принялся Тай. А может, и важные вещи тоже делают трижды?
Драконья Стрела в академическом парке.
Огненный Змееволк в тренировочном зале.
И посылка на новогоднем балу, пришедшая неизвестно от кого и неизвестно откуда…
Мира и не поняла, как оказалась на ногах. Услышала собственный крик:
— Криспин, нет! Не открывай ее!
Руки парня замерли на освобожденной от завязок коробке. Криспин бросил искоса взгляд на Миру, на его лице появился шок понимания (сбившиеся студенты продолжали нестройно скандировать: «от-кры-вай, от-кры-вай!»), окинул глазами зал и с силой отбросил посылку вверх и назад.
Прямо на новогоднюю елку.
Снесенная с ног сегодня, разнообразия ради, не Криспином Таем, а лишь волной взрыва, Мира лежала на спине и глядела, как жарко и дружно полыхает ель (украшения жалко!), а в проломленный потолок с зимнего неба летят любопытные снежинки, щедро, будто конфетти, осыпая и жаркое пламя и разбегающихся людей.
Где-то госпожа ректор выкрикивает то ли команды, то ли заклятья, перемежая их ядреной бранью, трещит огонь, что-то падает, а над Мирой стоит Криспин:
— Мира, цела?
Да, обещанный сюрприз явно удался!
Глава 4
Мраморный цветок
— Ну все, хватит! Довольно!
Мира с удивлением глядела на Криспина, только что это выкрикнувшего: как будто этими словами, как заклинанием, парень мог сейчас всё исправить, повернуть вспять! Глаза горят, одежда пыльная и рваная, пол-лица ободрано. Схватив ее за руку, скомандовал:
— Идем со мной! Быстро!
— К-куда?..
Но Тай уже тащил ее за собой, как упирающегося теленка на веревке; перебирая ногами, чтобы не упасть от скорости, которую он развил, лесовичка только и успела оглянуться на разрушенный зал с бродящими то там, то сям изрядно потрепанными студентами и преподавателями. Вот так праздник! Хорошо бы никто серьезно не пострадал…
— Погоди! — воззвала к широко шагавшему — уже по коридору — Криспину. — Надо же проверить, вдруг есть раненые, помочь…
— Помочь? — бросил тот через плечо, не останавливаясь. — Вот сейчас и поможешь! Мне.
Может, и его ранило, осенило девушку, только гордец не хочет показывать свою слабость перед другими?
— А чем помочь-то? — поинтересовалась Мира, когда они на удивление быстро (спасибо Коридорному!) оказались в общежитии. Ну-у, если Книжник что и поранил, то только свою бедовую головушку, решила лесовичка, когда тот с разбегу завернул в девичье крыло, куда под страхом штрафных баллов не смел заходить самый отчаянный парень. Ага, кроме старосты и его приятеля! Остановился у их с Амариллис комнаты, скомандовал:
— Открывай!
Глянув в его сумрачное лицо, Мира проглотила законный вопрос «зачем» и приложила руку к замку. Опознав ее, тот скрежетнул, открываясь; Криспин толкнул дверь ладонью с такой силой, что та чуть не ударилась о стену. Войдя в комнату вперед хозяйки, моментально выволок из-под кровати корзинку с приказом:
— Доставай Словарник!
— Чего это? — насторожилась лесовичка. — Ректор и староста велели же ничего с ним не делать! Да ты и сам говорил, книжка опасная…
— Доставай, говорю!
— Не буду!
Мира еще и руки в кулаки сжала и нос вздернула, чтобы показать, что ничуть не боится ни его гневного лица, ни того, как он угрожающе навис над ней всей своей… тушей. Криспин некоторое время сверлил ее взглядом, но поняв, что ничего этим не добьется, сменил тактику. Сказал, прищурившись:
— Ты же помнишь, что должна мне желание? Когда я застал тебя в комнате Шазра и никому об этом не сказал?
Ей бы ответить, что сейчас-то он ровно в таком же положении, но честная Мира моментально сникла. Пробурчала:
— Ну… и чего ты хочешь? Чтобы я отдала тебе Словарник?
— Нет. Чтобы ты кое-что оттуда прочла.
— А сам чего, не можешь?
— Нет.
— А кто-то толковал мне, что это я дура неопытная, ничего не знаю, ничего не умею… — проворчала лесовичка, склоняясь над корзиной. Выпущенный из заточения Словарник прямо-таки вспорхнул ей в руки: уже открытый, от радостного усердия возбужденно, с ветерком, перелистывал страницы, того и гляди взлетит! Мира вопросительно посмотрела на Криспина:
— Что читать-то?
Парень оглядел девичью комнатку и качнул головой.
— Пожалуй, лучше не здесь. Идем в парк.
— В парк? — переспросила Мира, опять поспевая за ним чуть не вприпрыжку. — Но там же эти… Стражи!
— В праздничную ночь их не выпускают, — сообщил Тай через плечо. — Предполагалось, после встречи Нового года народ пойдет на прогулку жечь костры и фейерверки… — И пообещал неизвестно кому с угрозой: — Вот и будут вам всем фейерверки!
Они шагали по затейливо освещенным коридорам: огни в ветвистых канделябрах и в свободно плавающих под потолком стеклянных разноцветных плафонах разгорались при их приближении, вспыхивали ослепительно — иногда даже приходилось зажмуриваться — и с шипением и чадом угасали позади. На первом этаже Мира оглянулась на громкий треск за спиною.
— Ой, Криспин, что это?!
Огромное многоцветное яшмовое панно на стене холла, изображающее непонятно что (каждый видел своё, а может, панно каждому своё и показывает?), прямо на глазах покрывалось многочисленными длинными трещинами, чернело и осыпалось на пол, крошась в пыль. Так же трескались и даже вставали торчком плиты пола со стершимся под множеством студенческих ног яшмовым узором — пришлось с аханьем перепрыгивать с одной на другую, словно движешься по болотным кочкам.
Даже не оглянувшийся Тай бросил отрывисто:
— Давай быстрее!
И рванул на себя створки высокой входной двери.
Мороз сразу укусил Миру за щеки, потом принялся дергать за уши и беспардонно лезть в вырез и под подол платья. От ледяного ветра в грудь девушка защитилась прижатым к груди Словарником, а вот ноги в