Читать интересную книгу Эволюция - Стивен Бакстер

Одна за другой, обезьяны во главе с Пальцем и старшей самкой Листиком побежали по траве в сторону леса.

Их не заботило присутствие гиен, хотя многие из падальщиков ощутили запах уязвимых обезьян. Им повезло, что в кровавых подсчётах недалёких умов гиен соблазн в виде мяса, доступного здесь и сейчас, перевесил собою привлекательность возможности нападения на этих пыльных и потрёпанных приматов.

Капо пробовал с честью выйти из создавшейся ситуации. Он шлёпал и бил кулаками других самцов, когда они бежали к лесу, делая вид, словно всё это было его идеей, словно он направлял их во время этого короткого броска. Самцы подчинялись его ударам, но он ощущал в них напряжённость, некий недостаток уважения, и от этого у него на душе было тяжело.

Войдя в лес, обезьяны разбрелись в стороны.

Капо пробирался сквозь заросли тонкоствольных молодых деревьев, держа путь к заболоченному озеру: плоское голубовато-зелёное зеркало воды, окружённое успокаивающими зелёными и бурыми красками леса. Он поспешил к краю воды, сунул морду в прохладную жидкость и начал пить.

Когда обезьяны добрались до воды, некоторые из них зашли в неё, двигаясь в вертикальном положении, пока уровень воды не дошёл им до талии. Они пальцами вычерпывали из воды сине-зелёные водоросли и жадно глотали их: такой способ питания был ещё одним маленьким подарком способности к хождению на двух ногах. Несколько молодых обезьян ныряли в воду с головой и начали вычищать из шерсти накопившуюся в ней пыль; они издавали оглушительные вопли и громко плескались. В середине озера мирно плавала стая птиц, но сейчас они в испуге взлетели в небо, громко хлопая крыльями.

Однако некоторые из более молодых самцов собрались вместе у края воды, и среди них были Папоротник и Палец. Папоротник отыскал булыжник, который мог бы послужить в качестве ударного камня; он играл с ним, отрабатывая правильные движения. Время от времени самцы бросали хитрые взгляды на Капо. Язык их тел буквально вопил о сговоре.

Капо сморщил губы и выплюнул мягкую малину.

Он очень умно разрешал социальные проблемы. Он знал, о чём думали молодые самцы. Он привёл их в безопасное место, но это было не слишком хорошо: представление, которое он устроил, когда они преодолели ту последнюю полосу травы, никого не убедило. Чтобы восстановить свою власть, ему необходимо было устроить какую-то более внушительную демонстрацию. Например, он мог бы сломать и бросить вниз какие-то ветки и начать бегать по краю воды; листва, вода и свет подошли бы для того, чтобы устроить впечатляющее представление. А потом были бы суровые сражения, в которых нужно победить.

Но, возможно, сейчас не время для этого.

Он смотрел, как матери нежно купают своих детёнышей, как молодые самцы почти вежливо борются друг с другом, потому что их конечности и кожа ещё оправлялись от жары и сухости соляной котловины. Позже. Пусть они оправятся после перехода, прежде чем восстановится привычный порядок вещей.

И, кроме того, по правде говоря, прямо сейчас он не ощущал себя готовым к новой большой войне. Его конечности болели, кожа была воспалена и покрыта ссадинами и повреждениями, а кишечник, привыкший к непрерывному поступлению пищи и воды, бурчал из-за того, что ему приходилось работать с перерывами. Он устал. Протерев глаза и зевнув, он позволил себе испустить раскатистую отрыжку. Позже будет достаточно времени для самого трудного занятия в его жизни — быть Капо. Пока ему нужно было отдохнуть.

С этим оправданием, отложившимся в голове, он отошёл от воды и поскакал в лес.

Он быстро нашел капоковое дерево, увешанное большими зрелыми плодами. Капок, однако, был вооружён длинными острыми колючками, чтобы защитить свои плоды. Поэтому он оторвал от дерева две гладких ветки и сунул по ветке в пальцы каждой ноги, крепко схватив их. Затем, зажав ветки в пальцах ног, он поднялся на дерево, шагая по шипам, как будто их просто не было. Лазание заставляло его конечности разогреться от привычного удовольствия — исполнялось их древнее предназначение; если бы он больше никогда в своей жизни не сделал ни одного шага по земле, он был бы вполне доволен.

Добравшись до того места, где росло особенно много плодов, он взял другую ветку и положил её поверх колючек. Сидя на своём импровизированном сиденье, он принялся за еду.

Отсюда ему было видно, что этот лесной массив вырос вокруг мелководного озера — старицы реки, которая несла свои воды дальше на юг, по этой изобильной и густо заросшей Сахаре. В будущем из-за тектонических сдвигов эта большая, похожая на Нил водная артерия сменит своё нынешнее течение и повернёт к югу, больше не орошая Сахару. В конце концов, она будет впадать в залив Бенин в Западной Африке, и люди будут знать её как Нигер: даже реки меняли свою форму с течением времени, когда суша поднималась и опускалась, а горы вырастали и стирались до основания, словно во сне.

Но пока эта река была большим зелёным коридором, ведущим во внутренние районы страны. Придерживаясь лесов, стая могла двигаться дальше от побережья, проникая вглубь материка.

Пронзительный крик эхом отозвался в лесу. Это был крик, означавший только одно: «Здесь опасность!» Капо выплюнул недожёванные плоды и слез на землю.

Ещё до того, как он добрался до озера, он уже знал, в чём дело. Он чуял их запах. А присмотревшись повнимательнее, он разглядел признаки того, что они проходили здесь: куски кожицы плодов, брошенные даже под этим капоковым деревом, и нечто, напоминающее гнёзда, высоко в кронах более крупных деревьев.

Другие.

Они появились из-за деревьев и из подлеска, целой толпой. Их было много, на удивление много — пятьдесят, шестьдесят — и больше, чем когда-либо насчитывала стая Капо. Их самцы вышли к краю воды. Все они устроили яростную демонстрацию, вздыбив шерсть, барабаня по корням и ветвям и перескакивая через низкие ветви деревьев.

После всего, что им пришлось пережить по дороге сюда, оказалось, что этот лесной массив был уже занят. Сердце Капо упало, его тяготило бремя неудачи.

Но стая Капо отвечала. Пусть они были слабы и их шерсть была слишком мокрой, чтобы эффектно вздыбить её, однако самцы и даже пара старших самок демонстрировала себя, как только они могли. Капо бросился вперёд, в первые ряды своей стаи, и немедленно начал собственную демонстрацию, собрав воедино весь свой большой опыт по устроению как можно более впечатляющего и пугающего представления.

Две стаи выстроились в ряд; две стены вопящих и позирующих обезьян стояли лицом друг к другу. Они принадлежали к одному и тому же виду, и они выглядели неотличимыми друг от друга. Но они могли ощущать отличия друг от друга по запаху: с одной стороны слабый и знакомый запах родственников, а с другой — более острая вонь чужаков. В этих демонстрациях ощущалась настоящая ксенофобская ненависть, а угрозы, которые они посылали, были совершенно настоящими. У социальных обязательств этих умных животных была и другая сторона: если ты являешься членом группы, то любые другие особи становятся твоими врагами просто потому, что они — это не ты.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});