— Каким еще Сашкой?
— Ну, тем самым, писателем. Только он тогда не писал еще. Ну так и напились же по-человечески, культурно, в дым и в драбадан, с танцами на столах, стрельбой в потолок и развратом.
— А он что, Иной был?
— Сашка? Нет, но человек хороший. Четверть выпили, а гимназисток шампанским споили.
Я тяжело плюхнулся на диван. Сглотнул, взглянул на пустую бутылку — снова начало поташнивать.
— И вы с четверти напились?
— Четверть ведра, как же тут не напиться? — удивился Семен. — Напиваться — можно, Антон. Если очень нужно. Только напиваться надо водкой. Коньяк, вино — это все для сердца.
— А водка для чего?
— Для души. Если совсем уж сильно болит.
Он смотрел на меня с легким укором, смешной маленький маг с хитроватым лицом, со своими смешными маленькими воспоминаниями о великих людях и великих битвах.
— Я не прав, — признался я. — Спасибо, что помог.
— Ерунда, старик. Когда-то я твоего тезку три раза за вечер протрезвлял. Ну, там надо было пить и не пьянеть, для дела.
— Тезку? Чехова? — поразился я.
— Нет, что ты. Это другой был Антон, из наших. Погиб он, на Дальнем Востоке, когда самураи… — Семен махнул рукой и замолчал. Потом почти ласково сказал: — Ты не торопись. Вечером все сделаем культурно. А сейчас надо ребят догонять. Идем, Антон.
Вслед за Семеном я послушно вышел из дома. И увидел Свету. Она сидела в шезлонге, уже переодевшись, в купальнике и пестрой юбке — или куске ткани вокруг бедер.
— Нормально? — с легким удивлением спросила она меня.
— Вполне. Что-то шашлык не впрок пошел.
Светлана пристально смотрела на меня. Но, видимо, кроме бурого цвета лица и мокрых волос, ничто не выдавало внезапного опьянения.
— Тебе надо поджелудочную проверить.
— Все нормально, — быстро сказал Семен. — Уж поверь, я тоже лечением занимался. Жарко, кислое вино, жирный шашлык — вот и все причины. Ему сейчас искупаться, а вечером по холодку мы бутылочку раздавим. Вот и все лечение.
Света встала, подошла, сочувственно заглянула мне в глаза.
— Может быть, посидим тут? Я сделаю крепкий чай.
Да, наверное. Хорошо бы. Просто сидеть. Вдвоем. Пить чай. Говорить или молчать. Это ведь все не важно. Смотреть иногда на нее или даже не смотреть. Слышать дыхание — или заткнуть уши. Только знать, что мы рядом. Мы вдвоем, а не дружный коллектив Ночного Дозора. И вместе потому, что этого хочется, а не по программе, намеченной Гесером.
Неужели я и впрямь разучился улыбаться?
Я покачал головой. И вытащил на поверхность лица трусливую, упирающуюся улыбку.
— Пойдем. Я еще не заслуженный старпер магических войн. Пойдем, Света.
Семен уже ушел вперед, но почему-то я понял, что он подмигнул. Одобрительно.
Прохлады ночь не принесла, но избавила от зноя. Уже часов с шести-семи компания раздробилась на маленькие кучки. Остались у озера неутомимый Игнат с Леной и, как ни странно, Ольгой. Ушли побродить по лесу Тигренок с Юлей. Остальные рассредоточились по дому и прилегающей территории.
Мы с Семеном оккупировали большую лоджию на втором этаже. Здесь было уютно, лучше продувал ветерок и стояла совершенно неоценимая в жару плетеная мебель.
— Номер раз, — сказал Семен, доставая из полиэтиленового пакета с рекламой йогурта «данон-кидс» бутылку водки. — «Смирновка».
— Рекомендуешь? — спросил я с сомнением. По водке я себя специалистом не считал.
— Я ее вторую сотню лет пью. А раньше она куда хуже была, уж поверь.
Следом за бутылкой явились два граненых стакана, двухлитровая банка, где под закатанной жестяной крышкой томились маленькие огурчики, большой пакет с соленой капустой.
— А запивать? — спросил я.
— Водку не запивают, мальчик, — покачал головой Семен. — Запивают суррогат.
— Век живи…
— Раньше научишься. И насчет водки не сомневайся, поселок Черноголовка — моя подконтрольная территория. Там на заводе колдун один работает, мелкий, не особо пакостный. Он мне и поставляет правильный продукт.
— Размениваешься по мелочи, — рискнул заметить я.
— Не размениваюсь. Я ему деньги плачу. Все честно, это наши частные отношения, а не дела Дозоров.
Семен ловким движением скрутил бутылке колпачок, разлил по полстакана. Сумка весь день простояла на веранде, но водка оставалась холодной.
— За здоровье? — предположил я.
— Рано. За нас.
Отрезвил он меня днем и впрямь качественно, наверное, не только алкоголь из крови удалил, но и все продукты метаболизма. Я выпил полстакана не дрогнув, с удивлением обнаруживая, что водка может быть приятна не только зимой с мороза, но и летом после жары.
— Ну вот. — Семен удовлетворенно крякнул, развалился поудобнее. — Надо Тигренку намекнуть, что тут кресла-качалки полезно поставить.
Он вытащил свою жуткую «Яву», закурил. Поймав мой недовольный взгляд, сообщил:
— Все равно буду их курить. Я патриот своей страны.
— А я патриот своего здоровья, — буркнул я.
Семен хмыкнул.
— Вот однажды позвал меня в гости знакомый иностранец, — начал он.
— Давно дело было? — непроизвольно подстраиваясь под стиль, спросил я.
— Не очень, в прошлом году. А позвал затем, чтобы научиться пить по-русски. Жил он в «Пенте». Прихватил я одну случайную подружку и ее братца — тот только что с зоны вернулся, некуда было податься, и пошли мы.
Я представил себе эту компанию и покачал головой:
— И вас впустили?
— Да.
— Воспользовался магией?
— Нет, зарубежный друг воспользовался деньгами. Водки и закуски он припас хорошо, стали мы пить тридцатого апреля, а закончили второго мая. Горничных не впускали, телевизор не выключали.
Глядя на Семена, в мятой клетчатой рубашке отечественного производства, затертых турецких джинсах и растоптанных чешских сандалиях, можно было без труда вообразить его пьющим разливное пиво из трехлитровой банки. А вот в «Пенте» он представлялся с трудом.
— Изверги, — с чувством сказал я.
— Нет, почему? Товарищу очень понравилось. Он сказал, что понял, в чем заключается настоящее русское пьянство.
— И в чем же?
— Это когда просыпаешься утром, и все вокруг серое. Небо серое, солнце серое, город серый, люди серые, мысли серые. И единственный выход — снова выпить. Тогда легче. Тогда возвращаются краски.
— Интересный попался иностранец.
— Не говори!
Семен снова наполнил стаканы, теперь — чуть поменьше. Подумал и вдруг налил их до краев.
— Давай выпьем, старик. Выпьем за то, чтобы нам не обязательно приходилось пить, чтобы увидеть небо голубым, солнце — желтым, город — цветным. Давай за это. Мы с тобой ходим в сумрак и видим, что мир с изнанки не такой, как кажется остальным. Но ведь, наверное, есть не только эта изнанка. За яркие краски!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});