— Чего ты так боишься?
— Быть убитым, — прямо ответил он и пригубил свое виски, а затем в его голубых глазах мелькнуло что-то похожее на догадку, и он спросил: — Ты пришел, случайно, не за этим?
Я от души расхохотался и ответил:
— Ты же сам пригласил меня выпить!
— Послушай, — сказал Билл, — скажи мне честно, тебя подослал Том Кастер? Что до меня, так я не держу на него зла. С этим давно покончено. Но, если он хочет снова начать вражду, ему не следовало присылать парня со «смит-вессоном» сорок четвертого калибра. Это я говорю для твоего же блага.
Я страшно гордился своим новым оружием и почувствовал себя оскорбленным. Кроме того, как он посмел подумать, что я вообще могу работать на кого-то, носящего фамилию Кастер!
— А теперь ты меня послушай, Хикок, — сказал я. — Я никому и никогда не служил наемником. Если я кого-нибудь и убью, то для себя, а не для другого. Коли желаешь драться — доставай свои чертовы пугачи, и посмотрим, чья возьмет!
— Остынь, — ответил он. — Я не хотел обидеть тебя. Давай еще выпьем.
Он хотел подозвать хозяина салуна, но тот куда-то вышел, и Билл попросил меня сходить за новой бутылкой.
— А тебя что, ноги не держат? — все еще в запале спросил я.
— Просто не хочу получить пулю в спину, — извиняющимся тоном сказал он и тут же поспешно добавил: — Нет, не от тебя. Тебе я верю, старина. Но вот остальные…
Я обвел взглядом полупустое помещение (было еще слишком рано) и увидел человек десять-двенадцать посетителей, показавшихся мне совершенно безобидными. Четверо играли за своим столом в карты, пятеро или шестеро мирно болтали у стойки, а еще один, вдребезги пьяный, спал, уткнувшись носом в выскобленную поверхность стоящего в центре залы стола.
Боязнь Билла пройти через практически пустой салун показалась мне странной. Он или трус, или что-то задумал. Первое отпадало сразу, значит… значит, он просто хочет, чтобы я подставил ему свою спину.
Вот вам отличный пример той подозрительности, в которой жил тогда весь Дикий Запад. Я познакомился с ней, едва оказался в компании Билла Хикока. Было такое ощущение, словно все тело превратилось в один туго натянутый нерв. В этот самый момент один из картежников сорвал банк и радостно заорал, и мы с Биллом мгновенно схватились за оружие. Взяв себя в руки, я сказал:
— Вот ты и заразил меня своими страхами.
— Я? Ничуть не бывало. Просто ты начинаешь понимать, что тут у нас за жизнь. Но ничего, держи пушку под рукой, и все обойдется. Кстати, не мешало бы тебе заказать себе новую кобуру, без этих лишних ремешков и прочих дурацких украшений. Запомни, от того, как быстро револьвер окажется в твоей руке, зависит, кто выстрелит первым. И вовсе необязательно носить его на поясе…
Он еще минут двадцать посвящал меня во всякие тонкости и ухищрения в обращении с оружием, что я воспринял как акт подлинного доверия с его стороны. Билл даже клялся, что один его знакомый прятал маленький пистолетик у себя под ширинкой, и тот его не раз выручал, однако закончилось все плачевно: как-то в драке ему двинули сапогом в промежность, и он отстрелил себе свое мужское достоинство.
Да, сэр, в тот день я многому научился. До этого я не испытывал особых трудностей со стрельбой, но теперь понял, что рядом с виртуозным Биллом я сущий младенец. Конечно, по части оружия он был самым настоящим фанатиком. И в этом нет ничего странного, ведь только оно и могло спасти его от верной смерти.
Однако я изрядно устал и, напомнив ему о намерении промочить горло, встал, но он меня остановил:
— Сядь, старина, я сам схожу.
Ему оставалось пройти до стойки несколько футов, когда пьяный, спавший за центральным столом, внезапно встал, и в руке его блеснула вороненая сталь. Грохнул выстрел. Все произошло в считанные доли секунды, и я с ужасом уставился на широкую спину Билла, ожидая увидеть на ней расползающееся красное пятно. Переведя же взгляд на «пьяницу», я вообще перестал что-либо понимать: тот снова сидел за столом, уронив голову, только на этот раз из дырки в его лбу текла кровь, смешиваясь с виски из опрокинутого стакана.
Он не успел спустить курок. Билл увидел его в висевшем над стойкой зеркале и среагировал мгновенно, даже не обернувшись. Затем как ни в чем не бывало он взял откупоренную бутылку и подошел взглянуть на труп. На звук выстрела в салун влетел шериф Том Спирз и тоже склонился над убитым.
— Ты знаешь его, Билл? — спросил он.
— Нет, — ответил Хикок, вставляя в барабан новый патрон, и вернулся за наш стол.
— Это брат Строуэна, — сказал кто-то из картежников.
Взбудораженный происшедшим, я в два глотка осушил свой стакан и поинтересовался:
— Строуэн… Твой старый знакомый?
Билл налил себе и, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза, словно собираясь вздремнуть. Минуту спустя он ответил:
— Так звали одного бродягу в Хэйзе.
— С ним были проблемы?
— Я убил его… Так вот, о твоем «смит-вессоне», пушка, конечно, отличная, но ее боек имеет дурную привычку слишком сильно плющить капсюли гильз, и их клинит при выталкивании. Я бы на твоем месте раздобыл что-нибудь попроще, скажем, «кольт»…
Тем временем Спирз и двое парней вытащили труп из салуна, и шериф крикнул с порога:
— Слышь, Билл, загляни потом ко мне в участок.
Ему надо было составить отчет о происшествии. Хикок вяло помахал ему левой рукой. В правой, которую он держал под столом, по-прежнему был револьвер.
Как-то позже я спросил Билла, подозревал ли он того «пьяного».
— С самого начала, — ответил тот, — как и всякого, из кобуры которого не торчит рукоятка револьвера. Раз не торчит, а кобура есть, значит, он где-то спрятан. Спрашивается зачем?..
Наблюдательность его и внимание к мелочам были просто поразительными. В этом я могу сравнить его разве что с лучшими индейскими разведчиками. Однако выйди я на улицу и войди назад, он вполне мог меня и не узнать. Люди вообще интересовали его мало, и некоторое время спустя я понял, что и о Кастере-то он говорил с симпатией лишь потому, что видел во мне наемника и хотел понять, какую именно игру я затеял.
Но он мог и посочувствовать. Так, заметив, что инцидент в салуне меня сильно впечатлил, он сказал:
— Для мужчины всегда тяжелее быть свидетелем, нежели участником. Лучшее лекарство — это найти женщину. Пойдем, я покажу тебе лучшее заведение в городе.
Но прежде мы остановились в ресторанчике и съели по целому оковалку жареной говядины, потому что, как это ни смешно, и у него и у меня приключения будили просто зверский аппетит.
Заведение, куда он меня привел, скромно именовалось танцзалом. День едва пошел на убыль, и мы оказались первыми посетителями. Девицы, лениво позевывая, слонялись у дверей, а над входом красовалась надпись: «ПРОСИМ СДАТЬ ОРУЖИЕ». Мы решили не обратить на нее внимания, но прямо за дверью нас встретил здоровенный детина в полосатой рубахе и заявил: