года по 20 июня 1933-го.
Перед писателями, кстати, на стройку съездил сам Сталин.
Есть знаменитые кадры, снятые на палубе — там понемногу исчезают в мутной реке Леты-Ретуши спутники вождя.
Глянь — и вместо какого наркома уже палубная надстройка или деталь пейзажа.
Книга, которую создали советские писатели, была сделана так же — точно и в срок, прямо в руки делегатам XVII съезда ВКП(б), этому съезду она, собственно и посвящалась. То есть, её сдали в набор 12 декабря 1933-го, а 26 января 1934 уже лежал в Кремле.
Изданий, правда, было два — одно для широкого распространения, тиражом в 80.000 экземпляров, и особое, тиражом 4000 — но куда более роскошное.
Потом вышло то, что обычно бывало в ту пору.
Имперской фундаментальности всегда мешают реальные биографии.
Солженицын писал по этому поводу: «Книга была издана как бы навеки, чтобы потомство читало и удивлялось, но по роковому стечению обстоятельств большинство прославленных в ней и сфотографированных руководителей через два-три года все были разоблачены как враги народа. Естественно, что и тираж книги был изъят из библиотек и уничтожен. Уничтожали ее в 1937 году и частные владельцы, не желая нажить за нее срока. Теперь уцелело очень мало экземпляров, и нет надежды на переиздание…»
Но с последним замечанием будущий кавалер ордена Андрея Первозванного поторопился. Книга эта была переиздана, я её видел и держал в руках.
В пору своей работы книжным обозревателем я дивился толстому тому под названием
«Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства 1931–1934 гг.» под редакцией М.Горького, Л.Авербаха и С.Фирина», но что удивительно, в этой книге, републикованной в конце девяностых, не было сведений об издателе — то есть, выходные данные там были, но — 1934 года, из старого издания.
Добрый мой товарищ Андрей Мирошкин как-то напиал об этой книге: «Вообще, книга о Беломорканале стала в каком-то смысле апофеозом того «романа», который развивался у советских писателей 20–30-х годов с чекистами всевозможных рангов. Вспомним: завсегдатеем литературных кафе был Я.Блюмкин, Маяковский водил дружбу с Аграновым, Есенин ради острых ощущений ходил на ночные экзекуции… Суровый, бесстрашный и беспощадный к врагам чекист становился главным героем советской романтической литературы. Что поделать: все прочие персонажи-романтики оказались контрреволюционерами! Авербах и его товарищи по РАППу вскрыли классовую сущность гумилевских конквистадоров и блоковских рыцарей. Идеальным героем революционного романтизма должен был стать чекист. И он им стал. Книга о Беломорканале — своего рода гимн ОГПУ и его тогдашнему руководителю Генриху Ягоде. И гимн, увы, весьма талантливый…
Главы книги носят патетические названия: «Страна и ее враги», «Темпы и качество», «Добить классового врага» и др., но содержание главы не всегда соответствует заголовку. В книге чередуются очерки о чекистах, строителях, о всевожможных ударных вахтах и кампаниях (против лодырей, очковтирателей…), очерки-монологи (перековавшийся аферист, стрелок ВОХРа…), а также очерки научно-популярные, где рассказывается, допустим, о принципах шлюзования судов или о минеральных ресурсах Карелии. Описания «трудовых будней» на редкость скучны и однообразны. «Технические» эпизоды интересны лишь с познавательной точки зрения. Лучше и ярче всего написаны биографии чекистов, инженеров и рабочих-ударников. Здесь как-то забываешь о соотношении правды и вымысла, о том, кому посвящена эта хвалебная песнь. Сухой, динамичный, в меру образный, информативно насыщенный стиль: закат эпохи конструктивизма, этого советского западничества. Местами просто отличный текст — своего рода упоение цинизмом, помноженным на литературный талант. Все-таки лучшие человековеды страны работали…
Открытие канала описано, как и полагается, в самых мажорных тонах. Первый прошедший по маршруту пароход назывался, разумеется, «Чекист».
Завершает книгу живописнейшая утопия в гидротехническом вкусе. Конец тридцатых годов. Москва принимает корабли пяти морей. Весь город прорезан каналами, на площадях бьют фонтаны, шелестят листвой парки. Царство прохлады, влаги, свежести! Оно должно было возникнуть в столице после постройки канала Москва — Волга и нескольких водных коммуникаций в черте города. Но мечтам о «социалистической Венеции» не суждено было сбыться в полной мере. И «книги века» о других грандиозных стройках сталинской эпохи, к написанию которых призывал в 1934-м Максим Горький, так и не были созданы».[47]
Вот в те времена, перед работой по монтажу книги, Шкловский и поехал на канал, и именно там и была произнесена знаменитая острота, которая, увы, заслоняет детали целого пласта биографии.
«Виктор Шкловский был человеком благородным, хоть и не слишком мужественным. В жилах его текла кровь революционера. Тем не менее Сталин его почему-то не посадил. В конце тридцатых годов это удивляло и самого непосаженого, и его друзей.
Округляя и без того круглые глаза свои, притихший формалист шепотом говорил:
— Я чувствую себя в нашей стране, как живая чернобурка в меховом магазине».[48]
Так написал Мариенгоф, но как мы видим, пользуясь нетвёрдой памятью или чужим пересказом.
Слова эти обращены не к публике, а к ещё не смертельно опасной есу выласти, власти, с которой можно пошутить.
И сказаны они не о стране, а о самом карельском пушном магазине — потому что и Шкловский, и его собеседник-чекист прекрасно знают, что гость мало чем отличается от подопечных местного хозяина.
Сам Шкловский вспоминал об этой фразе в беседе с Чудаковым: «Говорили о Чехове. С него В. Б. перешел на своего брата Владимира, который Чехова не любил.
— Ему казалось, что Чехов холодно относится к религии. А сам он был церковник. Всегда крестился на купола — даже со сбитыми крестами. Тогда это эпатировало.
Его арестовали как эсперантиста (пришла Варвара Викторовна, уточнила: «году в 34-м»). Я был у него на Беломорканале. Он был землекопом. Я им там сказал: «Я здесь чувствую себя живым соболем в меховой лавке».[49]
В качестве бонуса тем, кто дочитал до этого места, я подарю ссылку — скачать текст книги о Беломорканале можно здесь. Это, правда, воспроизведённое переиздание — там нет словаря воровского жаргона, что было в оригинале, есть и иные отличия, но это всё мелочи. Остальное стоит того, чтобы прочитать книгу хотя бы с экрана.
Извините, если кого обидел.
07 июня 2011
История про Ясную поляну
А вот сегодня День рождения музея в Ясной поляне, которому исполняется девяносто лет, с чем я и поздравляю всех его сотрудников и лично Владимира Ильича Толстого.
Я же лежу там под деревом и наблюдаю цыганские пляски молодых прелестниц-экскурсоводов.
Ах, как звенят их мониста, как рыдает гармонь, будто жизнь не прожита, и счастье еще будет, а из города привезут анчоусов.
Извините, если кого обидел.
10