— Ты мне тоже очень нравишься.
Мы проводим некоторое время, плавая в теплой воде, а когда возвращаемся на пляж, обнаруживаем, что телефон Зандерса забит сообщениями и пропущенными звонками от его агента. Он снова усаживается на песок, только в мокрых трусах, и начинает удалять все, что прислал его агент, не прочитав ни одного сообщения и не прослушав ни одного голосового сообщения.
Его брови нахмурены от разочарования, когда Зи смотрит на свой телефон, а я не знаю, как помочь. Не знаю, как уменьшить его беспокойство, когда ненавижу медийную персону Зандерса так же сильно, как и он. Если бы это зависело от меня, он бы прекратил все это. Позволил бы людям увидеть его настоящего и дать им возможность полюбить его, но я не знаю, как все это работает. Я сторонний наблюдатель, а Зандерс, похоже, считает, что единственный способ остаться в Чикаго — это быть плохим парнем, поэтому я стараюсь поддерживать его, несмотря на то, как больно слышать ложь о моем любимом человеке.
Я сажусь рядом с ним, устраиваясь на его коленях, заставляя его посмотреть на меня, а не на свой телефон. Морщинки на его лбу начинают разглаживаться, разочарование в глазах тает, прежде чем парень наклоняется вперед, уткнувшись лицом мне в шею.
— Я так устал от этого, — бормочет он, прижимаясь к моей коже.
— Готов остановиться?
Зандерс кивает.
— Ты должен верить, что «Чикаго» и болельщики любят тебя за твое мастерство, независимо от дополнительной рекламы, которую ты приносишь команде.
— А что, если нет?
Я обхватываю ладонями его лицо, заставляя посмотрел на меня.
— И что будет, если нет?
— Тогда я буду играть в другом городе.
— И что ты при этом чувствуешь?
— Страх. Я не хочу быть один.
— Ты бы остался один?
— Да. Мэддисоны все в Чикаго. Он никуда не уедет, возможно, никогда. Мэддисон, вероятно, закончит тем, что уйдет на пенсию из «Чикаго Рэпторс». Я буду один.
Это удар в самое нутро. Я имела в виду себя, когда спросила, будет ли он один. Потому что, по правде говоря, думаю, что последовала бы за ним куда угодно, если бы Зандерс попросил об этом. Но, очевидно, он думает иначе.
Его телефон снова звонит, на экране высвечивается имя Рича.
— Ответь.
— Я не могу сейчас с ним разговаривать.
— Он будет доставать тебя всю ночь, если не ответишь, и, по крайней мере, сейчас я здесь.
Парень мгновение всматривается в мое лицо, прежде чем ответить на телефонный звонок.
— Эван Зандерс, что, блядь, происходит? — кричит Рич через громкую связь.
Мне и так не нравилась идея его агента, но то, в каком тоне он разговаривает с моим парнем, подтверждает мои подозрения, что Рич абсолютный кусок дерьма.
— Привет, Рич.
— Ты можешь мне объяснить, почему наша пиар-команда сейчас рыщет по интернету, удаляя многочисленную информацию о том, что у тебя есть девушка?
Дерьмо. Очевидно, не только наша группа слышала Зандерса в баре.
Разочарование снова появилось на лице Зандерса, поэтому, не думая, я обхватываю его щеки ладонями и подношу его рот к своему. Его пухлые губы улыбаются в нашем поцелуе, пока его агент продолжает атаковать его по телефону.
— У тебя есть гребаная подружка, Зандерс? Это то, что с тобой происходит?
Он продолжает целовать меня, его рот слишком занят, чтобы ответить, пока парень притягивает мое тело к себе, прижимая мои бедра к себе. Благодаря нашим почти обнаженным телам, я чувствую, как его член быстро увеличивается в размерах подо мной. Зандерс переворачивает нас, и я оказываюсь спиной на песке, а он прижимается своим телом к моему, задевая мои чувствительные нервы в нужной точке.
Моя спина выгибается дугой и из моего горла вырывается непроизвольный всхлип. Я быстро закрываю рот рукой, мои глаза расширяются от ужаса, надеясь, что его агент меня не услышал.
Зандерс тихо смеется, снова прижимаясь своим телом к моему.
— Эти маленькие звуки сводят меня с ума, — шепчет он, прежде чем зубами слегка впивается в мое плечо.
— У тебя есть девушка?
— Конечно нет, — лжет Зандерс, пряча дерзкую ухмылку на коже моей шеи, пока оставляет поцелуи на моем горле. — Никакой девушки. Ни за что.
— Тогда почему об этом пишут в интернете?
— Блядь, понятия не имею, Рич. Если тебя так волнует моя личная жизнь, можешь с этим разобраться.
Он возвращается к поцелуям, горячим ртом дразнит кожу моей груди, двигаясь южнее.
— Может, мне стоит позволить слухам распространиться. Может быть, тогда ты увидишь, какой ущерб наносишь тому образу, над созданием которого мы так усердно работали. Возможно, тогда ты поймешь, о чем я пытался предупредить тебя весь сезон.
Зандерс делает паузу прямо над моим пупком.
— Рич, мне уже плевать.
— Я делаю это для тебя, Зандерс! Твои зарплаты такие, какие они есть, только потому что ты и Мэддисон можете предложить «Чикаго» не только свой талант на льду. Они платят за весь пакет! Платят за чушь про контрастный дуэт Мэддисона и ЭЗа. Так какого хрена ты рискуешь всем этим в год переподписания контракта?
— Я очень сомневаюсь, что «Чикаго» не подпишет со мной контракт только потому, что название команды не красуется в заголовках газет вместе с моим именем.
Точно. Это мой парень.
Парень запускает пальцы под резинку моих трусоков по бокам.
— О, правда? — Рич зло смеется. — Тогда почему я не слышал ни слова о новом контракте от «Чикаго», хотя сезон уже почти закончился?
Это заставляет Зандерса остановиться и убрать от меня руки. Он садится прямо, берет свой телефон и подносит его ближе к уху.
— Подожди. Что?
— Я предупреждал тебя, — продолжает Рич. — Я говорил тебе, что «Чикаго» нужен свой постоянный плохой парень, а в этом году ты сделал полный разворот. Я нисколько не удивлен, что они не выходят на связь.
Рот Зандерса открывается в шоке, в глазах появляется пустота.
— Я же, блядь, предупреждал тебя, Зандерс. Теперь мне нужно немного поработать и прикинуть наши возможности.
На этом его агент вешает трубку.
Вся радость или энергия, которая была в Зандерсе сегодня вечером, исчезла, и он сидит в шокированном молчании. Лунный свет позволяет мне видеть, как его грудь быстро вздымается от тревожного дыхания, когда реальность его самого большого страха отражается на его лице.
— Зи…
— Мы должны идти, — быстро говорит он. — Тебе нужно вернуться в свой номер, пока нас не поймали. Это было безрассудство — находиться здесь на людях.
Он встает с песка, не в силах смотреть мне в глаза, пока одевается.
Я физически чувствую дистанцию, которую он создает, и не знаю, как остановить это или облегчить его страхи, когда реальность такова, что он, возможно, только что потерял свой контракт. Как мне облегчить это беспокойство? Я не могу. Не тогда, когда это происходит из-за меня.
Зандерс остается в квартале от меня, наблюдая, как я вхожу в вестибюль отеля, моя одежда и волосы все еще мокрые после купания в океане.
Быстрая прогулка до лифта превращается в сплошное размытое пятно, когда моя грудь наполняется беспокойством, а разум затуманивается страхом. Страхом за карьеру Зандерса. И перед неизвестностью того, что это значит для нас.
— Стиви?
Я поворачиваю голову, стоя у лифта, и вижу Тару, сидящую на диване в холле, одна нога скрещена на другой, руки на коленях.
— Почему ты в мокрой одежде?
Застигнутая врасплох, я чувствую, как кровь отливает от моего лица. Слава богу, что Зандерс скрылся из виду, но подозрительный взгляд Тары говорит мне, что она знает, что что-то случилось.
— Купалась в океане.
Не ложь.
— Одна?
— Да, — отвечаю я слишком быстро. — Вода теплая. Тебе стоит попробовать.
Она молчит, изучая меня, и, к счастью, больше не произносит ни слова, потому что лифт открывается на этаже вестибюля.
— Спокойной ночи. — Мой голос слишком высок, а тон слишком сладок, но это не помогает ослабить напряжение между нами.
— Угу, — подозрительно хмыкает Тара, когда я вхожу в лифт.