— Тут действительно хорошо, — задумчиво ответил Тесс. — На Мабри я только однажды был в похожем месте. Там есть санаторий — нечто вроде больницы, но не для совсем больных, а уже для отдыха выздоравливающим — на лесном побережье, туда непросто попасть, но мне позволили… Здесь немного темнее, намного суровее по зиме, но так же спокойно и… радостно даже, и в лесу куда больше птиц и зверей.
Мабриец помолчал.
— Их-то ощущать легко. А дракона — как? Или, если он одновременно и части, и целое, его человеку не постичь вообще? Или только пришлому это недоступно? В этом… есть разница, откуда человек родом?
— Когда я не знал, что делать с этими людьми на базе, я лег у костра, и мне показалось, что это морда Дракона. Он когда говорит, просто ощущаешь, что ты — это он. Он мысли как-то переливает, — честно признался Грин и вдруг встрепенулся:
— Мастер, а Вы все-таки поймали птицу? Получилось?
Тесс вздрогнул.
— И как это ощущается? Когда переливает? — нервно спросил и пояснил тут же. — Не поймал, подключился… С драконом так же?
— Как будто ты — это не ты, а кто-то с тонкой шкурой и огненный внутри, — вспоминал Грин. — Огня так много, что остудить его можно только выплеснув наружу часть. Шкура так вообще ценная, и на ее украшение потрачено много времени. Вокруг много таких же как ты, кто-то спит, кто-то не родился даже, и тепло все время с одного бока, а с другого очень холодно, поэтому равномерно то одним боком к теплу, то другим. Люди не отдельными личностями, а такими пластами, и животные тоже, как светящиеся пласты, и все это воспринимается очень привычно, и все сначала быстро так менялось, а потом успокоилось немного. И если начинать вчувствоваться в отдельные зоны, то слышно прямо, что там происходит. Долго так невозможно, я только несколько секунд, наверное, смог. А потом стал разговаривать. А потом увидел картинку: очень красивая долина, и проход к ней, и просто понял, что тем, кто с базы придет — им надо туда, там как раз для них все будет.
Сфинкс вздохнул и немного поворочался:
— Вы уже заснули?
Тесс моргнул в темноте.
— Нет… Заснешь тут! То, что вы описываете, звучит очень понятно… Из вас выйдет неплохой переводчик. Но меня беспокоит это "все будет" — а как же условия, ограничения, правила? Без них это окажется, мягко говоря, опасно.
— В том-то и дело, — Грин несмело, потом, не встретив возражения, более решительно придвинулся к человеку и накрыл его крылом, — я понял так, что Отец-Дракон не в первый раз принимает людей. Он вообще не принимает людей, как людей, понимаете? Они так перемешаны с другими расами, лесами, зверями. Такие же мелкие, живые, меняющие пространство вокруг себя. Я думаю, что надо будет гостям прожить несколько лет там, где он просит, а мне — посмотреть еще раз историю старых людей, потому что их города и та база, которую я видел, очень похожи.
— Просмотрите, и обязательно расскажите мне все, что знаете или собираетесь выяснить, — тихо, но горячо согласился Тесс, подаваясь и сам под крыло. — И все, что предполагаете или думаете о том, что можно или нельзя будет делать приехавшим, говорите сразу, до последней мелочи. Это надо будет записать и в договоре, и просто, в виде законов — чем строже, тем лучше, потому что без строго оговоренных правил в таком мире, как этот, можно очень легко опьянеть. Слишком много здесь такого, что людям с Мабри покажется невиданной роскошью, и слишком много свободы… Вы называете старыми людьми тех, кто пришел сюда первыми, несколько веков назад, верно?
— Я расскажу, — заверил Грин, одновременно обнадеженный и взбудораженный интересом учителя, — я расскажу! Правда, у меня не получится это так красиво, как в книгах записано, но в каждой библиотеке, и в Шельте наверняка, а уж на Салковских заводах, где мы с Блейки были — точно есть подробная история, как там жили люди, и откуда они пришли. Это первое правило: каждое большое поселение имеет дом с книгами, библиотеку. Кстати, на Лесной такая тоже есть. И все события года, которые выбирают старейшины, записывают в книгу. Если кто-то из стариков пишет что-то интересное, тоже попадает туда. Ну, в каждом городе свои особенности, на Лесной много про деревья, про то, как дома ставить, как венцы складывать, а в Двуречье, говорят, много про то, как стекло дуть и какими цветами окрашивать…
Тут разогнавшийся сфинкс наконец-то вспомнил исходный вопрос:
— Да, говорят, что первыми на земле появились старые люди. Они все были очень умные, знали больше ремесел, чем теперешние, но потом что-то случилось, и они стали уходить. Собирались семьями и исчезали. Бросали города, заводы. А потом среди людей появились маги. Я мало читал про это, но несколько сотен лет назад была война между людьми, магами и нелюдью, которая называлась Война Чудовищ. Говорят, что в этой войне погибли последние из старых людей.
В этот момент Грин внезапно понял, что предметно ничего сказать не сможет и слегка смутился. Кисточка нервно шорхнула по Тессову одеялу:
— Мне так жаль сейчас, что я об этом мало знаю… Мастер, вы спите?
— Нет! — резковато огрызнулся Тесс, но тут же продолжил по-прежнему мягко и раздумчиво. — И не засыпаю пока еще. Надо бы нам с вами пробежаться по этим библиотекам… Хотя про старых людей я могу рассказать немного из той части истории, которая общая для всех миров — везде люди приходили через такие же Врата, что и сейчас, и начинали обживаться на новом месте. Не знаю, какие были лидеры у тех, кто поселился на этой планете, но, скорее всего, жить они начинали так, как привыкли у себя дома — строили дома, города, заводы, машины… А вот что было потом, можно узнать только из записей этого мира, потому что он совсем не похож на другие, которые были населены так же давно. Обычно люди создавали на новом месте подобие своей родной планеты, но здесь… Почему они стали уходить из городов? Что это была за война? Отчего она началась, чем закончилась?
Грин заворочался:
— Я могу точно только про свою мельницу рассказать, и про тот хутор, что с нашей мельницей стоит рядом. Это история и начало моего рода. Туда пришли люди от Двуречья давно, распахали поля, которые можно было, и земли хватило на большую семью. Постепенно еще прадед прадеда — он тогда совсем еще молодой был, — решил поставить на реке мельницу, и сделал в удобном месте запруду. Как-то не все у него ладилось, и вот, стали замечать, что на стройку к прадеду из леса начала девка ходить, красивая и умелая, но не наша. Вообще непонятно было, откуда девка. Глаза и волосы у нее были, говорят, зеленые, как сосновая хвоя, а руки и лицо загорелые аж до бурого цвета. Ходила она к прадеду так, ходила, а потом к осени мельницу построили — раз! — нет ни ее, ни прадеда нашего. Зиму стояла мельница пустая, и только ветер ее крутил. А весной на пороге большого дома, в хуторе, нашли девочку, и кожа у нее тоже была цветом похожа на кору молодого деревца, волосы цвета сосновой хвои, а глаза человеческие, яркие, голубые, как у всех в нашем роду. Взяли тогда девочку, отвели на мельницу, и стали там за ней смотреть, и жить с ней, пока она не выросла. А как выросла, сама уже замуж вышла…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});