За пропаганду против этого короля в свое время угодил в тюрьму революционер Ахмед Ратеб, отец соратницы и подруги Бабрака Кармаля – Анахиты Ратебзаде. Она была сторонницей равноправия женщин и противницей фундаменталистов, возражавших против снятия чадры. Кармаль ввел ее в состав политбюро ЦК народно-революционной партии и сделал министром просвещения. Анахита осталась верной Кармалю, когда Москва заменила его на Наджибуллу, поэтому потеряла все должности. Она получила политическое убежище в Индии.
Лекции и дискуссии в кабульском Институте Гёте были излюбленным местом встреч для получивших образование по немецким учебникам интеллектуалов из «Парчам», а иногда и местом конспиративных встреч в борьбе против соперников из фракции «Хальк». Для небольшого круга просвещенной афганской буржуазии дружба с Германией была давней традицией, отражавшей антибританские настроения. Не единожды в своей беспокойной истории горные народности Гиндукуша пытались разыграть германскую карту в борьбе против нелюбимых феодальных господ.
При Бабраке Кармале немцы вновь прибыли в Кабул. На сей раз это были восточные немцы. Сотрудники министерства государственной безопасности ГДР помогали афганским коллегам.
Ататюрк и исламисты
В середине сентября 1914 года министр иностранных дел России Сергей Сазонов вручил послам стран Антанты программу послевоенного переустройства Европы. Союзникам предоставлялась свобода передела границ в западной части Европы.
Россия, в свою очередь, желала получить: стратегически важное в военных коммуникациях нижнее течение Немана (Сувалщина), Восточную Галицию и гарантии свободного прохода российских военных кораблей через черноморские проливы.
В дневнике Министерства иностранных дел в феврале 1915 года отмечено:
«На состоявшемся утром в Царском Селе всеподданнейшем докладе министра были точно определены пределы подлежащих включению в состав империи земель по обеим сторонам проливов и признано необходимым следующее: вопрос о Константинополе и проливах должен получить окончательное разрешение согласно вековым стремлениям России.
Всякое решение было бы недостаточным, если бы город Константинополь, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, равно как Южная Фракия по линии Энос– Мидия не были включены в Российскую империю. Равным образом в силу стратегической необходимости часть азиатского берега между Босфором, рекой Сакарией и Исмидским заливом, а также острова Мраморного моря, Имброс и Тенедос, должны войти в состав империи».
Кроме того, император и его правительство считали необходимым превратить Австро-Венгрию в триединую монархию, чтобы Чехия повысила свой статус и стала королевством, а также передать Сербии Боснию, Герцеговину, Далмацию и Северную Албанию, а Болгарии – сербскую Македонию.
Любопытно, что крайне правые партии не очень хотели расширения границы на Западе (см.: Вопросы истории. 2009. № 9). Член Государственного совета и недавний министр внутренних дел Петр Николаевич Дурново обратился к императору: «Что может дать нам победа над Германией? Познань, Восточную Пруссию? Но зачем нам эти области, густо населенные поляками, когда и с русскими поляками не так легко управляться? То же и в отношении Галиции».
19 февраля 1915 года министр иностранных дел Сазонов отправил памятную записку послу Франции в Петрограде Морису Палеологу и послу Великобритании Джорджу Бьюкенену:
«Ход последних событий приводит его величество императора Николая к мысли, что вопрос о Константинополе и Проливах должен быть разрешен окончательно и сообразно вековым стремлениям России.
Всякое решение будет недостаточным и непрочным в случае, если город Константинополь, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а также южная Фракия до линии Энос – Мидия не будут впредь включены в состав Российской империи. Равным образом и ввиду стратегической необходимости часть азиатского побережья в пределах между Босфором, рекой Сакарией и подлежащим определению пунктом на берегу Исмидского залива, острова Мраморного моря, острова Имброс и Тенедос, должны быть включены в состав империи…
Императорское правительство льстит себя надеждой, что вышеприведенные соображения будут приняты сочувственно обоими союзными правительствами».
Весной 1915 года Россия объявила, что считает своим долгом в ходе войны освободить Царьград (Константинополь). 12 марта Франция и Англия официально признали, что согласны передать Константинополь России. В Думе Сазонов сказал депутатам, что вопрос решен и Россия получит «оба пролива и оба берега с Константинополем».
Оттоманскую империю не принимали всерьез, а она сражалась отчаянно, защищая себя. У военных возникли сомнения относительно проливов.
В октябре 1915 года директор дипломатической канцелярии при Ставке Николай Александрович Кудашев – по поручению начальника штаба Верховного главнокомандующего – написал личное и строго секретное письмо министру Сазонову:
«Настоящая война началась при редко благоприятной нам международной обстановке. Можно было смело считать, что настало время для разрешения как Россией, так и ее союзниками всех наших политических задач. Как в среде правительства, так и нашего общественного мнения укрепился взгляд на неотложность разрешения двух важнейших и сложных исторических задач России, а именно:
1) воссоединения под русской державой зарубежных наших единопленников, что должно было сопровождаться разрешением польского вопроса, и
2) приобретения Константинополя с проливами.
Радужным надеждам нашим, однако, не суждено было сбыться. Не входя в рассмотрение причин успехов германского оружия, замечу, что в настоящее время цели войны не могут уже быть теми, какими они нам представлялись год тому назад. Мы уже теперь свидетели разорения и опустошения широкой полосы нашей территории, а впереди встает признак окончательной утраты всей или части этой территории… Цель войны отныне должна состоять единственно в том, чтобы сокрушить военную германскую мощь…
Вопрос о Константинополе поневоле должен быть отложен на далекое будущее… Остается сделать вывод о желательности напрячь все наши силы к тому, чтобы примириться с Турцией, заплатив за это даже дорогой ценой».
Уинстон Черчилль вспоминал: «Поражение союзников у Дарданелл положило конец надеждам на соединение с русскими войсками на юге. Русское общество охватило подозрение такого рода: Англия и не пыталась по-настоящему овладеть проливами. Как только Англия признала русские права на Константинополь, она утратила к нему интерес. Этим объясняется нерешительность британских войск. И это происходит в то время, когда Россия проливает свою кровь обильнее всех».
Когда Соединенные Штаты вступили в войну, президент Вудро Вильсон информировал союзников, что не станет придерживаться секретных соглашений, которые страны Антанты подписали между собой. Объяснил: американское общественное мнение подобные сделки не примет (см.: Новая и новейшая история. 1999. № 6).
В революционном Петрограде обиделись: секретные соглашения отдавали России черноморские проливы. Министр внутренних дел Временного правительства Павел Николаевич Милюков 4 апреля 1917 года сказал журналистам:
– Никому не следует вторгаться в ткань секретных соглашений союзников, иначе это унизит Россию. Победа – это Константинополь, Константинополь – это победа!
30 октября 1918 года младотурки подписали перемирие с Антантой.
Союзники заняли столицу империи 13 ноября. Корабли союзников пришли в Константинополь и высадили десант. Это был конец Мехмеда VI, последнего султана Оттоманской империи, хотя формально султанат был упразднен только 1 ноября 1922 года. Последние годы бывший султан прожил в Италии.
После войны с Антантой началась новая – с Грецией. Мустафа Кемаль отбил начавшееся в мае 1919 года наступление греческих войск, поддержанное союзниками. Война продолжалась три года. Плохо оснащенная греческая армия не могла противостоять туркам. Греки были выбиты из Малой Азии, которая принадлежала им две с половиной тысячи лет. Десятки тысяч погибли, миллион греков стали беженцами. Для греков это был тяжелый удар.
Греция и Турция подписали договор об обмене населением – турки покидали Грецию, греки уезжали из Турции. Этот процесс оказался кровавым и болезненным.
В Афинах искали виновных в поражении. Военная хунта свергла короля Константина. Арестовали его брата принца Андрея, который командовал 5-м армейским корпусом в войне с Турцией. Ему грозила смертная казнь. Андрей был сыном великой княжны Ольги, внучки российского императора Николая I, но свергнутые Романовы уже ничем не могли ему помочь. А вот его жена принцесса Баттенбергская, внучка королевы Виктории, красивая и волевая женщина, подключила к спасению мужа всех родственников. Она была глухой, но научилась читать по губам и понимала на четырех языках.