class="p1">Рениса рванула к разбросанным краскам, однако Маркус покачал головой.
— Не нужно, проще отправиться за ней. Скоро рассвет, так что испытывать нас никто не будет, но если не войти сейчас, Храм вновь станет невидимым.
— Нас? — Рениса застыла в удивлении. — Хотите сказать, что мы пойдём в Храм все вместе?
— Не совсем, — поправил он, а затем пояснил: — Мы разделимся. Вы с Филиппом отправитесь по тому же маршруту, что и принцесса, а я обойду с другой стороны и исследую все дальние уголки. Встретимся внутри.
* * *
— Я замёрзла, — пожаловалась Рениса. Ей и в самом деле было смертельно холодно, так что зуб на зуб не попадал. Прошло уже несколько часов, как они бродили по лабиринту, и Рениса всерьёз опасалась, что всё-таки где-то напортачила с картой. Маркус помог восстановить размокший эскиз, сделал негасимый факел, а заодно высушил одежду.
И если раньше от воспоминаний, как Филипп помогал ей застегнуть недавно сброшенное им же платье, у неё пылали лицо и шея, то сейчас она чувствовала лишь морозное покалывание. Коварный холод накинулся на Ренису почти сразу после того, как они вошли в Храм, но это ещё не напрягало. Достаточно было завернуться плотнее в плащ и отогреть озябшие руки, которые теперь мёрзли даже когда их прижимали к груди.
Филипп молча снял свой плащ и накинул ей на плечи. Рениса ощутила внезапную тяжесть и спешно закуталась в мягкое, подбитое изнутри мехом одеяние.
— А как же вы? Неужели вам не холодно? — ощутив, как благодатное тепло, наконец, расползается по телу, забеспокоилась она.
— Я же мужчина, Рениса, не заставляйте меня чувствовать себя ещё более ничтожным, — с грустью ответил Данье, и между ними вновь повисла неловкая пауза.
И как же это злило! Рениса нарочно не меняла облик, надеясь всё-таки вызвать Филиппа на откровенный разговор. Ждать было невыносимо, но к Данье оказалось не так-то просто подступиться. Всякий раз, когда она пыталась с ним поговорить, она слышала в ответ лишь короткие односложные фразы, и диалог никак не получался. Устроить допрос Рениса не решалась, как и вывалить всё напрямую, хотя и понимала, что Данье вполне мог прочесть её мысли и спокойно узнать, что у неё на уме! Так почему же он этого не делал? Или, может, ему просто нравилось истязать её? Рениса снова искоса посмотрела на Филиппа. Лёгкое волнение, подобно озёрной ряби, прошло по её телу, напоминая о недавнем безумстве. Кожа ещё помнила горячие прикосновения мужских рук, вызывающих томление в груди. Бесстыдная мысль сожаления о том, что всё закончилось слишком быстро, опять скользнула в сознание.
«И о чём я только думаю? — упрекнула себя Рениса. — Разве сейчас не важнее найти принцессу?»
Она резко отвернулась от Данье, вглядываясь в темноту и сосредотачиваясь на ощущениях. Ничего. Всё та же противная липкая тишина.
— А что, если принцесса… погибла? — запинаясь, произнесла Рениса то, что давно беспокоило её. Слишком уж долго Торина никак не проявляла себя.
— Давайте не будем лишать себя последней надежды, — уклончиво ответил Данье, приподнимая повыше факел. Его неровный свет выхватил из темноты гладкие стены из чёрного с алыми прожилками камня. Рениса поёжилась: холод вновь пробирался под полы плащей.
«Надо бы ускориться, а то превращусь в ледяную статую!» — прибавляя шаг, поторопила себя Рениса. Она смело двинулась в темноту, заставив Данье догонять её. Коридор начал сужаться, а затем резко вильнул в сторону. Повернув за угол, Рениса вдруг услышала душераздирающий вопль тут же сменившийся утробным рычанием. Она рванула на звук, но была остановлена поймавшим её за руку Данье.
— Это может быть опасно! — заявил он и выдвинулся вперёд. Филипп заслонил собой почти весь проход и опасливо пробирался к показавшемуся вдалеке блёклому свету. Теперь Ренисе приходилось плестись за ним следом.
Крик повторился, переходя в болезненные стоны. Тревога нарастала. Кто бы ни издавал эти жуткие звуки, было очевидно, что некто испытывал невыносимые мучения. Могла ли рядом оказаться и принцесса оставалось под вопросом. Меж тем в коридоре становилось всё светлее. Филипп настороженно крался, постоянно оглядываясь по сторонам. Рениса буквально сгорала от любопытства и страха. Крик превратился в дикий вой, а вслед ему раздался злорадный смех.
— Твой нежный голосок, Касси, услада для моих ушей! — потешался грубый голос.
«Касси?» — Услышав имя, Рениса не заметила, что Данье замер, и врезалась ему в спину.
— Вы в порядке? — Филипп тут же развернулся и склонился над ней.
— Касси — это же… Касайрис? — потирая ушибленный лоб, переспросила она.
Ответ Данье потонул в новом вопле.
— И почему ты только такая непослушная, Касси? — продолжал насмехаться обладатель грубого голоса. — Вечно лезешь туда, куда тебя не просили! Разве наставник тебя этому учил?
Злобное рычание сотрясло стены Храма, вызвав лишь гогот со стороны издевающегося.
— Какая же жалость, что великий демон покинул этот мир! Кто же теперь вытащит тебя из беды, а, Касси?
Демоница хрипела и шипела, но ничего более членораздельного выдать не могла, а её мучитель, похоже, только входил в раж, неустанно дразня.
— Может, твой ручной волшебник? Как его звали-то? Кажется, Руэдхи? Или, подожди, разве в этом мире остались ещё гильдии волшебников? Ах, Касси-Касси, как печально, что твоя глупость и жадность всех их погубила!
В очередном крике послышалась угроза.
— Я хочу посмотреть, — тихо прошептала Рениса, пытаясь проскользнуть мимо Данье, но тот поймал её и покачал головой.
— Это слишком опасно!
— Но разве вам не интересно, кто истязает демоницу? — Не могла сдержать любопытства Рениса.
Филипп привлёк её к себе, а затем одними губами проговорил:
— Трёхликий…
Глаза Ренисы округлились, а мозг отчаянно пытался осознать, как случилось, что само божество поймало Касайрис. Это казалось совершенно немыслимым, и в то же время таким интригующим!
— Как думаешь, Касси, если на этом свете хоть одно существо, которое готово отдать за тебя жизнь? — тем временем продолжал издеваться Трёхликий. — У тебя было так много любовников, неужели ни один из них так и не проникнулся искренними чувствами?
Касайрис истошно завизжала, и этот визг эхом разлетелся по Храму. От невероятной громкости Ренисе даже захотелось прикрыть уши.
— Не хочешь ли ты сказать, что убила их всех? Ах, нет, похоже, один всё-таки уцелел… — Трёхликий сделал внезапную паузу. — Надо же, кажется, он даже идёт сюда!
Данье нервно сглотнул, его тело внезапно покрылось испариной, а руки предательски задрожали. Рениса с недоумением наблюдала за этими метаморфозами, рождающими у неё чудовищное предположение:
— Вы… — Ей с трудом удавалось выдавить из себя жгущие сознание слова. — Вы… были… её любовником?
Она увидела, как побледнело лицо Данье, но ответить он не успел. Его опередил зов Трёхликого:
— Где