воздействие», – писал Теофраст. Психическое состояние и энергия человека определяет состояние его физического здоровья и может вызывать в организме физиологические изменения: «Страх может вызвать понос, меланхолия – запор… Веселье может лечить, а печаль – убивать». «Человек может усилить свою волю и сделать свою душу неуязвимой, а тело – недоступным болезням».
Из рассуждений Парацельса об Ens Spirituale видно, что он осознавал связь между состоянием души и тела, взаимную зависимость физических недугов и эмоциональных возбуждений, психических заболеваний. Он учил, что нельзя лечить тело, не думая о душе пациента. Этот вывод сохраняет свое значение до сих пор, хотя, увы, не всегда учитывается.
Теофраст проявил себя психиатром, способным бороться с безумием своих современников. Он пришел к заключению, что люди чаще всего лишались душевного здоровья на почве религии. «Убей противника, повесь, зарежь, утопи!» – под этим лозунгом ополчались друг против друга не только католики и протестанты, но и различные группы протестантов, еще более нетерпимые по отношению друг к другу.
Бартоломеус Шовингер рассказал Теофрасту о скандалах, связанных с поведением санкт-галленских анабаптистов. Парацельс к умеренным философам-анабаптистам, например к Гансу Денку и Каспару Швенкфельдту, относился терпимо и отчасти разделял их взгляды. Философ Себастьян Франк был противником анабаптистов, но все же сочувствовал им: «Анабаптисты… приобрели большое число последователей… привлекая многие искренние души, …ибо они не проповедовали ничего иного, кроме любви, веры и креста. Они помогали друг другу и называли друг друга братьями…» Теофраст с этим не спорил, и все же проблемы анабаптистов интересовали его не с теологической, а с медицинской точки зрения.
Возникшие в народе секты анабаптистов были радикальнее этих философов, они готовы были идти на костер за свои убеждения и не раз удивляли жителей Санкт-Галлена своими безумными выходками. Шовингер узнал об одном из них неожиданно:
– Послушай, Тео, у меня работал подсобником Мельхиор, 18-летний парень из деревни, малограмотный, очень суеверный, но трудолюбивый. Он признался мне, что ходит на сходки перекрещенцев. Они разбивали в церкви иконы и ломали оргáны. Эти люди собирались в пустующем доме на окраинах города, молились, сбрасывали свои одежды и оставались такими, какими их сотворил Господь. Некоторые голыми садились на пол и украшали себя гирляндами из еловых шишек. Они пели молитвы и по случаю предстоящего конца света предавались свальному греху с кем попало. Все поклонялись одной красавице, а она их обнимала и целовала. Мельхиор влюбился в нее, и она ждала от него ребенка, но боялась родителей и решила вытравить плод. Я его предостерег, но он меня не послушал. Пришлось этого парня выгнать.
– Он попал в руки палача?
– Нет, Тео, у нас в городе, как правило, обходятся без этого. Фанатиков штрафуют, а самых буйных выгоняют или помещают в сумасшедший дом. Ужас, что они творят! Молодая женщина Барбара вообразила себя Христом, стала ходить по городу обнаженной и в таком виде читала проповеди мужчинам. Один отвел глаза, и она крикнула ему: «Иуда должен повеситься!» Все ее поддержали, и до этого чуть не дошло. Барбару, наконец, поместили в дом приюта для паломников и посадили на цепь. А один из ее слушателей Томас Шуггер играл с братом и отрубил ему голову. Когда его казнили, он не каялся, а гордился тем, что сделал это «по Божьему повелению».
Теофраст читал протоколы санкт-галленской хроники: «Пять мужчин имели друг друга на паперти церкви Святого Лаврентия. 11 марта 1526 года семь горожан в нижнем белье бегали перед городскими воротами, обнимались и тут же возлегали друг с другом». Там приводились и другие примеры безумия – «открытая измена, совершающаяся едва ли не на глазах у другого супруга, отрицание головных уборов, шнурков, нижних юбок, блузок и воротничков, а также демонстративное нежелание здороваться и отвечать на приветствия».
Парацельс отметил, что религиозное безумие проявлялось у женщин в виде сексуальной распущенности, а у мужчин – в насильственных действиях. Он обратил внимание на свойственное перекрещенцам страстное желание мученичества, мазохизм, тенденцию к самоуничтожению. Доктор назвал это болезненной фантазией, вредящей и душе, и телу, которую нельзя путать с самопожертвованием настоящих мучеников. Последние не охвачены страстным желанием смерти; они понимают, что основной задачей христианина является проявление милосердия, забота о больных и всех нуждающихся в помощи. Книга Теофраста стала заметным вкладом в психопатологию фундаментализма, и его описание психологии толпы намного опередило свое время.
То, что Парацельс выделил в особую категорию душевные болезни и объяснял их причины, стало решающим шагом, ведущим к возникновению психотерапии. До этого таких больных жестоко преследовали: из них пытались изгнать дьявола, бросали за решетку, «лечили» розгами и голодом. Теофраст же предлагал искать другие, гуманные методы лечения, например, предупреждать религиозное безумие анабаптистов с помощью музыкальной терапии.
* * *
Завершив работу над рядом сочинений, Теофраст мечтал их немедленно опубликовать. В послесловии он писал: «Я попытался обобщить результаты работы, занимавшей меня днями и ночами, и сделать их доступными для слушателей медицинских факультетов. Я уверен, что предпринятый мной труд принесет гораздо больше пользы, чем думают многие. Одни обвиняют меня в заносчивости, другие – в безумии, третьи – в безрассудстве… Меня удручают потоки недоброжелательства на моем пути…»
В Санкт-Галлене у Теофраста не было учеников и последователей. Не было и типографии, и в эти годы публикация его трудов была запрещена повсюду. Он посвятил «Парамирум» Иоахиму фон Ватту (Вадиану) и надеялся, что тот посодействует изданию этой книги. В предисловии и в послесловии автор обращался к нему и не поскупился на комплименты: «Я не хотел бы обойти вниманием моего выдающегося современника, почтенного и высокоученого Иоахима фон Ватта, доктора медицины, городского врача Санкт-Галлена… Среди прочих врачей нашей родимой Швейцарии ты, по справедливости, сияешь, подобно яркой звезде, и по праву пользуешься почетом и уважением. Я хотел бы иметь тебя судьей и в моем деле».
Вадиан был знаком с его отцом и в качестве ректора знал Теофраста еще студентом Венского университета. Однако этот самый влиятельный в Санкт-Галлене человек за Парацельса не вступился. «Тот, кто уже умер для науки, тот, кто разделяет медицинское учение о четырех соках, не будет хвалить Теофраста», – предсказывал Парацельс в предисловии к книге, однако и Вадиан был сторонником этого учения. Этот доктор не любил нововведений в медицине. Присутствие Парацельса в городе его раздражало: гость был окружен странной молвой и имел слишком много врагов. Вадиан был осторожен и всегда избегал неприятностей. Тяжелых, безнадежных больных он передоверял другим докторам. При вспышке чумы в Санкт-Галлене его заменил врач Маттиас Освальд, а Вадиан ограничился составлением инструкций.
Отказ Вадиана