Читать интересную книгу Не повторяется такое никогда! - Александр Ройко

— Нравится. Я тебе это говорила, когда ещё ехала в автобусе с вокзала.

— Вот и отлично. Ещё одна-две такие поездки и ты будешь ездить в Стендаль сама, и покупать тоже всё сама.

— Да, в принципе, это несложно. Ехать в автобусе в район площади с ратушей и рыцарем, а потом всё не так уж и далеко. Если только на первых порах не заблужусь, идя, например, сюда.

— Не заблудишься. Мы в следующий раз поедем снова вдвоём, но тогда уже ты будешь ведущей. Вот и посмотрим, что у тебя получится.

Андрей не стал с Лерой направляться в сторону Зальцведельских ворот, как в случае с Александровым, а просто побродил с женой ещё немного в окрестностях площади Мадонны, а затем потихоньку отправился на автобусную остановку. Он видел, что жена устала, но не столько физически, как от переполнявших её впечатлений. А их у неё хватило и на этот остаток дня, и на воскресенье. Когда они уже ехали в автобусе, Андрей пошутил:

— А ты мне что-то так и не показала красивую немку.

— Ой, я совсем о них и забыла. После этого магазина… Да, а вот продавщица в нём была как раз ничего.

— Вот именно — ничего, но не более того. Да и признайся честно, она тебе понравилась больше из-за того, что была с тобой вежлива и обходительна.

— Возможно. Но это значит, что и с немцами можно находить общий язык.

— Несомненно. Как ты к ним относишься, так и они к тебе. Они же простые люди.

Дома Андрей объяснил Валерии, почему детские товары такие дешёвые, хотя по качеству не уступают другим подобным.

— Слушай, Андрюша. Но мы же тогда сможем одеть Никитку на 10–15 лет вперёд. Ведь особой детской моды не существует.

— Ну, на пятнадцать лет, пожалуй, не получится, а лет на десять можно попробовать. Товары на подростков в возрасте после 14 лет, по-моему, немцы передают уже в другие магазины. А там и цены выше.

— Я не знаю, одену ли я его и обую до 14 лет, но до десяти постараюсь, это точно.

— Пожалуйста. Только есть один нюанс — Никитка не будет успевать их снашивать. Качество у этих товаров хорошее, а потому он будет из них просто вырастать. Так что одинаковых размеров много брать не стоит. Особенно это касается обуви. По две-три теннисочки, на перемену, это ещё ничего.

— Всё, буду составлять список по размерам и отмечать, что я купила.

— Вот-вот, давай. Целый реестр составишь.

— Ну и что. Ты не смейся. Я хочу своего ребёнка хорошо обеспечить.

— Да разве я возражаю.

Морозевичи делились впечатлениями о поездке в Стендаль до самой ночи, продолжив даже и в воскресенье. Зато на работу в понедельник Валерия пошла уже в более радостном настроении. Правда, сначала она вышла не совсем на работу — два раза в месяц понедельник начинался для служащих с политинформации. Чистой политинформацией это назвать, правда, вряд ли можно было. Это было и собрание трудового коллектива, и отдельные разборы работы отдельных служб, и какие-то занятия, учёба, последние новости из Союза — много чего включала в себя эта, так званая, "политинформация". Была в этом мероприятии одна странность — присутствующие на политинформации делились в клубе на местах по половому признаку. Как? Да очень просто. Все мужчины, независимо от службы, в которой они работали, или от семьи сидели в правом ряду зала, а все женщины — аналогично, через проход в левом ряду. Кто такой порядок, когда и зачем установил, было непонятно — все работающие сейчас в Борстеле уже застали существующее положение дел. А вот уже, допустим, тем же вечером на киносеансе или в другой день на концерте все сидели так, как они того желали. Обычно политинформация длилась минут 30–40, реже она затягивалась до часа, когда было много новостей в Союзе или на международной арене. После этого все расходились по своим рабочим местам.

ГЛАВА 39

Конец и начало

А на улице, наконец-то, почувствовалась настоящая весна, после промозглой зимы и довольно холодного марта. Жалобы на плохое отопление прекратились, в теплохозяйстве стало немного поспокойнее. И вот в среду на очередной планёрке Лукшин заявил:

— Так, начнём наше совещание с самого главного вопроса. Вчера мы были с Лукичом и вашим отрезком трубы, Андрей Николаевич, в КЭЧ. Как я и предполагал, это оказалось пустой формальностью — все, кто брал в руки эту трубу, категорически заявляли, что отдавать тепло, а значит и греть помещение, она не будет. И тоже, хотя и понимали сложность мероприятия, говорили о том, что систему отопления следует менять.

— И что дальше? — спросил Кирзонян.

— А далее мы не далее как сегодня вдвоём с Михаилом Лукичом были у командира. И опять Андрей Николаевич оказался прав — мы его еле убедили в необходимости такой кардинальной меры. Я даже боюсь, что без помощи Лукича я сам и не убедил бы его. Но его, конечно, больше всего убедил вид этого отрезка трубы, а также заключения специалистов из КЭЧ. Так что, несмотря на сложность таких работ, мы вынуждены, повторяю, вынуждены будем их проводить. Тут ведь и не специалистам понятно, что, если оставить всё так, как есть, то лучше не будет. Будет только хуже.

— И когда мы начнём эту работу? — спросил Андрей.

— Как только Андреев согласует этот вопрос с вышестоящими инстанциями. Как вы понимаете, деньги из своего кармана мы не выложим, их ещё нужно будет выбивать на материалы.

— На материалы? Почему только на материалы? А на проект, а на сами работы?

— А вот в этом вопросе есть определённые трудности. Вы себе, вероятно, представляете, на сколько времени может затянуться составление проекта официальными организациями, его согласование и утверждение. Это ещё не упоминая о деньгах. Так что проект придётся делать самим.

— Что значит самим? — недоумевал Морозевич. — Самим, это, как я понимаю, проект придётся делать именно мне?

— Правильно понимаете, Андрей Николаевич, — серьёзно ответил майор, а Лукич только ехидненько улыбался.

— Да я же такими работами сроду не занимался. Этими работами обычно занимаются целые отделы проектных институтов. Господи! Да ещё сметы составлять, утверждать.

— Ничего мы официально утверждать не будем, — вступил в разговор Грицюк. — Вы разрабатываете, правильнее сказать, не проект, а схему отопления этого дома. Мы прикинем, сколько каких труб нужно. Радиаторы несложно посчитать по количеству помещений. Ну, естественно, разные "американки", отводы и прочее — карбид, кислород, сварочная проволока и т. п.

— Вот это здорово, — уже всерьёз испугался Морозевич. — Значит, вся ответственность ложится на меня одного? А если что-то пойдёт не так, и отопление в итоге плохо будет работать — на меня все шишки свалятся, да меня тогда просто под суд отдавать нужно будет. Но я же этим никогда не занимался.

— Успокойтесь, Андрей Николаевич, — произнёс Лукшин. — Мы все здесь многим не занимались, и вы тоже. Но даже то, чем вы прежде не занимались, получается у вас неплохо. Так что мы верим, что вы успешно справитесь с этой задачей. А ответственность с вами ещё разделим и мы с Лукичом.

— Лукич к тому времени уже в Союзе будет, — усмехнулся Григорий.

— Значит, шишки будут сыпаться на меня и Морозевича. Но, я надеюсь, что этого не будет.

— Да, успокоили. Всё равно мне за всё отвечать. Стоп! Лукич, вы сказали, что это будет схема, и мы ничего утверждать не будем. И что, немцы согласятся работать по не утверждённому проекту, просто по схеме, то есть по какой-то нарисованной мной бумажке?

Первый раз в беседе возникла некая заминка. Грицюк с Лукшиным переглядывались, очевидно, решая, кто из них ответит на вопрос Андрея. Наконец, Лукшин тяжело вздохнул и сказал:

— Немцы этих работ проводить не будут. И совсем не потому, что не будет проекта. Они не будут работать, даже имея такой проект. Хотя, в принципе, они бы могли работать и по схеме, предоставь мы им смету. Но работать они не будут, и дело здесь не в проекте и не в смете. Дело совсем в другом.

— И в чём же? — еле промолвил Андрей, словно предчувствуя что-то недоброе.

— Немцы никогда, я подчёркиваю никогда, не согласятся работать в помещениях, где работают или проживают люди, хотя бы один человек. Они работают только на пустых объектах. А куда, скажите, мы можем отселить на время работ такую массу людей?

— Значит…, - недоумённо протянул Андрей и остановился, не договорив.

— Да, Андрей Николаевич, это значит, что все эти работы мы будем вести сами.

— "Мы будем вести". Да это я, в основном, должен их вести.

— А вот здесь вы не правы. Хватит работы и Лукичу, и другим службам. Как говорят, "раз пошла такая пьянка — режь последний огурец". В общем, решено отремонтировать в доме по ходу и многое другое — где-то заменить сантехнические приборы, возможно, даже участки труб, возможно, электропроводку, светильники, отремонтировать места общественного пользования. Лукичу же придётся долбиться со стенами, затем их штукатурить, белить, красить и прочее. Не делать же это всё отдельно в другое время.