Читать интересную книгу Последняя тайна храма - Пол Сассман

– Дерьмо!

– Что такое?

– Дерьмо!

Она подошла к нему и направила свой фонарь вперед. Через сорок метров свод шахты резко оседал, и груда обвалившихся камней перекрывала дальнейший путь.

– Дерьмо! – повторил Бен-Рой.

Берхтесгаден

Халифа подъехал к Берхтесгадену с севера, через Бад-Райхенхаль. Салон его «поло» к этому времени настолько пропитался сигаретным дымом, что по запаху больше напоминал котельную. С удивлением посмотрев на группу мужчин в кожаных шортах («о Боже, в такой холод!»), инспектор повернул в сторону реки Берхтесгаденер-Аке.

На карте, которую немцы по факсу прислали Сарии, было указано, что к руднику Ульм-Бергверк можно добраться по тропинке, отходившей вверх от Россфельд-Хоэн-Ринг-штрассе – дороги, по которой он сейчас ехал. Однако ни на карте Сарии, ни в той, что он купил в аэропорту, начало тропы никак не обозначалось, и чем дальше Халифа углублялся в густые, заваленные снегом сосновые дебри, тем больше сомневался, что вообще найдет проклятый рудник.

Он уже решил развернуться и поехать назад, чтобы расспросить жителей ближайшей деревни, как за изгибом, на высшей точке дороги фонари осветили разрушенное здание и рядом, на обочине, автомобиль, от дверей которого вели глубокие следы. Халифа остановился, выключил двигатель и вылез из машины.

Ледяной ветер пронзил его, и в тонкой летней одежонке инспектор почувствовал себя словно в гигантском морозильнике. Вначале он вообще не мог выдохнуть от шока, точно после сильного удара в живот. Но даже когда Халифа немного пришел в себя и сумел всунуть трясущимися пальцами сигарету в рот, зубы его продолжали стучать с такой силой, что он с трудом сумел затянуться.

Он попрыгал на месте, пытаясь разогнать кровь по застывшим сосудам, затем вытащил все лежавшие в машине бумаги – дорожные карты, справки из автомобильного агентства, техническую документацию по «фольксвагену», – после этого захлопнул дверь и, скрипя подошвами по снегу, двинулся в дремучий сосновый бор.

Они с трудом оттащили пару небольших булыжников из завала, надеясь, что смогут расчистить проход. Увы, за небольшими булыжниками лежали средние, за теми – еще крупнее, а за более крупными – настоящие каменные плиты. Сдвинуть такие без соответствующего оснащения едва ли удалось бы и десятерым. Промучившись так около получаса, задевая лучами старое медное ведро, палестинка и израильтянин наконец сдались.

– Нет, все бесполезно! – тяжело дыша, посетовала Лайла, несмотря на холод покрывшаяся потом. – Мы не пройдем.

Бен-Рой промолчал, тяжело дыша и прислонившись к стене. Затем, злобно чертыхнувшись, схватил фонарь и пошел к серому прямоугольнику у входа в шахту. Лайла удрученно нагнулась вниз и подняла второй фонарь. Едва она взяла его, как яркий луч, скользнув по земле, осветил тонкий желобок, всего несколько сантиметров в толщину, покрытый таким слоем пыли и сажи, что его почти невозможно было различить. Она присела на корточки и начала рыхлить почву свободной рукой. Желобок стал виден лучше, а рядом обнажились другие желобки, параллельные первому. Прочистив участок глубже, Лайла заметила, что два желобка шли к завалу, а два ответвлялись и упирались в стену между двумя деревянными стойками.

– Взгляни сюда! – позвала она Бен-Роя, к тому времени почти дошедшего до выхода. Он повернулся. – Похоже, здесь были рельсы, – прокричала она в другой конец туннеля. – На земле. Они уходят дальше, в глубь рудника. А вот тут есть какое-то ответвление…

Поколебавшись, израильтянин вернулся туда, где, согнувшись, сидела на корточках Лайла, светя на параллельные желобки, отходившие от главной оси шахты. Он направил луч своего фонаря на них, затем медленно стал поднимать его, озаряя часть стены, в которую упирались желобки. Лайла также навела фонарь на стену. Несмотря на грязь и шероховатости, было видно, что в этом месте стена немного светлее и слегка отличается по текстуре. Бен-Рой провел по ней ладонью, а затем постучал кулаком.

– Бетон, – пробормотал он. – Здесь был проем, и кто-то заделал его. Замаскировал под остальной туннель.

– Думаешь?..

Он не ответил и снова стукнул, на этот раз посильнее. Лайле показалось, что за стеной раздался глухой звук, как из-под крышки люка. Неподалеку от нее на земле валялась старая кирка, и, подняв ее, Лайла ударила по стене. Звук повторился громче. Они перекинулись короткими взглядами, затем Бен-Рой выхватил у нее кирку и, передав фонарь, начал бить по стене. Один удар, два, три; маленькая трещина проступила на поверхности. Он встал поудобнее, освободил пространство для размаха и продолжил долбить. Щель расширялась и вытягивалась, вокруг, словно спицы колеса, расходились маленькие трещины. Наконец тяжелый кусок бетона с грохотом упал на землю, и в образовавшейся дырке они увидели грубый известняковый блок с написанными белой краской словами «meine ehre».

– «…heisst true», – прошептала Лайла, дополнив надпись, чье окончание все еще скрывалось за бетонным прикрытием. Она поглядела на Бен-Роя. – Девиз СС.

– Ах ты, Хот, гнусный ублюдок! – процедил израильтянин. – Гнусный нацистский ублюдок!

Он хлопнул ладонью по глыбам, оценив, насколько крепко они были сложены, и начал скрести кончиком кирки вокруг одной из них, отковыривая кусочки цемента. Потребовалось немногим более минуты, чтобы высвободить один блок. Бен-Рой бросил кирку и ударил рукой по стене; глыба затряслась, но не упала. Он стукнул еще раз, со всей силы, и, со свистом, как от вылетающей пробки, блок обвалился, открыв зияющий чернотой прямоугольник. Взяв у Лайлы фонарь, Арие наклонился к отверстию и посветил внутрь.

– Ой вей!

– Что там?

– Ой вей! – снова воскликнул Бен-Рой вместо ответа, пропуская Лайлу к проему в стене. Она сунула голову как можно дальше и направила луч фонаря в самый центр темного пространства; на ярком свету было видно, как струится пар из ее рта. Перед ней, перпендикулярно к главной шахте, лежал другой, более узкий туннель. Скользя лучом по его стенам, она увидела десятки коробок и ящиков разных размеров, из дерева и металла, почти все со свастиками и двойными молниями – эмблемой СС.

– Боже всемогущий!

Тридцать секунд она, словно окаменев, смотрела в проем, затем, неожиданно вспомнив, что за ее спиной стоит Бен-Рой, обернулась. Израильтянин держал в руке ржавое железное зубило, которое, вероятно, нашел, пока она разглядывала содержимое потайной шахты. На мгновение кровь похолодела у Лайлы в жилах от мысли, что он сейчас набросится на нее. Однако Арие лишь передал ей зубило, а сам нагнулся к лежавшей у его ног кирке.

– Ну что ж, будем доламывать, – сказал Бен-Рой.

Через пять минут в бетонной стене образовался широкий проем, достаточный для того, чтобы пролезть в туннель, и, побросав свои примитивные орудия, Лайла и Арие протиснулись внутрь.

Как ни крутили они фонарями, предела подземного коридора видно не было. От пара, медленно выходившего изо рта, создавалось ощущение, будто они находятся внутри огромного легкого. Они подошли к ближайшему ящику – квадратному, металлическому, с крышкой на болтах и черным изображением черепа со скрещенными костями. Бен-Рой отодвинул засов и приподнял крышку.

– Чара![85]– прорычал он.

Внутри, упакованные в оберточную бумагу, словно куски сыра, лежали десятка два взрывных устройств. Нервно посмотрев на содержимое ящика, они подошли к следующему, деревянному и более длинному. Бен-Рой взял лежавший на нем лом и, приподняв с его помощью крышку, раздвинул слой соломы. Блестящие, гладко начищенные стволы «маузеров» лежали рядами, один на другом, а в боковом отделении были свалены в кучу обоймы.

– Это настоящий арсенал, – прошептала Лайла.

Они вытащили одну винтовку и осмотрели ее; спустя шестьдесят лет с тех пор, как ее спрятали в пещере, она выглядела точно новая. Они двинулись дальше в глубь туннеля. В большинстве ящиков хранились оружие и взрывчатка, но были и другие предметы. Одна коробка была набита сотнями «железных крестов», в другой лежали аккуратные пачки денег, еще в одной – запыленные бутылки вина («шато-икем» 1847 года; «шато-лафит» 1870 года). На плоском ящике, прислоненном к стене метрах в двадцати от начала шахты, имелась наклейка с надписью от руки: «1 Вермеер, 1 Брейгель (Старший), 2 Рембрандта».

– Боже всемогущий. Боже всемогущий, – не прекращала шепотом повторять Лайла.

Как ни поразительно было содержимое ящиков, они нигде не нашли ничего похожего на менору. Лайла и Бен-Рой пошли дальше, и через пятьдесят метров туннель начал расширяться. Темнота впереди еще больше сгустилась, и света фонарей явно не хватало. Пройдя еще двадцать метров, Лайла и Арие обнаружили, что стены туннеля внезапно исчезли.

Они оказались на широком плоском уступе, глядя в кромешную мглу.

– Пещера, – почему-то очень тихо сказала Лайла.