— Тем не менее, он вернулся. Пьяный, ничего не соображающий, Моржова вернулся именно в тот момент!
— Разумеется. Кроме тебя моё внушение никто не игнорирует.
Меня как холодной водой окатило.
— Ты что, сам приказал ему вернуться?! — Я не верила собственным словам.
— Да, — просто ответил Йен и с гримасой прихлопнул жирного чёрного слепня, позарившегося на его распухшую кисть. — Это я велел ему вернуться, чтобы в нужный момент «случайно» предотвратить твоё самоубийство. И никакой толпы с дрекольем тоже, разумеется, не было. Просто благовидный предлог для появления.
— Но зачем?! — я не могла оторвать взгляда от вздувшейся плоти, торчащей из рукава рубахи.
— Затем, — Йен поймал мой взгляд и неловко спрятал руку за спину, — что мне было необходимо убедиться в том, что я всю жизнь считал невозможным. Моему внушению можно противостоять. До тебя это никому не удавалось.
Я сидела поражённая, растерянная, сбитая с толку, не знающая как реагировать на это конкретное заявление и происходящее в целом.
— А если бы всё сработало, и я упала к твоим ногам с ножом в груди?
— Значит, либо у меня просто разыгралась паранойя, и потом пришлось бы избавляться от трупа, либо…
— Либо?! Ничего себе «либо»! Хорошенькое такое «либо»! И что же там ещё за второе «либо»?
— Либо тебе настолько недорога жизнь, что ты готова собственноручно заколоться от страха при первой же возможности. Что ж, я тебе её дал. Но от трупа всё равно пришлось бы избавляться.
— Ты чудовище, — неприязненно процедила я.
— Ещё какое, — серьёзно согласился он.
— Зачем тогда вся эта неразбериха с Моржовой?
— Любопытство. Позавчера я был уверен, что передо мной женщина, которую я искал четыре года. Несколькими словами Шантал круто изменила мою жизнь, сделала беглецом, который ходит по осыпающемуся краю пропасти и не может сделать ни шагу на твёрдую землю.
— Почему только позавчера? Почему не тогда в подворотне? Ты спокойно отпустил и меня, и Кина, не дав Циларин его покалечить.
— Потому что тогда, — он неловко подобрал обожжённой рукой валяющуюся рядом куртку, неожиданно извлёк из кармана тот самый листок пергамента с моей карикатурой и развернул рисунком ко мне, — я видел и слышал вот это.
— В смысле? — Я уставилась на страшную рожу так, будто сама видела её впервые.
— В смысле, что обруганный тобой художник на самом деле действительно хорошо делает свою работу.
Секунду я непонимающе смотрела в прищуренные от солнца глаза Йена, а потом память сыграла со мной в занятную игру — веером раскрыла затёртые карты-подсказки, которые прежде судьба незаметно вытаскивала по одной.
— …Старики всегда сказывают, что добрый молодец после подвига обязательно целует красную девицу. Ты не подумай чего, не осерчай, я сам не хочу, да и ты не красная девица, но обычай народный…
— …Девушка с мочалкой на голове просто шутит…
— …И откуда это у тебя такая взрослая вида на любителя сестра, которую мы раньше ни разу не видели?..
— …Длинный нос. Страшненькая ты, травница…
— …Только не халтурить! Нормально рисуй, чтобы похоже было… Это… что? Да у тебя племянник кузнеца со спины по пояс в кустах и то узнаваемее, чем это! По-твоему, это я? Да это ведьма-людоедка из детской страшилки!
— Начинается, да?! Не нравится, и денег платить не будете?!..
— Это нелепо. — Вспомнив всё то, из чего можно было сделать простой и логичный вывод о своей непривлекательности для отдельно взятых людей, решила я. В конце концов, не золотая монета, чтобы всем нравиться! — Если бы я была такой, как тут нарисовано, — я брезгливо ткнула пальцем в уже изрядно потрёпанный рисунок, — то уж наверняка знала бы об этом. Приятно, конечно, польстить себе в мелочах, но когда на лице ТАКОЕ, тут уж только смириться и постараться не пугать людей внезапным появлением за спиной.
— Хочешь сказать, что не знала, как выглядишь на самом деле? — с огромным скептицизмом в голосе поджал губы Йен.
— Так я точно не выглядела! — Упёрлась я, поскольку прекрасно помнила, какое лицо каждый день смотрело на меня из зеркала.
— Предлагаешь мне не верить собственным глазам?
— Предлагаю не придумывать всякую чушь и выкинуть уже, наконец, эту жуть! — Я резко цапнула рисунок, но Йен, разумеется, оказался быстрее. Моментально отдёрнул руку, и мои пальцы поймали только горстку угольной пыли. Я выругалась, но скакать по телеге с криками «Отдай сейчас же!» посчитала ниже своего достоинства.
— Какая-то мышиная возня, — поморщился Йен, сложил рисунок и сунул обратно в карман куртки. — То ли ты продолжаешь пытаться меня обманывать даже сейчас, то ли всё гораздо интереснее. Ладно, будем последовательны. Начнём с того, что…
— Несётся кто-то, ишь, пыль столбом, — недовольно пробасил Саврий. Телега вильнула и покатилась впритирку к обочине.
Йен обернулся, вытянул шею, вгляделся в пыльное облако далеко впереди, застыв на пару мгновений, а потом снова повернулся ко мне. Чёрные изломы-вены под серыми глазами стремительно укоротились и исчезли.
— Это за нами.
— Кто? — я так удивилась, что не сразу сообразила, откуда о нас вообще может быть известно кому бы то ни было, кроме обитателей Светом забытой деревни, в которой даже случайных путников готовы сперва огреть по голове дубиной с гвоздями, а уж потом разбираться, что к чему.
— Судя по гербу на мундире, посланец князя Деверелла.
— Да ладно? — не поверила я, упрямо решив не спрашивать, кто такой Деверелл. — Хочешь сказать, ты разглядел его с такого расстояния? Этого не может быть.
— Всё-то у тебя «нелепо» да «не может быть». — Передразнил меня Йен. — Как странно слышать это от человека, который взмахом руки меняет себе внешность.
— Кто про что, а вшивый всё про баню? — я сощурилась, сморщилась и оттянула пальцем уголок глаза, чтобы навести резкость, но кроме приближающегося размытого силуэта с широким пыльным шлейфом, так ничего и не разглядела. — Это какое-то магическое зрение? Что с твоими глазами? Эти вены… Они у тебя, знаешь ли, как живые, только что по всему лицу произвольно не ползают. Как вспомню, так вздрогну.
Он поднял на меня пристальный взгляд, и от нижних век вниз медленно поползли чёрные чёрточки. Они удлинялись, изгибались, ломались, становились шире и болезненно пульсировали. Чёрный зрачок, суженный от яркого солнечного света, вдруг резко увеличился, поглотив собой серо-стальную радужку, а следом и белок.
— Нет, ну не надо! — чуть кривляясь, заныла я, при этом вжимаясь спиной в бортик от греха подальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});