Читать интересную книгу Вандал (сборник) - Андрей Посняков

– Ну, гостюшка, – нехорошо осклабился священник. – Может быть, скажешь нам, кто жег костер, подавая сигнал Хенгисту?

– А я откуда знаю? – молодой человек хмуро поднял глаза. – Мало ли, кто тут у вас костры палит?

– У него, несомненно, есть здесь сообщники, – Августина с усмешкой посмотрела вниз. – Тут не обойтись без пыток. Ты позволишь, святой отец? О, я умею пытать! Училась… еще там, в Британии, посреди Поля Лунных Камней. Колдунья по имени Моргана учила меня, как рассекать кожу, вытягивать жилы, дробить кости…

– Тихо ты, язычница! – прикрикнул отец Бенедикт. – Вот завтра вернется Герневий – он и решит: отдавать его тебе или сразу казнить.

– О, я знаю одну хорошую казнь! Даже и не одну…

Садистка! Как есть – садистка. Александр с неприязнью всмотрелся в искаженное ненавистью лицо вдовушки… Ведьма! Честное слово – ведьма! и как она могла ему нравиться?

– До завтра долго ждать. Вдруг Хенгист…

– Подождем! – резко оборвал священник. – Все же не следует решать такие дела без старосты. Спешка нужна лишь в самом крайнем случае! К тому же… этот варвар, кажется, христианин, если не врет. Вечером я его исповедую.

– Ну, как скажешь, святой отец, – несколько успокоившись, женщина пожала плечами…

Нет, все же она хороша, очень хороша, чертовски… Именно что – чертовски!

– Кстати, староста обещал мне двух своих рабов – перекрыть крышу… И еще много чего обещал!

– Обещал – сделает, – отец Бенедикт усмехнулся. – А теперь ступай себе, Августина. Думаю, у тебя еще найдутся дела.

– А как же его сообщники, отче? Мы ведь так и не знаем, кто они!

– Завтра узнаем, – раздраженно отозвался священник. – Я же сказал – завтра. Идем… Помолимся. Во успокоение от всех страстей.

Хм… интересно, с чего это местный падре так раздражен? И, похоже, что эта не в меру любопытная вдовушка ему сейчас мешает, очень мешает. Не иначе, как святой отец имеет насчет гостя какие-то свои планы. Это хорошо, пожалуй…

Александр, наконец, обрел способность соображать – раздувающая голову боль постепенно уходила, делалась все слабее, пока не осталась лишь одна слабость – в буквальном смысле не шевельнуть ни рукой, ни ногой. Ну, хоть соображать можно…

Молодой человек внимательно осмотрел узилище – не шибко-то глубокую (роста в полтора) яму диаметром где-то около пяти метров, перекрытую решеткой из переплетенных шестов толщиной с руку. Где-то там, наверху, должна быть и щеколда… или решетка слишком уж тяжела, для того, чтобы одному сдвинуть?

Собрав все силы, узник попытался встать… всего лишь попытался… О, нет! Нет! Голова сразу же закружилась так, что Саша счел за лучшее тут же усесться обратно, прислонившись спиной к холодной земляной стенке. Проклятое зелье! И – проклятая ведьма – опоила, охмурила… Да уж, что говорить – сам же на охмуреж и полез, очень даже ретиво!

А стены здесь земляные. Можно будет попытаться прокопать, прямо вот так, руками. И – когда слабость пройдет – попытаться допрыгнуть до решетки. Пошатать… поглядеть… прикинуть.

Пока же – пожалуй, лечь. И попытаться хоть немного поспать, сон – самое лучшее сейчас лекарство от этой чертовой слабости.

Узнику все же удалось на какое-то время забыться, быть может, часа на три-четыре, но и этого вполне хватило для того, чтоб организм хоть немного пришел в норму: проснувшись, молодой человек с хрустом потянулся, потом встал… подпрыгнул, ухватившись руками за решетку…

– Не пытайся ее открыть, бритт… или как там твое настоящее имя?

Отец Бенедикт!

Что, уже вечер? Явился для исповеди… Исповедник, черт бы тебя побрал!

Священник вдруг стал читать молитвы, гнусаво и громко, часто и мелко крестясь… потом вдруг склонился к самой решетке и, резко понизив голос, спросил:

– Почему Хенгист прислал тебя? Он что, нам не доверяет?

Узник поначалу даже не сообразил, что с ним разговаривают на каком-то германском диалекте, очень похожем на язык, родной для вандалов и готов. А ведь Александр его хорошо понимал. На нем и, чуть подумав, ответил:

– Одни древние боги знают, что за мысли бродят в голове сего славного хевдинга!

– Ага! – удовлетворенно кивнул отец Бенедикт. – А эта сучка Августина быстро тебя раскусила! Что, Хенгист еще не передумал креститься?

– Не передумал. Затем меня и послал. Посмотреть, что здесь за храм? Достойно ли будет принять в нем крещение столь доблестному вождю?!

– Наша церковь одна из лучших на побережье! – святой отец горделиво приосанился. – Да ты и сам видел.

– Видел. И обо всем доложу – это поистине прекрасный храм!

Священник негромко расхохотался:

– Так вот и я о том же толкую! А сколько таких церквей будет выстроено в округе, когда Хенгист станет правителем, а я – недостойный – епископом?

Услыхав такие слова, Саша поспешно опустил голову, пряча усмешку. Так вот в чем дело-то! Вот где собака порылась! Епископ… Поня-атно… Все, как везде – интриги, интриги…

– Боюсь, право назначать епископов не принадлежит военному вождю, даже такому удачливому, как Хенгист Удалой, – осторожно промолвил молодой человек. – Это право, скорей, принадлежит папе!

– Папа Лев умен и понимает, кого нужно будет назначить на это место в случае крещения Хенгиста… Правителя Хенгиста! Смею заметить, очень многие варвары, увы, частенько впадают в арианскую ересь. А Хенгист будет добрым католиком!

– Ой, добрым ли? – тут Александр уже не смог сдержать смех.

Впрочем, за компанию хохотнул и отец Бенедикт:

– Я вижу, мы с тобой поняли друг друга. Сегодня ночью мои люди снова разведут костры. Хенгист ударит, как всегда – на рассвете?

– Как всегда…

– Славно! Вот мы обо всем и договорились.

– Славно-то славно, – узнику вдруг показалось, что святой отец собрался уходить. – Но как я передам все вождю, сидючи здесь?

– Ах, вот ты о чем, – отец Бенедикт засмеялся. – Не переживай – мой человек освободит тебя, как стемнеет.

Ох… Вот уж поистине – золотые слова! Очень и очень приятные, даже приятнее, чем любовные причитания Августины.

Как стемнеет…

– Напомни Хенгисту, он обязательно должен удержать своих вар… своих воинов от нападения на храм. Там буду я… там укроются женщины и дети. Укроются под сенью креста!

Снова перекрестившись, священник пробормотал молитвы и ушел, оставив узника в томительном ожидании свободы.

Судя по тому, что смог разглядеть Александр, в очередной раз подтянувшись, вокруг ямы росли густые кусты и деревья, и похоже, никто узилище не охранял. Да и надобности такой не было – решетка оказалась крепкой и тяжелой – не сдвинешь. Что ж, приходилось ждать неведомого освободителя. И соображать – куда потом идти? На юг, в Марсель-Массилию? Или все же попытаться пристать к варварам. У них же флот!

Так вот молодой человек и сидел на дне ямы, думал, посматривая не небо – не думает ли темнеть? Нет, покуда не думало – было светло-голубым, высоким, с белыми редкими облаками, гонимыми легким ветром… куда? К морю? А черт его знает, куда.

А вот и другие облака… темные… грозовые тучи, что ли? Да нет – похоже, что дым. Узник вскочил на ноги и принюхался: ну, точно – дым. Что-то горит… И, кажется, кричит кто-то. Да не кажется – точно кричит! Кричат… И что-то звенит… оружие? А солнце-то уже садится, на решетку упали длинные тени…

Чу! Вдруг послышались чьи-то шаги. Быстрые, очень быстрые… Оп!

Над решеткой склонилось знакомое лицо, мелькнули светло-рыжие локоны…

– Агуций!

– Меня прислал отец Бенедикт, – быстро ответил парень. – Сейчас…

Что-то скрипнуло – видать, подросток отодвинул засов… А решетка между тем все так и лежала на месте.

– Не могу! – тяжело дыша, признался Агуций. – Не сдвинуть – тяжела слишком.

Ну, святой отец! Ну, послал помощничка!

– Давай-ка я помогу… Есть там какой-нибудь кол, палка?

– Нет… хотя… вот, засов разве что.

– Ну-ка, сбрось-ка!

Саша просунул тяжелую палку меж брусьями решетки, навалился – дело сразу пошло веселее, тяжелая решетка, наконец, подалась, медленно отошла в сторону.

Прыжок… подтянуться… оп-па!!!

Господи… Ну, вот она – свобода!

– Агуций, что там за шум?

– Шум? – мальчишка неожиданно расхохотался, запрокинув голову, заливисто и громко. – Это не просто шум, Бритт, это – битва!

– Хенгист?!

– Именно! Чувствуешь, как горят поля? – В синих глазах подростка стояла злая звенящая радость. – Они всегда издевались надо мной, все… Пусть теперь… Лишь один отец Бенедикт… О, я самый верный его пес!

– А мать? – Александр все же спросил, напряженно прислушиваясь.

– Матушка пару раз уже продавала меня в рабство, – ехидно усмехнулся Агуций. – Теперь – моя очередь. Как ты думаешь – дадут за нее пять золотых?