Читать интересную книгу Сэр Невпопад из Ниоткуда - Питер Дэвид

Такое поведение служанки до крайности раздражало Мари.

— Тебе следует держаться с посетителями любезно, чтобы они себя у нас чувствовали как дома! — зло выговаривала она принцессе. — Глядишь, они больше выпивки станут заказывать!

Энтипи, кстати, в редчайших случаях снисходила до разговоров с Мари и со мной. Чтобы высказать свое мнение, о чем-то нас спросить, на что-то возразить. Это был как раз один из таких моментов: не задумываясь, она ответила бесцветным, монотонным голосом отжившей свой век старухе:

— На разговоры много времени уходит. А раз я с ними не болтаю, им ничего другого не остается, как все свое время тратить на выпивку и заказывать кружку за кружкой. — Став невольным свидетелем этого разговора, я не мог не отдать должное логике Энтипи.

И все же… я от беспокойства просто места себе не находил. Потому как не знал, что у нее на уме. Согласитесь, этого одного было вполне достаточно, чтобы заставить тревожиться любого, кому собственная шкура дорога. А я, как вам известно, привык свою очень даже высоко ценить.

Со мной она практически совсем не разговаривала. Думаю, принцесса во мне разочаровалась. Или же в Тэсите, который все не являлся ее спасать, поправ веру Энтипи в доблесть, мужество и честь, в любовь, наконец. Как бы там ни было, принцесса все реже обращала на меня свой взгляд. Разве что временами, когда ей особенно доставалось от подвыпивших посетителей, взглядывала мельком в мою сторону и тотчас же отводила глаза. Наверное, она полностью утратила веру в меня, в то, что я впредь смогу когда-либо от чего-либо ее защитить. Меня это одновременно и радовало… и печалило.

Мари, как я уже сказал, взваливала на принцессу все больше работы. Вдобавок она платила нам более чем скромное жалованье, львиную долю которого еще и удерживала за еду и кров. Но если учесть, что кровом нам служила полупустая кладовка, а питались мы в основном залежалой, некачественной снедью, которую даже нашим невзыскательным клиентам продать было нельзя, то выходило, что жадная трактирщица нас попросту обманывала, обсчитывала, пользуясь нашим безвыходным положением, и мы на нее по целым дням тяжко работали почти задаром.

А Энтипи все это терпела с молчаливой покорностью. Я с ужасом думал, а что, если она, подобно вулкану, в один прекрасный момент возьмет да и изольет накопившийся гнев в самой невероятной форме… на мою бедную голову. Успеть бы вовремя заметить приближающуюся опасность, чтобы моя драгоценная шкура, часом, от нее не пострадала.

Ночи мы неизменно проводили вместе в захламленной кладовке. Я перед сном всегда заворачивался в одеяло, чтобы паче чаяния не соприкоснуться с августейшим телом ее высочества. И более или менее отчетливо себе представляя, к какому именно виду мести она обратится, когда пробьет час, от всего сердца говорил ей, прежде чем закрыть глаза:

— Благодарю вас, что не сожгли трактир дотла.

Она ни слова мне не отвечала. Ночь за ночью, месяц за месяцем. Ни единого словечка.

Принцесса очень похудела, но, как ни странно, от этого вовсе не стала походить на скелет. Напротив, пожалуй, ей это было даже к лицу. Подбородок ее приобрел более изящные очертания, скулы обозначились яснее и четче. Определенно, такой она мне больше нравилась. И все то время, что мы прожили в трактире, принцесса себя держала, что и говорить, с величавостью и подлинным достоинством.

Я и в мыслях не имел ею восхищаться. И жалеть ее не собирался. Но, как, вероятно, вы и сами не раз замечали, наши поступки так часто расходятся с намерениями…

События приняли совершенно неожиданный для всех нас оборот однажды вечером. Погода стояла на редкость морозная, хотя, если верить календарю, зима близилась к концу. В трактире, как всегда, собралось больше дюжины шумливых пьяниц, но был среди них один, кто вел себя наглей и бесцеремонней всех остальных вместе взятых, — плотный, довольно высокий детина с повязкой вместо одного глаза. Стоило ему просунуть голову в дверь трактира, как я со страху чуть под стойку не нырнул. Мне сперва показалось, это Тэсит пришел забрать отсюда принцессу и поквитаться со мной. Но когда мужчина с повязкой прикрыл за собой дверь, шагнув в зал, я вздохнул с облегчением и отер пот со лба. По возрасту он Тэситу точно в отцы годился, да и сложением был гораздо массивней моего бывшего друга.

— Привет, Шкуродер! — крикнули ему из глубины зала.

«Вот так имечко!» — мелькнуло у меня в голове. Хотя, скорей всего, это было всего лишь прозвище одноглазого, которое он носил недаром, судя по тому, что с пояса у него свисал устрашающего вида меч.

Я перевел взгляд на Мари. От меня не укрылось, как она побледнела при виде новоприбывшего, и этого одного оказалось для меня достаточно, чтобы понять: с этим типом у нас будут проблемы. Ведь обычно Мари была сама невозмутимость. Шкуродер зарабатывал на жизнь охотой. Об этом можно было с уверенностью судить по связке шкурок, которые он небрежно перебросил через плечо. Наверное, рассчитывал продать их где-нибудь в поселке. Вид у него был на редкость наглый и самоуверенный, что вообще свойственно всем этим капканщикам-трапперам в гораздо большей степени, чем остальным людям. Еще бы, они так собой горды, так кичатся умением перехитрить совершенно безвредное существо с мозгом не больше лесного ореха и лишить его жизни, подвергнув невероятным мучениям. Одноглазый прошел на середину зала, рухнул на свободный табурет за один из столиков, где сидели такие же наглые типы, как и он, и отрывистым тоном приказал принести ему эля.

Энтипи по своему обыкновению обслужила его молча. Он видел ее впервые, и ее неразговорчивость пришлась ему не по нраву. Шкуродер вознамерился добиться от нее хоть единого словечка, в чем тщетно пытались преуспеть многие другие до него. Об этом я уже упоминал. Он и заигрывать с ней пытался, и хамил ей, и ущипнуть ее за шею пробовал. Энтипи молча отстранилась. Шкуродер вышел из себя. Когда принцесса принесла ему очередную кружку, он нарочно ущипнул ее за ягодицу так крепко, чтобы исторгнуть из ее груди крик боли. Или на худой конец дождаться от нее ругательства. Но ожидания его оказались обмануты. Энтипи увернулась и ловко, не расплескав ни капли, поставила кружку на стол. Мне все меньше и меньше нравился этот дурацкий поединок. Казалось, Энтипи из последних сил молчит, но стоит ей только открыть рот, как оттуда сами собой посыплются слова о том, кто она и откуда, и тогда нам следует ожидать целой серии пренеприятнейших событий.

Я в то время мыл на кухне сковороду на длинной ручке — тяжелую металлическую штуковину, и то и дело улучал минутку, чтобы выглянуть в зал. Но когда посетители стали шуметь и неистовствовать, остановился у порога и стал не отрываясь следить за тем, как разворачивались события. В том, что добром все это не кончится, я уже ни капли не сомневался. Следовало быть начеку. Я видел, как Шкуродер огромной своей лапищей цапнул принцессу за грудь, а она без всяких усилий высвободилась, подавшись в сторону, как он охватил ладонью ее ягодицы. Энтипи отшвырнула его руку, и тут даже Мари подала голос из-за стойки:

— Шкуродер! Как тебе не совестно!

— Так-то вы, значит, стараетесь угодить своим посетителям? — мрачно возразил он.

Стоя в дверях, ведущих из зала в кухню, со сковородой в руках, я подумал, что когда-то вот такие же точно типы нанимали мою мать для утех в трактире Строкера. Примерно так они с ней и обходились. Это стало для меня, несмышленыша, настолько привычным, обыденным зрелищем, что я по своей тогдашней наивности считал подобное обращение с женщиной не просто нормальным, но и единственно возможным. Но теперь, когда я стал несколько лучше разбираться в жизни, при виде того, как Шкуродер вел себя с принцессой, в душе моей закипела ярость. Может статься, она копилась во мне с детских лет и лишь теперь дала о себе знать. Или сказались долгие месяцы в этом богом забытом месте, изнурительный труд, невозможность ни вырваться на волю, ни дать знать о себе тем, по чьей милости я сюда угодил.

«Вот такой же негодяй, как этот, отнял у меня мою Маделайн, — думалось мне, — единственного человека, который искренне, самозабвенно меня любил. Который принадлежал мне безраздельно».

С Энтипи все обстояло иначе. Моей она не была, она меня не любила, а что до меня, то я к ней не то что нежности, но даже вожделения не испытывал, опасаясь демонов, которые могли таиться в ее голове и которые изредка на меня взглядывали сквозь ее расширившиеся от злости зрачки. Но в несколько ином смысле принцесса, безусловно, мне принадлежала — она была моим пропуском к почестям и богатству, на которые ее папаша король не поскупится, если я ее ему доставлю в неповрежденном виде.

Опасался ли я, что Шкуродер убьет Энтипи, как когда-то скиталец — мою мать? Сам не знаю. Во всяком случае, исключать, что события, если некто третий не вмешается в их ход, могут принять именно такой оборот, было нельзя. Ну а кроме того… Он держался с такой бесцеремонностью и наглостью, он так был уверен в своей полной безнаказанности и полной беззащитности принцессы… А я в прежние времена слишком долго оставался безмолвным свидетелем именно такой вот безнаказанности, и наглости, и бесцеремонности… Теперь же мое терпение, похоже, вконец истощилось.