галаэрон, ты забываешь о своем обещании.
— Не забываю, — сказал Галаэрон, — но я не могу позволить тысячам людей умереть, пока я ничего не делаю.
— Твоя тень заставила тебя поверить в это, — ответил великан, — но ты прекрасно знаешь, что не можешь рассеять магию кого-то вроде принца Ривалена.
— Это Ривален? — ахнул Вангердагаст.
Арис кивнул. — Я бы узнал это лицо где угодно. Разве ты не видишь его золотых глаз?
Галаэрон ничуть не смутился.
— Я должен попытаться, сказал он. — Если есть хоть малейший шанс спасти Тилвертон.
— Нет, и ты это знаешь, — сказал Арис, — но выбор должен быть за тобой, иначе твоя тень уже победила.
Он поставил Галаэрона на крышу рядом с Вангердагастом. Галаэрон наблюдал, как еще один особняк рухнул в небытие, а затем золотое пламя дюжины воинов Шадовар превратилось в пепел под светом искусственного солнца боевых магов.
Вангердагаст посмотрел на улицу внизу.
— Туман идет сюда — заметил он. — Наша башня скоро растворится.
Галаэрон начал опускать руки, но тут же почувствовал такой укол вины, что понял: он не сможет жить в ладу с собой, если просто позволит всем этим невинным людям умереть.
— Я должен попытаться.
— Нет, не должен. — На этот раз именно Вангердагаст сбил Галаэрона с ног. — Ты не ровня Ривалену, и мы оба это знаем.
— Но…
— Есть и другие способы, — сказал Вангердагаст. В выражении его лица было что-то непривычное для волшебника, что-то печальное и сокрушенное, почти доброе.
— Если ты собираешься расстаться с жизнью, по крайней мере, сделай это с умом.