Читать интересную книгу Дембельский аккорд - Альберт Зарипов

- Я!

Как положено в таких ситуациях… После яркой вспышки собственного возвеличивания глазки главного героя данной сцены скромно уставились в грязноватый пол ротной канцелярии… В театре или же в опере после одной-двух минут благоговейной тишины весь зал взрывается восхищением и бурными аплодисментами, быстро переходящими в овации.

Но проза армейского бытия не столь красочна и совершенно не предполагает ни оваций, ни аплодисментов, ни всеобщего восхищения, а тем паче благоговейности… Тишина была… Это действительно имело место… Но небольшая.

Поскольку и Пуданов, и я просто опешили от такого ответа… И на несколько секунд потеряли дар речи. Первым опомнился я.

- Как ты? Это правда ты?

И вновь сержант Яковлев состроил на лице выражение незаслуженно оскорбленного благородства царствующей особи:

- Конечно я!

Александр Иванович стал понемногу прозревать и на контрактника смотрел уже с каким-то неведомым мне любопытством:

- Ну и где же ты это взял? Тоже нашел где-то?

- Я сам её сделал! - признался сержант.

После непосредственного общения с прапорщиком Мерхуловым меня уже ничто не удивляло в нынешней жизни. И данный сержант тоже не представлял собой особенно значимое явление в военной науке. Но чтобы два таких выдающихся экземпляра сошлись в одной роте, да ещё и проявились в один и тот же день! Это уж слишком.

Может быть об этом и размышлял Иваныч… Но меня все еще разбирал интерес.

- И где ты это всё нашел? Пластид, трубку, выстрел гранатометный.

Задавая ему этот вопрос, я внимательно смотрел на Яковлева, надеясь определить ложь, но… Он честно и прямо смотрел мне в глаза и отвечал, что всё это "добро" он нашел в палатках… Ну, а где же ещё!?.

- Там этого добра много… - сказал он в завершение.

Однако все эти банки, ракеты, граната и вышибной заряд оказались практически без того налета пыли и грязи, который я наблюдал сегодня утром на тех боеприпасах, которые извлекли из-под нар мои бойцы. Скорей всего, всё это взрывоопасное имущество он взял из ружпарка.

- Ну, что вы, товарищ старший лейтенант! - возражал сержант. - Я их каждый день тряпочкой протирал… Поэтому пыли и нету.

И оставалось мне только лишь развести обескуражено руками, раздосадовано поцокать языком и почти шепотом упомянуть пушистого северного зверька… Ибо после "тряпочки" и сказать-то было нечего.

Пока я перегруппировывался и собирался с новыми мыслями, подоспела подмога.

- А скажи-ка мне, Яковлев! - со всепонимающей джокондовской улыбкой спросил Иваныч. - Зачем ты её собрал?

Вопрос был действительно актуальным и мы даже как-то позабыли о истинной цели Действий данного индивидуума… Хотя ответ мы уже где-то слышали.

- Ну, как, товарищ майор! - проникновенно и торжественно произнес контрактник. - Вот пойду я на войну… И я этой самодельной гранатой смогу танк чеченский подбить… Или дом ихний взорвать… Где пулеметчик сидит.

Точно! Эта то ли маниакальная, то ли параноидальная, то ли ещё какая… Формулировка "я пойду на войну" нам уже была известна… Но чтобы в один день?!… Спокойно пережить этот коллапс оказалось невозможным.

- Ой, бля! - схватившись за мгновенно перегруженную голову, воскликнул Пуданов. - Какой танк?… Какой дом?

- Какой пулеметчик? - уже изнемогая от этого кошмара, вторил Иванычу я. - Да он тебя за километр завалит… Пока ты будешь ползти.

Но наши стенания остались понятными только для двух человек в канцелярии.

- А я ночью подползу. - угрюмо пообещал нам сержант. - Я смогу.

Это действительно было НЕЧТО!… Мы с Пудановым посмотрели друг другу в глаза, выражая самим себе искреннейшее сожаление и чистосердечное сочувствие… Ибо такого мы еще не встречали… Ни-ког-да!.

Пуданов затем взглянул на контрактника и спросил его прямо в лоб:

- Яковлев! Ты дебил?

Такой вопрос не застал сержанта врасплох, а потому отвечал он мгновенно и без посторонних эмоций:

- Никак нет! Я с хутора Веселый!

Тут мы озадаченно крякнули… Причем дуплетом… И одновременно почесали затылки. Пытка контрактником продолжалась.

- А при чем здесь хутор Веселый? - спросил наконец Пуданов.

Объяснение было соответствующим… Как имеющейся ситуации, так и сегодняшнему дню.

- А при Советской власти туда высылали всех проституток, наркоманов и алкоголиков! - без тени смущения или стыда отвечал контрактник.

Что называется, даже глазом не моргнул… Да… Сейчас конечно модно всё сваливать на коммунистов с их застойным периодом… Но должна же быть какая-то мера и в этом.

- И долго ты там жил? - с затаенной надеждой спросил я.

- Всю жизнь! - все же вздохнул сержант. - Я там родился.

Это был финиш… На дальнейшее общение с "весёлым хуторянином" у нас уже не имелось никаких сил… Ни физических, ни моральных.

- Понятно… Идите… - смертельно уставшим голосом отпустил его Пуданов. - И забери свою.

Мне было больно смотреть на командира роты… Третьего "гения войны" он бы уже не пережил.

- Отнеси её в ружпарк! - дополнительно приказал я. - Завтра её разберем на запчасти.

Яковлев привычно "хэкнул", взваливая на плечо свою поклажу, тут же её подкинул на плече… Как заправский крестьянин… Так сказать, для удобства… И пошел к двери… Не дыша, я смотрел ему вслед… Особенно на защитный колпачек на самом кончике кумулятивной гранаты… Вот он проплыл под самым верхом дверного проема… И дыхание вернулось ко мне само собой.

Пуданов смотрел в окошко. "Труженик войны" шел мимо, держа впереди двумя руками черенок и упирая в спину остальное "добро"… Вот он исчез из нашего обзора… Во дворике была относительная тишина… Прошла минута… Очень длинная и томительная… Затем другая… В роте всё было тихо.

- Я такого даже в киргизской армии не встречал… - искренне пожаловался Иваныч. - И кто набирает таких контрактников? Убил бы на месте.

Виновные были известны… Сотрудники военных комиссариатов… Которые призывают зелёную молодёжь… И дают в газеты объявления о наборе в армию желающих служить по контракту.

- А я бы этих военкоматчиков сюда перевел! - помечтал я. - Чтобы они вместе с этими контрабасами послужили.

- Да-а-а… - неопределенно вздохнул Иваныч и пошел курить для успокоения души.

А я остался в вагончике и, закинув руки под голову, размышлял об ирониях армейской действительности.

Мечтать, как говорится, не вредно… Но этих военных комиссариатчиков практически невозможно выковырять из своих кабинетиков для дальнейшей службы на Чеченской войне… Чтобы они своими собственными глазами, да ещё и в боевой обстановке посмотрели на тот контингент, который они набирают для военной службы.

А ведь было б совсем неплохо понаблюдать за отъевшимся начальничком!… Суматошно мечущимся под пульками да гранатками… И потому страстно мечтающему возвратить государству свой священный долг сполна и даже с процентами.

Но увы… Как невозможно запрячь в одну повозку голодного льва и откормленную лань… Точно так же нельзя пересадить военкоматчика из уютного кресла на холодную броню БТРа, чтобы в конечном итоге да в жестоком бою сошлись лицом к лицу два непримиримых и яростных врага… Непримиримый чеченский боевик и яростный наш военкоматчик.

А хотя…[24] А вдруг наша возьмёт?!.

Ну, хоть один разик!.

Глава 18.

А ЖИЗНЬ-ТО НАЛАЖИВАЕТСЯ!

Проходя утром между второй и третьей палатками, я ощутил какой-то внутренний дискомфорт. Что-то было непривычно… Уже выйдя на переднюю линейку, я машинально оглянулся назад и всё понял. Я только что беспрепятственно прошел меж палаток… Здесь уже не было переплетающихся веревок и торчащих из взрытой земли металлических штырей… Под ногами теперь так приятно хрустел ровненький слой гравия, а деревянные колья по бокам палаток стягивались меж собой скрученной проволокой. Её конечно можно было достать рукой, но идти в полный рост она не мешала абсолютно.

- "Молодец, Бычков! Нормально сделано… "- с чувством внутреннего удовлетворения подумал я.

Как же быстро человек привыкает к хорошему. Эти приятные преобразования я мог наблюдать еще вчера… Но минно-взрывные приключения меня совершенно отвлекли от проверки выполненных работ.

- "Надо будет объявить всем благодарность… А то нехорошо как-то получается… Молодежь старалась… Так… а что же Мирошник?… "

Троица штрафников пусть тихим сапом, но всё же почти преодолела распутицу и бездорожье. Теперь через бывшее грязевое болото тянулась прямая дорога шириной в полтора метра. Выложенные в качестве бордюра красные кирпичи хоть и сдвинулись кое-где в стороны, но толстый слой щебня создавал впечатление капитально-надежного сооружения. Только в самом её конце осталось засыпать несколько метров. А в общем… По свежепроложенной дороге уже можно было ходить.