Читать интересную книгу Слезы темной воды - Корбан Эддисон

Сидя на самой высокой ветке, Ясмин наблюдала, как солнце клонится к горизонту, окрашивая облака в розовый цвет и создавая длинные тени на поросшей травой равнине. Лев не сразу потерял интерес к ней, но в конце концов вернулся к ее мешку и уволок его в кусты.

Она смирно сидела, держась за ствол, пока небо не сделалось таким же темным, как земля. Мысль о том, что придется спуститься с дерева, пугала ее, но она знала, что не может оставаться там вечно. До Дадааба еще четыре дня пути. Теперь, когда она осталась без провизии, ей стоило поторопиться.

Ясмин спрыгнула на землю и, не увидев нигде кошки, взяла кувшин с водой. К счастью, лев потащил мешок на северо-восток. Она увидела встающую на востоке полную луну и двинулась в противоположном направлении, в сторону Сириуса, самой яркой звезды на небе, быстрым шагом, подгоняемая остатками адреналина в крови и непоколебимым стремлением к цели.

Под утро ее энергия иссякла. Она попыталась сесть, но ноги ее до того ослабли, что просто подкосились под ней. Ясмин повалилась на землю, ударившись головой о камень. Она долго смотрела на небо, мысли ее были словно окутаны туманом. Она видела мерцающий пояс Млечного Пути и созвездие Скорпиона, вытянувшееся за луной. Ей показалось, что она услышала какой-то слабый звук, похожий на треск радиопомех, но он стих, и она забыла о нем.

Наконец она повернулась на бок и посмотрела на запад. Дева была там, она звала ее так же, как с берегов Джуббы, но у Ясмин не осталось сил, чтобы сделать хотя бы еще один шаг. Путешествию придется подождать до рассвета. Она закрыла глаза и провалилась в сон без сновидений.

* * *

Она проснулась, когда подсознание отметило, что в лицо ей брызжет вода. Так продолжалось полминуты, пока она не открыла глаза и не увидела, что пошел дождь. К тому времени, когда она сумела принять сидячее положение, ее абайя уже полностью промокла. Дождь усиливался, превращая землю в грязь. Сон покидал ее так неохотно, что она чуть не забыла запастись водой. После того как она вымыла кувшин и наполнила его до краев, дождь ослабел и облака начали расступаться, открывая солнце. Изумлению Ясмин не было предела, когда она увидела его висящим высоко в западной части неба. Значит, она проспала много часов.

Напившись из кувшина, она с усилием поднялась на ноги и посмотрела вдаль. Земля здесь была почти голой, лишь чахлые низкорослые деревья торчали тут и там, как родинки на коже. Она представила это место в сухой сезон, опаленное беспощадным солнцем. Именно поэтому она не пыталась сбежать раньше. Ясмин сделала неуверенный шаг и почувствовала, как боль поднимается от лодыжек к коленям. «Еще три дня, – подумала она. – Не знаю, справлюсь ли я». Но сердце ее не желало мириться с усталостью. Она представила лицо матери. «Ты выживешь. О смерти можешь забыть».

Солнце помогло ей найти ориентир на юго-западе – далекий платан. Сосредоточив взгляд на дереве, она двинулась к нему. Первая миля далась ей с трудом, на второй дела пошли лучше, а на третьей она уже шла своим обычным шагом. От голода у нее сводило желудок, но она, не обращая внимания на неприятные ощущения, приближалась к цели. Расстояние до платана она преодолела за час, потом выбрала следующий ориентир. Так она продвигалась до захода солнца, а потом шла, ориентируясь по звездам, пока луна не достигла зенита. В конце концов она растянулась на твердой земле и заснула.

На следующий день она едва сумела встать. Боль словно окружила ее густым облаком, душила ее, когда она пыталась двигаться. Стиснув зубы, Ясмин все же поднялась, сбросив с себя оковы голода и усталости. Она сделала глоток воды и зашагала вперед, набирая скорость. Часы сменяли друг друга без счета. У нее больше не было сил, чтобы разговаривать с собой. Ее разум превратился в воздушный шарик, плавающий от одного чувственного впечатления к другому. Иногда, чтобы приободриться, она читала строки из Корана.

В полдень Ясмин остановилась на отдых и заснула. Проснувшись вечером, она приложила горлышко кувшина к губам и утолила жажду. Лишь после этого до ее сознания дошло: день закончился, а дождь так и не пошел. На самом деле дождя не было уже полтора дня. Она потрясла кувшин и услышал плеск воды на донышке. Без еды можно протянуть, но без воды… Отчаяние начало подкрадываться к ней, как продолжавшие преследовать ее стервятники. «Аллах, ты завел меня так далеко только для того, чтобы я здесь умерла?» – подумала она.

Внезапно ее охватило желание прочитать молитву магриб. За время путешествия ее набожность ослабла. Молитвы она поначалу читала не вовремя, а потом и вовсе стала пропускать. Взяв в пригоршню воды из грязной лужи, она омыла ею руки и лицо, как предписывает обычай. Потом произнесла такбир и трижды встала, опустилась на колени, простерлась вперед и села. После этого она произнесла свою просьбу: «Пожалуйста, приведи меня домой к матери и брату. Они – все, что у меня осталось».

Затем она снова заснула.

В следующий раз, когда она открыла глаза, уже рассвело. Она заставила себя подняться, утолила жажду остатками воды и пустилась в путь. Почти все утро ноги повиновались ее воле, но потом она споткнулся о камень и упала лицом на землю. Она с трудом встала и, спотыкаясь, пошла дальше, однако вскоре упала снова. Сидя в тени куста и потирая ушибы, она смотрела на яркое небо, лишенное облаков.

«Встань! – приказала она себе. – Иди дальше!» И она сделала это: шла вперед еще час, пока не упала опять и уже не нашла сил подняться. Нечеловеческая усталость закрыла ей веки, и она погрузилась в полудрему.

Наконец в отдалении раздался какой-то звук, похожий на работу мотора, который то стихал, то опять появлялся. После этого прошло некоторое время, и она услышала другой звук, похожий на хруст гравия. По ней скользнула тень, и она услышала крик. Ясмин была настолько истощена, что не испытывала страха, только тупые толчки беспокойства. Она почувствовала, что ее подняли и поместили в кузов пикапа. Ее окружали люди в военной форме. «“Шабааб”, – подумала она. – Это конец».

Пикап двинулся вперед, и прошло еще некоторое время. Кто-то приложил флягу к ее губам и смочил их водой. Она слышала какие-то слова, но ничего не понимала. Вскоре пикап остановился, чьи-то руки опять подняли ее и отнесли в тень. Тени стали кружиться вокруг нее, касаясь ее ног и рук. Она открыла глаза, чтобы посмотреть, что происходит, и заметила размытое красное пятно – головной платок. «Кто это?» – подумала она, ничего не понимая. А потом женский голос шепнул ей на ухо:

– Ясмин, я здесь. Все будет хорошо.

Ясмин открыла глаза шире и всмотрелась в самое красивое лицо из всех, какие когда-либо видела. Она беззвучно произнесла это слово раз, второй, пока наконец не обрела голос:

– Хooйo.

Это была Хадиджа.

VI

Возрождение

Я пребывал упорно в вере Тому, кто арфой песнь выводит, Что человек подняться может Над мертвым «я» к высокой сфере[51].

Альфред Теннисон

Пол

Аннаполис, штат Мэриленд12 мая 2012 года

Пол припарковался возле кипарисовой аллеи и секунду сидел в машине, глядя на дом. Он до сих пор не знал, что и думать о приглашении Ванессы. Оно свалилось на него как гром среди ясного неба, когда неделю назад она позвонила ему и спросила, не хочет ли он провести с ними пикник и поплавать по Чесапику. Вопрос его так огорошил, что он даже не ответил сразу.

Годами он избегал личных отношений с семьями заложников. Эмоциональная динамика в такого рода отношениях непредсказуема, прошлое постоянно маячит фоном, а у него имелись определенные обязательства перед Бюро, которые иногда вступали в конфликт с пожеланиями семьи. Однако в случае с Паркерами он оказался втянут в их орбиту не зависящими от него обстоятельствами, и между ними установилась связь, которую он не мог просто так взять и разорвать, даже если бы хотел, – а ему этого совсем не хотелось. Он ощущал необычную духовную близость с Квентином, а еще желание его защитить. А Ванесса была… Она была… Он не хотел об этом думать.

– Есть повод? – спросил он наконец.

– Ничего формального, – ответила она.

– Это идея Квентина?

Она вздохнула.

– Он хочет вспомнить, что произошло. Думает, если услышит ваш голос, это поможет. – И быстро прибавила: – Но это не единственная причина. Еще он хочет послушать, как вы играете.

– А вы? – спросил Пол. – Что вы об этом думаете?

Ее голос смягчился:

– Я бы тоже хотела послушать, как вы играете.

Несколько дней он пытался забыть эти слова. Они ничего не значили; они не могли ничего значить. Просто у нее остались хорошие воспоминания о произведении, которое он исполнил, и о том, как на это откликнулся Квентин, ничего больше. Но что-то внутри него не хотело отпускать ее голос. Играя Шопена в ее гостиной, он испытал одно из самых трогательных переживаний в своей жизни.