позади верблюда Са'ара, и увидела, как голова парня разлетелась на части, прежде чем он снова погрузился в темноту. Калэдней вскрикнула в шоке позади нее, и Руха, обернувшись, увидела кормирца на земле, придавленного раненым верблюдом, а рубиновоглазый воин-шадовар прыгнул сверху. Она швырнула в фигуру клубок паучьего шелка и произнесла заклинание: враг упал на землю, заключенный в липкий кокон.
Наконец нашлось время крикнуть:
— Шадовары здесь! Защищайтесь! — Даже Руха едва могла расслышать свой голос из-за шума битвы, который уже поднялся в вади. Бедины кричали друг другу о демонах и джиннах и, находя нападавших за спиной, куда бы они ни повернулись, быстро падали. Шадовары поднимались из теней, чтобы отрубить руку или ногу, а затем исчезали обратно во мраке, прежде чем их можно было контратаковать. Руха схватила Калэдней под мышки и вытащила из-под верблюда.
— Ты ранена?
— Ошеломлена, — ответила волшебница, разинув рот. Она опустила руку и послала золотую стрелу сквозь шадовара, поднимающегося позади Рухи, затем удивленно покачала головой. — Откуда они взялись?
— Из теней — сказала Руха.
Она проскользнула за спину Калэдней и выпустила длинную струю огня в шадовара, поднимавшегося позади бединского парня верблюда, без сомнения державшего поводья во время его первого набега. Огненный шар взорвался, не причинив вреда теневому воину, как иногда делала магия Плетения, и темная фигура пронзила мечом молодого воина, а затем снова растворилась в тени.
— Так часто бывает — сказала Руха.
— В самом деле? — Калэдней ахнула. Она замолчала на мгновение, и Руха, оглянувшись через плечо, увидела, как волшебница потирает пурпурного дракона о ее перстень с печаткой. — Хормун, скорее. Ты должен это увидеть!
— Пойдем? — воскликнула Руха.
Она заметила шадовара, поднявшегося из-за валуна с духовой трубкой в руках и бросила в его сторону камешек, затем произнесла одно-единственное слово. Камешек превратился в каплю магмы. Когда она ударилась о валун, тот тоже взорвался тысячью капель расплавленного камня, и воин исчез в обжигающих оранжевых брызгах.
—Мы должны бежать! — сказала Руха.
— Бежать? — Калэдней покачала головой. — Их осталось не больше двух дюжин.
— И еще больше там, откуда они пришли, — предупредила Руха.
Она понятия не имела, насколько близко они подошли к городу, но знала шадовар достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что это только первая волна нападения. Даже если бы они не знали, что в набеге замешаны кормирцы, они бы послали отряд всадников на везерабах, чтобы показать пример любому племени, которое осмелится их обокрасть.
— Они просто пытаются задержать нас — сказала Руха.
— Да, я догадалась, когда они сперва напали на наших верблюдов. — Кормирка выпустила серебряный луч в пару шадовар, атакующих Са'ара, который все еще пытался надеть капюшон и попону на последнего везераба, привязанного к его мертвому верблюду.
Когда атака привела лишь к тому, что воины-тени были оглушены, Руха отошла от Калэдней и, увернувшись от одного черного меча и превратив владельца второго в пепел, еще более темный, чем его обычно смуглое лицо, остановилась рядом с шейхом.
— Ты с ума сошел, Са'ар?
Она отбросила голову существа в сторону, когда оно повернулось, чтобы укусить ее за колено, а затем продолжила:
— Несколько везерабов не могут стоить столько жизней Махва.
Шейх даже не оторвался от работы.
— Скакуны, которые могут летать по небу? Махва будут хозяевами пустыни!
В конце концов ему удалось натянуть капюшон на безликую голову существа, а затем его ударил сзади разряд теневой магии, который отбросил его лицом вниз. Его рука обмякла, и Руха увидела землю сквозь неровную дыру в конечности.
Прежде чем она успела смахнуть с земли камешек для контратаки, шейх здоровой рукой выхватил метательный кинжал и развернулся, чтобы ударить им нападавшего. Бросок, конечно, промахнулся, но отвлек шадовара достаточно надолго, чтобы Руха успела вытащить свою джамбию. Она схватила шнурки капюшона детеныша и держала его рядом с собой в течение половины секунды, которая потребовалась воину-тени, чтобы закрыться.
Руха подошла к нему вплотную и распорола его от паха до ребер. Она была слегка удивлена, увидев, что вещество, выливающееся из него, выглядело почти так же, как и то, что выходило из бедина.
— Да улыбнется тебе Ила, — выдохнул Са'ар, поддерживая везераба здоровой рукой. — Сколько раз ты уже спасала мне жизнь?
— Слишком много раз для одного шейха, — сказала Руха, поднимая его на ноги. Она взяла его изогнутый амарантовый рог и вложила в здоровую руку. — А теперь труби в рог и рассеивай своих воинов. Везерабы не годятся для мертвецов. — Са'ар оттолкнул рог.
— Теперь это мои везерабы — сказал он, — и никто не крадет у Са'ара, шейха Махвы.
Руха опустила подбородок.
— Ты дурак, шейх.
— Почти наверняка, — сказал Са'ар, подталкивая к ней голову детеныша. — А теперь помоги мне зашнуровать капюшон, пока битва снова не обернулась против нас.
— Снова? — Руха огляделась и увидела, что в то время как битва продолжалась, шадовары теперь подвергались нападению магии и железа всякий раз, когда они приближались к бединам. Она посмотрела вверх по склону вади и увидела Хормуна, стоящего на вершине валуна, его аба была отброшена куда-то в сторону, открывая черный боевой плащ кормирского боевого волшебника. Он размахивал двумя палочками одновременно, швыряя пылающие сгустки огня или потрескивающие ветви молний всякий раз, когда шадовар осмеливался выйти из мрака, чтобы напасть. По бокам от него стояли два полных ряда Пурпурных Драконов, по очереди заряжая и стреляя из своих железных арбалетов, в то время как меньшее кольцо из трех волшебников и двух дюжин дракониров стояло рядом, глядя в темноту, атакуя любую тень, которая хотя бы мелькнула.
— Дурак! — прошипела Руха. — Неужели он думает, что его никто не увидит? Или Высочайший должен подумать, что железные болты были выпущены из бединских арбалетов?
— Я не знаю, что он думает, — сказал Са’ар, — только то, что он человек слова. Так ты поможешь мне или нет, ведьма?
Быстро оглядевшись вокруг, чтобы убедиться, что они не находятся под непосредственной угрозой нападения, Руха помогла ему завязать капюшон. К тому времени, как она закончила, Калэдней уже стояла в верхнем конце поля боя, махая оставшимся в живых бединам вверх по вади.
— Пойдем, и побыстрее! — Взгляд кормирки был прикован к небу над озером, где все еще бушевала песчаная буря Рухи.