насквозь, мальчишка, — отец резко упер ладони в подлокотники кресла и поднялся быстрым и резким движением. — И то, что я вижу, мне совершенно не нравится, — теперь глава УР расслабленно откинулся на спинку кресла, а его губы растянула насмешливая, высокомерная ухмылка.
Да уж, сейчас мой отец и сам был похож на мальчишку, и я бы ни за что не дала бы ему сотню лет.
Лансель как-то даже опешил от таких слов и напрягся всем телом. Я заметила, как он с силой сжал челюсть, услышала скрежет зубов друг о друга и вздрогнула, когда внутренний демон ударил холодом по моим нервам от голода и злобы.
— И что же вы видите? — решил уточнить Ланс, лишенным эмоций взглядом посмотрев на моего отца.
— Слабость, страх и голод, который снедает тебя изнутри. Я знаю больше остальных о твоем виде, Лансель и понимаю, что ты можешь сделать с Джесмин, если сорвешься — ты выпьешь ее душу, оставив оболочку, которая погибнет в течение суток. Даже сейчас ты сидишь передо мной, пытаясь показать свою власть, но вместо этого я вижу ужас и демона, который мечется от жажды в твоем теле. Твои внутренности горят от этого голода, а присутствие Джесс заставляет тебя чувствовать себя еще хуже.
— Я не причиню Джесс боль. Никогда, — уверенно заверил моего отца Лансель, резко поднимаясь с кресла. От этого действия мой внутренний демон чуть ли не взвыл от желания успокоить Ланса и утолить его голод.
Чертово пламя и чертова адская кровь, что диктовала свои условия существования.
— Почему я должен тебе верить, мальчишка? — отец наслаждался действиями, он пытался добиться от Ланселя чего-то. Вот только я не понимала, что именно ему было нужно — признание, пламя или… Что?
— Потому что я люблю Джесс, — выдохнул Лансель, впервые произнося эти заветные и такие горящие силой слова.
Я замерла, перестав дышать и даже двигаться — просто застыла на своем месте, чувствуя, как адское пламя пронеслось по всему моему телу, зажигая мое сердце в ответ и заставляя улыбку саму собой расцвести райским цветком на губах.
— Я люблю тебя, — повторил дертагорец эти три таких прекрасных слова. Он смотрел мне в глаза, смотрел с такой заботой и верой, что мой внутренний демон сделал кульбит и закричал от счастья и радости. Приятные мурашки пронеслись по спине, заставляя стиснуть пальцы в кулаки.
Мы замерли смотря другу другу в глаза, и не имея возможности разорвать этот зрительный контакт. Вокруг нас ничего не существовало и значение имели лишь наши сердца, что бились в унисон.
И прежде, чем я смогла что-либо сказать или сделать, отец как-то слишком умело покинул комнату, уносясь в тишине нашего молчания. И я поняла, чего он добивался. Демоны любили как безумцы, снося своими чувствами любые преграды, но было и то, что давалось нам тяжелее, чем всем остальным — сказать «люблю», что отрезало любые возможности побега.
Магия демонического признания, что не оставляла путей к уходу. Теперь, Лансель был моим.
И оставшись наедине с душегубцем, я поняла, что пришло и мое время признаться, став единым целым с тем, что стал смыслом моей жизни.
Поднявшись со своего кресла, и легко преодолевая то незначительное расстояние между нами, я сказала то, что заставило Ланселя задышать быстрее и почувствовать себя по-настоящему целым.
— Я люблю тебя, — выдохнула я прямо в губы демона, смотря в пылающие жаром и преданностью глаза напротив. — Ты же понимаешь, что сделал, — я не спрашивала, чувствуя, что Лансель успел познакомиться с этой частью демонической сущности.
Но вместо ответа я получила самый сладкий и жаркий поцелуй из всех. Сильные пальцы зарылись в мои огненные волосы, а после прижали к себе, не позволяя вырваться. Да я и не хотела. Наши поцелуи и движения были безумными и такими пылкими, что жар наших тел расходился пылающей волной по всему замку. Не была уверена, как остальные демоны в доме защитили себя от наших действий, но мы, сливаясь в этом сладком чувстве, не думали об этом.
Важны были лишь наши эмоции и тела, что сливались в единое целое, рождая новый огонь, что пылал в наших сердцах и крови.
Я не могла больше откладывать неизбежное. Наша одежда просто исчезла, сожженная жаром нашей страсти. Прикосновение к обнаженной коже доставляло столько удовольствия, что я рычала от наслаждения. Мои пальцы впивались в плоть, а губы неистово сливались в поцелуях.
Ланс был таким нетерпеливым и страстным, что пламя внутри меня разжигалось с новой силой.
Жаркое дыхание коснулось моей шеи, юркий язык и умелые губы медленно спустились ниже, обхватили напряженный сосок. Я втянула воздух сквозь стиснутые зубы, когда Ланс доставлял мне невероятное наслаждение. Насладившись, он переключился на вторую грудь, которая жаждала его прикосновений. Я вцепилась пальцами в мягкие волосы Ланселя, прижимая его голову ближе к себе.
Вспышка боли.
— Прости, — сдавленно выдохнул Ланс в мою шею. Он мягко целовал мои губы, а после начал медленно двигаться, позволяя привыкнуть к своим размерам. Его сильные руки были уперты в стол позади меня, его губы не оставили ни одного участка моей кожи без поцелуя и ласки, отчего все внутри меня плавилось от нежности, что сменилась страстью и жаждой продолжения.
Резкие движения, тяжелое дыхание и голод, который сейчас бушевал в нашей крови. Перед глазами зажигались звезды снова и снова, а прикосновения обнаженной кожей клеймило нас с Ланселем. Мы были единым целым, снова и снова, понимая, что теперь не было пути назад. Ни для кого из нас. К н и г о е д. н е т
Я царапалась и кусалась, нанося такие приятные и сладкие удары по нервам и магии, что оставляли отметины на душе и сердце душегубца. Он был только моим, а я была только его.
Прикосновения любимых рук и желанных губ к моему телу заставляли стонать от удовольствия и жаждать большего. Мне было мало… Ланселя всегда было мало для меня, он был слишком желанным, слишком… моим!
— Я люблю тебя, — шептали мы друг другу, кусаясь и оставляя засосы.
— Ты мой.
— Ты моя, — вторили мы друг другу, и сияние наших аур, темных и прекрасных озаряло комнату снова и снова.
— Не отпущу, — обещали мы, смотря в глаза друг друга, и вновь сливаясь в страстном поцелуе и становясь цельными.
— Ты выйдешь за меня? — спросил Ланс, когда демоны чуть отпустили нас, давая немного времени на передышку.
И вместо ответа, я лишь поцеловала самого прекрасного во всех мирах мужчину, прижимая его к