До встречи в Новороссийске! - сказали мы друг другу уверенные, что это может произойти очень скоро. Я уже послал к Куникову майора П. Д. Бородянского с новеньким удостоверением, где значилось, что он является военным комендантом города...
Кроме канонерских лодок, тральщиков и сторожевых катеров войска стали перевозиться на транспортах с небольшой осадкой и различных малых судах. Темные ночи облегчали их рейсы, однако разгрузка осложнилась до предела: противник пристрелялся к пристани рыбозавода и держал ее под огнем все большего числа батарей. Скоро эта пристань была окончательно разрушена.
Но плацдарм расширялся и в глубину, и по береговому фронту. 8 февраля была очищена от врага Суджукская коса. Переброшенная туда инженерная рота стала сооружать новую пристань, просуществовавшую, правда, недолго. А как только наши части заняли южную оконечность Мысхако, для приема судов начали использовать бухточку, защищенную отвесной скалой, за которую могли залететь лишь осколки снарядов и мин.
Берег там был совершенно необорудованный - не подойти даже тральщику. На рейде людей и грузы принимали баркасы. Все обстояло бы куда проще, имей мы тогда специальные десантные суда. Тем не менее эта бухточка сослужила десантникам хорошую службу, и они называли ее своим портом.
За короткое время на плацдарм переправилось пять стрелковых бригад - более 17 тысяч бойцов. Преодолевая сопротивление врага, они расширили занятую территорию до двадцати с лишним квадратных километров, включая совхоз Мысхако на юге и окраинные кварталы Новороссийска на севере.
За снабжение десантной группы войск до соединения ее с главными силами фронта отвечала Новороссийская военно-морская база. Штабу базы потребовался свой представитель на западном берегу бухты, и вряд ли можно было найти человека, более подходящего на эту роль, чем майор Куников. Он и был назначен старшим морским начальником в Станичке.
Штурмовой отряд моряков отводился с переднего края. На него возлагались с 10 февраля новые обязанности: охранять побережье плацдарма, обеспечивать прием и разгрузку судов, эвакуацию раненых.
Может быть, Куникову, рвавшемуся вперед, в Новороссийск, это пришлось и не по душе. Но, получив от него радиограмму: Обязанности старморнача принял, организую порядок в порту, я был уверен, что он взялся за новое дело со всей присущей ему энергией.
Береговая полоса плацдарма отнюдь не стала спокойным тылом - там все надо было делать под огнем. На правом фланге требовались и активные боевые действия: еще держались, мешая подходу судов, вражеские дзоты на мысе Любви. При подавлении их вновь отличились боевые группы Пшеченко, Тарановского. А многие куниковцы продолжали еще в течение ряда дней участвовать в боях за расширение плацдарма на других участках. Командиры прибывших бригад не очень охотно отпускали их с переднего края, что, впрочем, совпадало со стремлениями самих перводесантников - кто из них не мечтал собственными руками водрузить победный флаг в центре Новороссийска!..
К слову сказать, вопрос об использовании штурмового отряда, после того как им захвачен плацдарм, не просто было решать и в других десантах, к которым я имел отношение впоследствии. В обстановке, когда потери восполняются за счет всего, что есть под рукой, такой отряд легко растворяется в частях, высадившихся вслед за ним. Между тем специально подготовленное ударное подразделение крайне желательно сохранить, не дробя, для дальнейших высадок. Благодаря тому что некоторое время спустя представилась возможность вообще снять куниковцев с Мысхако, мы имели готовое ядро штурмового батальона для сентябрьского Новороссийского десанта.
Конечно, в те дни, о которых идет сейчас речь, трудно было представить, что в Цемесской бухте понадобится еще одна десантная операция. И отвод отряда на побережье диктовался другими насущными нуждами. К западному берегу бухты посылалось все больше судов, там стало много боевой моряцкой работы, а куниковцы как-никак были людьми флотскими.
Ночь на 12 февраля, ветреная и мокрая, с холодным дождем, проходила так же, как и те, что ей предшествовали. За бухтой не стихали бои, наши батареи поддерживали высаженные войска огнем. На плацдарм было переправлено еще 900 бойцов и выгружены стройматериалы для новых причалов, а оттуда удалось вывезти скопившихся за последние дни раненых.
Подводя на рассвете эти итоги, мы еще не знали о том, что только что произошло у Суджукской косы.
В эту ночь Куников поручил Старшинову обеспечить прием судов у действовавшей еще пристани рыбозавода, а Суджукскую косу взял на себя. Майор дважды выходил на берег - встречал катера, следил за сооружением площадки для выгрузки танков. Когда пошел в третий раз, вражеский огневой налет застал его на дорожке, проложенной саперами через немецкое минное поле. Невдалеке упал снаряд, и вслед за ним взорвалось сколько-то мин. Связной, сопровождавший Куникова, был убит осколком, сам майор ранен...
Радиограмма Старшинова, извещавшая об этом, поступила уже после восхода солнца. В светлое время никакие суда в Цемесскую бухту не ходили. Но заместитель командира отряда просил выслать катер немедленно. Это означало, что состояние Куникова тяжелое и ждать до вечера нельзя (своего госпиталя на Мысхако еще не было).
Был послан торпедный катер. Он встретил плотную огневую завесу и прорвался к Мысхако лишь со второго захода. Кроме обстрела мешали подойти к берегу и волны, угрожавшие разбить катер о камни. Военфельдшер Мария Виноградова и краснофлотцы вошли в воду и, крепко держа резиновую шлюпку с носилками, подвели ее к катеру. К полудню Куникова доставили в геленджикский госпиталь.
Последовала срочная операция. Врачи сделали все, могли. Однако надежды на благополучный исход уменьшались час от часу. Цезарь Львович надолго терял сознание. На вторые сутки мне позвонил начмед Квасенко, и уже по тону первых его слов я понял, что Куникова не стало...
На войне привыкаешь к неизбежности потерь. Но смириться с этой было нелегко. Я знал Куникова в сущности очень короткое время. Однако достаточное, чтобы почувствовать, какой это яркий, внутренне богатый человек, чтобы увидеть, с какой силой раскрывались в боевой обстановке его недюжинные способности.
С именем Куникова для новороссийцев неразрывно связаны первые наступательные действия в районе нашей базы, положившие начало очищению черноморских берегов от врага. Успех десанта в Станичке сделал командира штурмового отряда известным всему флоту. И гибель его тяжело переживали люди, даже никогда с ним не встречавшиеся.
Похороны майора Куникова были необычными для прифронтового Геленджика. В траурном митинге участвовала не одна тысяча человек, в том числе почти все тогдашнее население городка. Я не счел себя вправе препятствовать этому, только предупредил командование ПВО, что необходима наивысшая готовность к отражению воздушных налетов. Смогли отдать последний долг Цезарю Львовичу и его ближайшие соратники по отряду - за ними сходил ночью в Станичку катер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});