— послушно говорила девушка, обхватив голову ладонями и заливаясь слезами, сквозь которые она с трудом понимала, что делает Игорь. Он рвал одежду в тех местах, куда попали пули. Пинцетом извлекал их, зашивал, прикладывал к ранам серый мох, заматывал тряпками. Лида тем временем кричала от боли. Взгляд помутнел, а на лбу выступали огромные капли пота, который тут же и скатывался струйками вниз под мерное покачивание автомобиля. Губы женщины двигались, и она постоянно что-то шептала:
— У Марьи Ивановны… три внучки… сиротки… Ох, страшно! Как баба одна… ростить-тоть будет? Эх… и не пожила ведь… Совсем. Любви не испы… Жорка… Ангелы чёрные… говорят со мной. Шепчут. Не подходите, ироды!
Игорь тем временем занимался третьей по счёту раной. Он понимал, что болевой шок может лишить сознания женщину в любой момент, но ничего другого не оставалось: надо было срочно остановить кровь. Кожа от потери крови слишком быстро бледнела, а бред женщины становился всё более бессвязным. Наконец, лекарь вытянул пулю, отшвырнул её и начал было зашивать рану, как вдруг Ольга завыла на одной ноте: Лида закатила глаза и захрипела. Грудь опустилась последний раз, и… всё. Лекарь быстро приложил пальцы к шее — пульса не было. Он схватил иголку ивановского шершня, которую подготовил заранее, царапнул кожу на месте артерии, чтобы яд быстрее попал в кровь, и начал делать непрямой массаж сердца. Минуту, пять, десять… но это не помогало.
Тогда вымазанный в крови Игорь бессильно откинулся назад и посмотрел на глядящую на него с надеждой Ольгу.
— Слишком много крови она потеряла, — покачал Потёмкин головой и закрыл глаза, слушая, как Ольга всхлипывает, а потом не может удержать скопившиеся в груди эмоции и ревёт в полный голос.
— Ну почему⁈ — закричала вдруг она сквозь рыдания. — Почему ты не спас её⁈ Ты же лекарь! Она же… она же… — и девушка не нашла слов, чтобы продолжить. Горечь поглотила ее целиком, в одно мгновение авторитет Игоря уменьшился, из сказочного принца, почти бога, он стал реальным и почитай обычным человеком. Как же трудно веровать в сказки, ещё труднее — поддерживать веру в сказки, хоть как-то украшающие мрачный мир. И Ольга предалась горю в полной мере, погрузилась в него и позволила себе выплакаться, как никогда не дозволяла ранее. Ни в момент убийства отцом матери с братьями, ни потом — во время скотской жизни в подвале избы.
Игорь бессильно и устало перелез на переднее сиденье. У него не было желания оправдываться перед Ольгой. Она должна почувствовать всю хрупкость жизни, осознать, что один миг может унести душу в вечность. И нет на свете волшебников, чтобы бороться со смертью, когда именно она правит мирозданием. Мир девушки после освобождения из лап насильника-отца стал огромным, изменился, расширился, обрёл краски, но и принёс новые ощущения и понимание конца. Пусть знает, как смерть жестока. Она не оповещает, она сама выбирает время, место и человека. И если сделала это, то вердикт окончательный.
— Справляешься? — спросил Игорь Яра. Тот молча кивнул. Крутить руль и жать на педаль несложно, когда Игорь уже включил нужную передачу.
Юноша думал о своём. О той свободе, о которой мечтал, когда жил в Юрьеве, когда пытался убежать от обитателей, не выносящих непохожего на них Ярослава. Вырвался из стен, освободился, но жизнь почему-то не изменилась. Ему всё также приходится убегать, опасаться людей, их ненависти, отвращения и злобы на всякого, кто смог приспособиться к новому миру, где остальные умирают.
И чувствует он себя нормально только с Игорем, Ольгой и… Как же быстро уходят люди, которым всё равно, что у Яра на голове вместо волос роговые наросты, и которые не считают его какой-то странной тварью. Вот и Лида покинула их. Защищала друзей, по-другому назвать её подвиг невозможно. Была с ними до конца. И ведь на самом деле так: Яр чувствовал, что нечто более крепкое, чем просто побег от окружающей действительности, держит группу вместе. И возможность вырваться за ворота лишь сблизила друзей. Они не разбежались в разные стороны, не попрятались по маленьким деревенькам, как крысы, не бросили друг друга, а вместе пошли к неведомой цели, призрачной угрозой, маячившей впереди, об опасности которой ведает только Игорь. А знает ли он про Яра? Конечно же, в курсе! Иначе не приказал бы нести раненую Лиду юноше. Лекарь определённо наблюдал за Яросом и понимал, что его сила выросла, позволила взвалить на себя тяжёлую и толстую женщину хрупкому на вид восемнадцатилетнему пацану, с лёгкостью пронести несколько метров, спустить со второго этажа и втащить в кабину «КамАЗа».
— Что дальше? — спросил Яр лекаря. Дорога петляла по лесу, словно река в поле. Снег кружился, заметая серый асфальт и траву.
— Сейчас налево, — ответил Игорь, указывая вперёд.
Полотно асфальта внезапно выровнялась, и Яр увидел впереди развилку, вернее, еле заметную просёлочную дорогу, скрывающуюся в лесу. Напротив перекрёстка в обочине громоздился перевёрнутый длинный автомобиль. Если б не ржавчина, съевшая краску, машина была бы зелёного цвета, а сейчас гигант, удобно устроившийся на боку, выглядел грязно и неопрятно, словно давно не мылся и забросил себя, махнул рукой — а, всё равно людей рядом нет, чтобы помочь… Он постепенно покрывался снегом.
— «С-400», — тихо проговорил Игорь, пока Яр поворачивал автомобиль на грунтовую дорогу. — Сила и мощь России. И почему они нас не спасли?
— А что это? — удивлённо спросил Яр. Он, как и любой, рождённый после Трындеца, не мог знать, для чего нужны были эти громадные машины с огромными то ли трубами, то ли цистернами на прицепе.
— Ракеты-перехватчики, способные уничтожить ядерные ракеты ещё на подлёте. Но видимо, у врагов было и другое оружие. Чудно всё это… Оборона у страны была мощная, но, тем не менее, не справилась. И что случилось на самом деле — уже никто не расскажет. Простым людям всё равно, почему на них падают ракеты. Счёт идёт на секунды: о жизни думают, а не о том, кто виноват, почему не отбились, как жить дальше. А уж после, когда долгими неделями ищешь кусок хлеба в дымящихся руинах торгового центра или остатки медикаментов в больницах, превратившихся в психушки, где у всех пациентов разом съехала крыша… Ведь не только то ужасно, что на тебя летит ракета, а ещё и то, что после неё остаётся. И это не радиоактивный кратер, хотя и он тоже… Это безумие и