Разумеется, продавал купец вышеуказанное имущество по дешевке, можно даже сказать, практически даром. Разумеется, он не прогадал, а остался в выигрыше. Очень крупном, какого не срывал ни до, ни после за всю свою долгую и отнюдь не размеренно спокойную жизнь.
Именно в миг, когда указанный купец — почтенный негоциантус из Доктевита по прозванью Лo Вениль, — что есть сил хлеща нагайкой по конскому крупу и плечам не успевших вовремя шарахнуться в сторону прохожих, покидал Розгор, в приемной зале достопочтенного Бон Виллема появился гном. Гном этот, один из трех старейшин розгорской гномьей общины, был известен слугам градоправителя ничуть не хуже, чем стражам у городских ворот, — профиль на золотых монетах, что швырнул им Ло Вениль. Потому и гном и негоциантус очень быстро попали туда, куда стремились. Вениль — на ведущий к перевалу тракт, старейшина же — в кабинет градоправителя, на имевшийся в котором стол гном, ни слова не говоря, выложил небольшой свиток.
В свитке — розовой вентодьерской бумаги, как не преминул с завистью отметить градоправитель, — каллиграфическим, очень изящным почерком излагалась просьба: до захода солнца обеспечить доставку в эльфийский лагерь начальствующего над роз-горской стражей человека, прозываемого Алмо Кридль, одного из его подчиненных, прозываемого Взвыздиком, а также еще одного человека, именовавшего себя благородным Курб де Курзом, архидоцентом всех трех магических школ Гурривальского университета. Последний пункт списка заставил достопочтенного Бон Виллема удивленно приподнять бровь, ибо Гурриваль, как ему было доподлинно известно, являл собой забытый большинством богов городишко на побережье. За университет в нем могла сойти разве что ценимая тамошними рыбаками за дешевый и при этом не шибко разводимый эль таверна «Лихая плоскодонка», в которой оные рыбаки после пятой-шестой кружки принимались читать всем желающим и нежелающим лекции. Тема лекций не менялась уже лет триста: сегодня в моих сетях больше дыр, чем вчера, потому что из них ушла та-а-акая рыбина…
Достопочтенный Бон Виллем внимательно прочитал свиток от начала до конца, затем от конца до начала… затем вновь от начала до конца и в итоге понял лишь одно — подобных просьб, более походящих на категорический приказ, ему доселе видеть и слышать не приходилось.
Попытка прояснить суть дела у доставившего послание гнома с треском провалилась — клятый нелюдь либо и в самом деле ничего не знал, либо упрямо не желал делиться имеющимся у него знанием с достопочтенным Виллемом. Минуты через три его однообразные «не знамо», «мне сказали — я принес», «они велели ждать ответ» наскучили градоправителю, и он, прозвенев колокольчиком, приказал явившемуся слуге:
— Проводи почтенного старейшину в приемную залу и пошли кого-нибудь за Кридлем НЕМЕДЛЕННО! Да, и пусть Ния тоже ко мне поднимется!
Слуги у достопочтенного Бон Виллема были вышколены хорошо — правда, заслуга в этом была не столько самого градоправителя, сколько его супруги, только что упомянутой Нии, — и превосходно умели не только разбираться в интонациях хозяйского голоса, но и подыскивать этим интонациям подходящие словесные эквиваленты. В данном случае эквиваленты виллемовскому «НЕМЕДЛЕННО» были подобраны такие, что пыхтящий, словно загнанный жеребец, Алмо предстал пред тестем всего лишь на минуту позже тещи — хотя последней надо было всего лишь подняться с первого этажа на третий. Тогда как Кридлю — дождаться мальчишку-гонца, а затем и самому преодолеть добрых четыреста саженей, отделявших хоромы стражи от ратуши.
Не будет преувеличением также отметить, что Ния Виллем обладала ничуть не менее — а возможно, даже и более — острым умом, нежели ее супруг. По крайней мере, воспоминание о недавнем визите придурковатого эльфа им вдвоем удалось вытрясти из дырявой памяти Кридля довольно быстро. Затем Алмо, успевший за время допроса превратиться из Кридля запыхавшегося в Кридля донельзя перепуганного, был вытолкнут за дверь, потому как и теще и тестю было очевидно — дальнейший ход семейного совета в присутствии зятька нужды не испытывает.
— Что будем делать, Боня?
Последние три с лишним десятка лет достопочтенный Виллем тщетно пытался изгнать из лексикона супруги это когда-то весьма импонировавшее ему обращение. Однако стоило Ние чуть забыться… впрочем, сейчас и сам градоправитель не обратил на «Боню» ровно никакого внимания.
— Что, что… будто я знаю, что! — проворочал он, обходя стол и устало падая в кресло. Допрос Алмо проходил нелегко, и пару раз Бон почти всерьез пожалел, что не может прописать зятю испытанное средство для укрепления памяти — сеанс у городского палача. — Угораздило ж… родственничка! И ведь говорил я тогда…
— Можно подумать, у нас выбор был великий, — фыркнула Ния. — Женихи стаями так и вились…
— Стаями не стаями, — вздохнул Бон, — а ушлых да небрезгливых… могли б чуток обождать. А этот… из грязи вытащили, на теплое место усадили, так теперь еще и сопли за ним подбирай! И-эх!
— Надеюсь, — ледяным тоном осведомилась супруга, — ты не собираешься избавиться от него, воспользовавшись поводом в виде этого… неймоверного по наглости требования?
— Конечно же, нет! — с негодованием воскликнул Бон. — Этим… этим… недочеловекам…
— Ведь если ты спокойно подумаешь, — вкрадчиво произнесла Ния, — то согласишься, что Алмо не так уж и виноват. Он, признаю, не блещет умом… но, с другой стороны, если мы не будем постоянно указывать этим существам на подобающее им место…
Бон Виллем тяжело вздохнул.
— Пока на королевском троне сидит…
— Ш-ш-ш…
— …наш пресветлый, да продлятся его дни, король Вар-А-Гусль IV, я, скромный слуга его, обязан руководствоваться в деяниях своих королевской волей, а не личными помыслами! — ко-сясь на портрет монарха, нарочито громко произнес градоправитель. — Воля же королевская ясна — Величество желает, дабы язычники лесные и подгорные приобщались к чудесам истинных богов не огнем и сталью, а через восхищение дарами, кои боги наши в неизбывной доброте своей роздали возлюбленным детям своим.
Слухи, что в рассылаемых двором королевских портретах имеется некое искусно вплетенное заклятье, пробуждающееся при определенных звуках — например, «король», «трон», «наследник», «заговор» и так далее, — передавались среди чиновничьего сословья уже не первый век и сходить на нет отнюдь не собирались. Последнему обстоятельству весьма способствовала Тайная Королевская Стража, служащий которой и придумал впервые сей слух, за каковую придумку был одарен денежной премией и рекомендацией к повышению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});