Читать интересную книгу Немецкий детектив - Ханс Кирст

— Да, здорово не повезло,— наконец протянул он, и Манхардт в его голосе не ощутил ни капли жалости.— Знаю, вы считаете меня бесчувственным. Может, я еще и расплачусь, но не тут, такого удовольствия я вам не доставлю. Ведь вы знаете… Скажите сами, разве стоит пролить по Сузи хоть единую слезу?

Манхардт сделал официальную мину.

— Вопросы тут задаю я.

— Но вы могли бы мне сказать, как это случилось.

— Она сбежала. Мы ее преследовали. На Фербеллинштрассе, возле стройки, влетела в автокран. И погибла на месте.

— Она это сделала умышленно?

— Откуда нам знать? Реконструировать ничего не удалось, так что мог быть и просто несчастный случай.

— Бедняжка Сузи!

Манхардт никак не мог объяснить себе реакцию Фойерхана. Он так владеет собой или просто настолько холоден и циничен?

Мимо мелькали таблички с названиями улиц. Вот они проскочили под мостом электрички, напоминавшим виадук.

Сузанна… Сузи… Его смерть ее потрясла куда больше, чем Фойерхана. Может, стоит и позавидовать. Завидовать? Ведь он убил Томашевского и впереди у него пожизненное заключение. И что его ждет, если душа так ожесточилась?

Они видели, как Сузанна врезалась в желтый автокран. Не заметила, что дорога проходит через стройку? Не справилась с управлением на большой скорости? Или искала быстрой смерти?

А виноват в этом только он. Не вмешайся он, сейчас она лежала бы на постели в облаке тонких духов и мечтала о светлом будущем. Конечно, убийца, но прекрасная женщина, которой можно простить что угодно, ведь она сделала лишь то, что сочла нужным. Он идиот. Вместо того, чтобы вмешиваться в ход событий и радоваться, что возникло новое гармоническое равновесие, нарушил все и двух людей вверг в цепь несчастий. Первый вариант всех устраивал: шеф радовался, что они выследили гермсдорфского убийцу и освободили Фойерхана. Газеты радовались вместе с Фойерханом и Сузанной и печатали статьи с заголовками вроде: ХЭППИ-ЭНД ДЛЯ ФОЙЕРХАНА. Сузанна добилась своего: отомстила и нашла свою большую любовь. И Фойерхан снял богатую жатву: деньги, любовь и успех.

Но он, мелкий криминальный чиновник Ханс Юрген Манхардт, бессонной ночью сконструировал невероятную историю, полную абсурдных допущений и недоказуемых предположений. Он так сильно мечтал о Сузи, что сразу проснулся и уже не мог уснуть. Что еще ему оставалось, кроме как отдаться во власть диких фантазий? Через несколько часов в кабинете после третьей таблетки он отчаянно пытался забыть про видения и догадки бессонной ночи — и напрасно. Против собственной воли стал присоединять звено к звену…

Они ехали мимо шонебергской ратуши. Люди на автобусной остановке явно принимали их за веселую мужскую компанию, которая подыскивает доступное по цене заведение со стриптизом.

— Вы хотите допросить меня еще сегодня? — спросил Фойерхан.

— Да.

— Тогда желаю как следует поразвлечься.

Манхардт откинулся назад. Эх, сейчас бы в отпуск, недели на три! Испания, Югославия, Акапулько… Сколько всего можно было бы испытать! А вместо этого каждый день все то же дерьмо. Но сам виноват, мог оставить их в покое. Чиновник должен выполнять свои обязанности, и больше ничего от него не требуется. Кроме него, никто бы ни о чем не догадался. Никто не разоблачил бы игру Сузанны. Оставь он свои догадки при себе, мог бы сейчас лежать в постели, счастливый, как свинья в луже. Может быть, даже подвернулась бы когда-нибудь возможность пообщаться с Сузи… Нет, ему нужно было раструбить про свои открытия и устроить на нее охоту! Что его заставило? Жажда раскрыть сенсационное преступление и добиться повышения? Вполне возможно. Оскорбленное честолюбие? И оно тоже. Зависть Фойерхану? Возможно. И наверное, еще стремление избавиться от нестерпимого давления и уничтожить ту, которую любил…

Ах, глупости! Или… Не опасался ли он подсознательно, что она могла разрушить его упорядоченную жизнь? Не преследовал ли он ее для того, чтобы от нее спастись? Вполне возможно… Возможно, все это он сделал в отместку за то, что не смог ее завоевать? Ах, к черту с этими психоаналитическими глупостями! Свою роль, конечно, сыграла и примитивная ненависть мелкого чиновника к богатой женщине с положением в обществе… Но и он на всю жизнь проникся непреодолимой страстью к порядку и глубоким отвращением к преступникам и паразитам, от которых следует очистить здоровое тело общества. Тут ничего не изменят ни случайные приключения, ни анархистские видения. Все это не было только его виной. Ведь он принес присягу и обязался служить честно… Вот и теперь он только выполнял свой долг. И где бы мы оказались, начни оставлять убийц на воле!

И все-таки…

Ведь как легко он мог отправить все дело в корзину — вопреки всем соблазнам. Нет, он не должен был так подло поступать с Сузанной. Ведь, по сути дела, он ее обманул. Наброски Томашевского… Он никогда не держал в руках ничего подобного и лишь предполагал, что нечто подобное могло существовать. Он всегда блефовал, делая вид, что у него в руках все козыри… Удастся ли такой же тактикой сломить и Фойерхана?

Они уже сидели в кабинете, и Кох варил кофе покрепче. Фойерхан молча сидел у окна и ждал. Манхардт уселся за массивный письменный стол, что всегда добавляло ему авторитета. Кох с чашкой в руке прислонился к картотеке.

— Поведение фрау Томашевской можно однозначно толковать как признание,— начал Манхардт намеренно официальным тоном.— Полагаю, вы последуете ее примеру.

— Могу я хотя бы узнать, в чем вы меня обвиняете?

— Разумеется…— И Манхардт изложил свою версию, коротко, сжато и решительно. Ему казалось, что говорит не он, а слова звучат из репродуктора. Они казались ему знакомыми, и постепенно Манхардт понимал, что слово в слово говорил все это Сузанне.

Фойерхан уперся взглядом в шикарные черные туфли, которыми уже нанес грязи на зеленый линолеум.

— Вы как-то узнали, что Томашевский собирается на новостройку,— продолжал Манхардт, малюя на листке сложные переплетения железнодорожных путей.— Когда вы выбрались из подвала, вероятно, услышали, как он говорил с фрау Пошман. По крайней мере, она утверждает, что Томашевский с ней говорил. Поскольку старуха еще не ушла, вам пришлось Томашевского устранить вне дома — убить его на месте было невозможно. Это так?

Фойерхан усмехнулся и молча пожал плечами.

— Вы выскользнули из дому и отыскали машину фрау Томашевской. Она прекрасно все спланировала. Достаточно было сесть и добраться к новостройке на Фридрихштрассе, а там дождаться Томашевского. Потом на лесах все шло уже легко. Когда все закончилось, вы вернулись во Фронау, но слишком торопились, чтобы поспеть на виллу раньше нас — Су… фрау Томашевской и меня. Вы явно не рассчитывали, что все займет так много времени. Не повезло: на набережной Курта Шумахера вас засек радар… Долго вы ждали Томашевского?

— Ну, сотню мне выжимать не стоило,— мимоходом, почти небрежно заметил Фойерхан.— Но я хотел в районе моста Хинкельда бросить в воду пистолет.

— Пистолет? Какой еще пистолет?

— Пистолет, который дала мне Сузи!

— Дала вам… Но это не имеет никакого значения.

— Нет, имеет. И ваши подводники завтра его найдут.

— Конечно. Очень мило с вашей стороны об этом вспомнить, но… выстрел кто-нибудь мог услышать. Потому куда практичнее было сбросить Томашевского с лесов.

Фойерхан поднял глаза и решительно заявил:

— Мне не пришлось ни стрелять, ни сбрасывать его с лесов — он сам все сделал. Добровольно. Вообще не знал, что я был рядом.

Кох с Манхардтом вздрогнули, потом рассмеялись.

— Господи, вы нас за дураков считаете?

Манхардт заметил, что нарисовал виселицу. И усмехнулся.

— Должен признать, фантазия у вас богатая, герр Фойерхан! Но боюсь, никто вам не поверит и меньше всех — судья.

— Я совершенно точно знаю, что это не была первая его попытка самоубийства. И могу это доказать!

— Ну и что?

— У меня был пистолет, но я его не застрелил, ни когда он поднимался там по лестнице, ни когда шел по коридорам…

— Потому что удобнее было столкнуть его с лесов.

— Ну удобнее… Падающий вполне может прихватить вас с собой. Не знаю…

— Ага, так у вас была борьба?

— Глупости! — Фойерхан потянулся к чашке и влил в себя остаток остывшей темно-бурой жидкости.— Вы мне не поверите, но Томашевский написал прощальное письмо.

— Исключено. Мы бы его нашли… Единственное, что мы нашли, это следы ваших ног, герр Фойерхан, на тех лесах, где Томашевский стоял в последние секунды жизни.

— Это неправда. Я шел за ним лишь до окна.

Манхардт отбросил ручку. На лесах им не удалось найти следов Манхардта. Томашевского тоже.

— Я был минимум в двух метрах от него. Стоял за выступом. Он спрыгнул вниз прямо у меня на глазах.