— Может, он не найдет меня. Может, мне удастся скрыться где-нибудь, далеко, где…
— Бога ради, Мартина! — Торн резко отпустил ее и посмотрел вокруг, проведя ладонью по волосам. — Не имеет значения, как далеко вы спрячетесь. Бернард настроен весьма решительно, и он невероятно хитер и изобретателен, он пустит в ход все свое влияние и воспользуется любыми средствами. Он отыщет вас повсюду и заставит выйти за него, — повернувшись к ней, Торн добавил, уже мягче: — Если только к тому времени вы не будете замужем. Подумайте об этом, Мартина. Единственный для вас способ оградить себя от посягательств Бернарда — это выйти замуж за другого человека. Я предлагаю себя. Не потому, что хочу заполучить ваши земли, а только лишь потому, что хочу защитить вас от него.
— Но земли тоже окажутся кстати, не так ли?
С усталым видом он разочарованно пожал плечами.
— Что я должен сказать? Что я недоволен тем, что мы не будем бедными и бездомными? Я не собираюсь лгать вам, Мартина. Но если бы я думал только о том, как разжиться землей, то, наверное, принял бы предложение Бернарда служить ему в обмен на щедрое вознаграждение.
— У вас просто был более изощренный план — увезти меня из Харфорда и манипулировать мной, играя на моих чувствах и моей беззащитности…
— Манипулировать вами?
— Прошлой ночью вы воспользовались тем, что я устала, была слабой, ранимой и нуждалась в утешении, — продолжала Мартина. — Теперь-то я понимаю, почему вы сделали это, почему вы обольстили меня. Вы хотели, чтобы я решила, что вы действительно заботитесь обо мне и поэтому легче и охотнее согласилась бы стать вашей женой. Ведь этот брак принесет вам контроль над всеми моими владениями, тогда как Бернард предлагал вам лишь одно из них.
Торн шагнул к ней.
— Вы считаете меня способным на такую расчетливую, хладнокровную… низость?
— Абсолютно.
Он сел на скамью и спрятал лицо в ладонях. Где-то в глубине души Мартина почувствовала укол раскаяния и тень сомнений в справедливости своих слов. Не может быть, чтобы он действительно не был искренним, когда уверял ее, что хочет обезопасить ее жизнь, что земля не играет теперь для него такого значения…
Но конечно, это смешно. Все, о чем он мечтал всю свою жизнь, — это собственность, земельные владения. И эта страсть перекрывает в нем все остальное. И если она позволила себе на минуту усомниться в его жадном стремлении завладеть ее приданым, то лишь потому, что хотела, да, хотела, чтобы это оказалось не так. Хотела верить, что он не играет ею, что он ее… Мэтью, помнится, как-то говорил ей: «Некоторые мужчины имеют богатый арсенал уловок и хитростей, чтобы заставить женщину подчиняться своей воле».
А Торн Фальконер, несомненно, один из них.
Нет уж. На этот раз она не позволит обойтись с собой как с маленькой глупой влюбленной девочкой. Ему больше не удастся использовать ее. Все, что ему нужно, — это земля, какие бы хитроумные и правдоподобные доказательства своего бескорыстия он ни приводил. Не она сама, а ее земля! Он даже не притворяется, что любит ее!
Торн беспомощно уронил руки и взглянул на нее. В его глазах читалась покорность судьбе.
— Как я понимаю, вы не хотите стать моей женой.
Мартина мысленно представила, что ее может ожидать. Исчезнуть бог весть куда, испариться… но Бернард все равно отыщет ее, в этом Торн прав. Он принудит ее стать своей женой, да еще и отомстит ей за то, что она попыталась скрыться.
И потом, Мартина вовсе не была категорически против брака с Торном: по правде говоря, даже отдавая себе отчет в его корыстных побуждениях, она была заинтригована его предложением и… даже рада. Ну и кроме того, уж он-то сумеет защитить ее от Бернарда. Но вместе с тем она не позволит Торну думать, что он обвел ее вокруг пальца, и не станет послушной игрушкой в его руках.
— Я не сказала, что не хочу быть вашей женой.
В его глазах промелькнуло удивление, сменившееся чувством радостного облегчения.
— Точнее говоря, я не имею ничего против тщательно взвешенного и продуманного обоюдовыгодного брака… если вы окажетесь достаточно честны, чтобы признать это. Вы получаете заветную землю, а я — защиту от Бернарда. Все, о чем я прошу, — это чтобы между нами не было лжи и недомолвок… и чтобы вы не обманывали ни меня, ни себя потугами на чувства, которых у вас нет и в помине.
— Мартина… — В его глазах стояла грусть.
— Только на таких условиях я согласна выйти за вас.
— Что ж, очень хорошо. — Он глубоко вздохнул. — Но тогда нам лучше сделать это поскорее, до того как Бернард обнаружит вас. Мы можем отправиться в монастырь Святого Дунстана. Полагаю, что брат Мэтью обладает законными полномочиями, чтобы сочетать нас узами брака.
Он поколебался, словно желая сказать что-то еще, но промолчал и лишь покачал головой.
— Пойду оседлаю лошадей.
Мартина наблюдала за ним в окно. Хорошо, она станет его женой, но сердце останется при ней. И она не позволит себе и ему нарушить невидимую грань, за которой лежат привязанность, любовь… страдания и несчастья. Она не будет такой глупой и слабой, как ее мать. Адела любила Журдена и жила ради него.
Мартина же будет жить ради себя.
Глава 21
— У вас есть кольца? — спросил брат Мэтью у Торна и Мартины, стоящих на коленях перед алтарем в полутемной, освещенной лишь несколькими свечами церкви. Кроме них, на церемонии венчания в качестве свидетелей присутствовали два монаха.
«Ну вот, свершилось, — радостно подумал Торн. — Я женюсь на Мартине». Он снял свое рубиновое кольцо и взял ее руку. Она была холодная, как ледышка, и слегка дрожала. Он нежно, легонько стиснул ее, пытаясь одновременно поймать взгляд своей невесты, но она упорно отворачивалась.
Мэтью прокашлялся.
— Именем Отца…
Торн стал надевать Мартине кольцо на указательный палец, но оно оказалось слишком большим для ее тонких пальчиков.
— …и Сына…
Он попробовал надеть его на средний палец.
— …и Святого Духа…
С безымянного пальца оно тоже соскользнуло. Тогда Торн взял ее большой палец и надел кольцо на него.
— …нарекаю вас мужем и женой. Аминь.
— Эта спальня у нас самая большая, и здесь самая широкая кровать, — пояснил брат Мэтью, откидывая кожаный полог, закрывающий вход в лучшую гостевую келью настоятельских покоев.
Торн отметил про себя, что эта кровать лишь ненамного шире остальных, напоминающих больше скамьи, и явно маловата для двоих. Но тут же мысленно отверг идею пожертвовать своим комфортом и сказать Мартине, что может спать и на полу. В конце концов, ведь давая согласие стать его женой, она тем самым дала согласие и делить с ним одну постель.