Читать интересную книгу Таинственное убийство Линды Валлин - Лейф Перссон

Сразу после обеда Бекстрёму позвонил на мобильный шеф, и неготовый к такому повороту событий комиссар ответил.

«Зачем еще мне ехать домой в Стокгольм и разговаривать с чертовым лопарем?» — размышлял Бекстрём, вполуха слушая поток слов с другого конца линии.

— Слышимость ужасно плохая сейчас, — сказал он, держа телефон на расстоянии вытянутой руки. — Ты меня слышишь? Алло, алло, — несколько раз повторил Бекстрём, а потом отключился.

Лучшая защита — нападение, решил он и сразу же позвонил своему доверенному лицу в профсоюзе и рассказал о правовом беспределе, творимом в отношении его. И ему не составило большого труда заручиться поддержкой собеседника, поскольку они были похожи как две капли воды — родственные души. С полицейскими, к счастью, такое часто случается.

— Это же черт знает что, Бекстрём, — констатировало его доверенное лицо. — Сейчас самое время надеть каски и разобраться с ними в назидание другим.

Остаток дня ушел на доведение до ума его заявлений в отношении Моа Хьертен и Бенгта Карлссона, и, покончив с ними, Бекстрём отправился к Олссону и попросил того позаботиться, чтобы его творения надлежащим образом зарегистрировали и приняли меры по ним в срочном порядке, задействовав все доступные ресурсы. Это по-хорошему был тот минимум, который он мог потребовать от руководителя расследования.

— Ложный донос, лжесвидетельствование, представление ложных данных, оскорбление государственного служащего при исполнении им служебных обязанностей, клевета, — прочитал Олссон.

— Точно, — уверенно кивнул Бекстрём. — Адвокат профсоюза подскажет, если я что-то упустил, но ведь в таком случае мы всегда сможем сделать дополнение.

— Но подожди, Бекстрём, — заныл Олссон, вскидывая руки в своем обычном жесте. — А тебе не кажется, что…

— Извини меня, если я ошибаюсь, — сказал Бекстрём и впился взглядом в Олссона, — но, надеюсь, ты не пытаешься отказать в приеме заявлений о массе серьезных преступлений?

— Нет, ни в коем случае нет, — уверил его Олссон. — Я позабочусь, чтобы по нему сразу же приняли все необходимые меры.

«И что мне теперь делать? — подумал Олссон, как только Бекстрём исчез из его комнаты и закрыл за собой дверь. — А какой у меня, собственно, выбор?» И он стал набирать номер Моа Хьертен.

«Теперь чертову педику придется попотеть, — подумал Бекстрём, как только дверь закрылась за его спиной. — И самое время выпить холодного пива».

Ян Левин потратил день, чтобы еще раз просмотреть горы бумаг на своем письменном столе. Но не нашел ничего интересного. Его знакомый из СЭПО пока не дал о себе знать, несмотря на свое обещание, а когда Левин сам позвонил ему, попал на автоответчик. Возможно, срочные дела, подумал он, и сразу совесть напомнила ему о себе, поскольку он не смог проявить терпение.

Он уже практически собирался пойти в отель, когда к нему зашла Ева Сванстрём и сообщила, что в связи со своими изысканиями вокруг их девяностодвухлетней свидетельницы она сделала небольшое открытие, которое, возможно, не представляет никакой ценности. Штурман, пять лет назад женившийся на младшей дочери летчика, не являлся биологическим отцом ее ребенка. Эту роль сыграл другой мужчина тридцати пяти лет, ровесник матери девочки, но вряд ли из тех, при виде которого потекли бы слюнки у настоящей женщины-полицейского или даже у гражданской сотрудницы вроде нее самой.

— Он прожил здесь в городе десять лет. Похоже, из числа «деятелей культуры», никогда не представал перед судом и по нашим бумагам не проходит тоже, — подвела итог Сванстрём и протянула компьютерную распечатку на пока неизвестного отца внучки летчика.

«Его имя в любом случае не заставляет мое сердце биться быстрее, — подумал Левин. — И с какой стати, собственно, всех в этом расследовании зовут Бенгтами?»

Бенгта Олссона, и Бенгта Карлссона, и командира воздушного лайнера Бенгта Борга, плюс еще по крайней мере два или три десятка других свидетелей и добровольно сдавших пробу ДНК лиц связывало то общее, что все они носили имя Бенгт.

— И где он сейчас работает? — спросил Левин, главным образом с целью нарушить молчание.

— У нас проблема с компьютерами, поэтому тебе придется подождать до завтра, — сказала Сванстрём. — Когда родилась дочь, он вроде бы трудился в городском театре в Мальмё. Похоже, человек от культуры, как я уже говорила.

— Разберемся, — вздохнул Левин и подумал, что, если никто другой не испытывает желания заниматься этим, ему самому следовало попытаться переговорить с родителями Линды еще раз.

«Культура, парень от культуры, — подумал он, как только Сванстрём закрыла за собой дверь. — Чем я, собственно, занимаюсь?»

В четверг утром журналист Карин Огрен пришла в здание полиции Векшё и написала заявление в отношении комиссара Эверта Бекстрёма, обвинив его в сексуальном домогательстве. Поскольку сотрудника, который принял у нее бумагу, комиссар Олссон конфиденциально предупредил о таком повороте событий еще предыдущим вечером, тот отнесся к делу крайне серьезно и сразу очень обстоятельно опросил потерпевшую.

«Ну, жирный коротышка, берегись», — подумал он, как только вслух прочитал протокол Огрен и она расписалась под ним.

Комиссар Бенгт Олссон пришел к тому же выводу, когда через час ознакомился с этим документом. Поскольку он сам был человеком миролюбивым и даже переговорил с шефом Бекстрёма, который обещал окончательно решить проблемы своего подчиненного уже в выходные, планировал сразу же взять отгул и провести пару лишних дней у себя в летнем домике. Он отработал почти два месяца без передышки, и пришло время подзарядить батареи, чтобы на следующей неделе взяться за дело с новыми силами и без участия Бекстрёма, со всеми вытекающими для того пагубными последствиями.

«И если сейчас у кого-то есть желание лично помахать на прощание ручкой этому ходячему столичному несчастью, то, во всяком случае, не у меня», — подумал Олссон, перед тем как уехать в деревню, к своей дорогой супруге и относительному покою смоландской глубинки.

После обеда в четверг знакомый Левина из СЭПО наконец дал знать о себе. Для начала он извинился за задержку (другие неожиданные дела появились очень некстати), но потом выразил надежду, что Левин снисходительно отнесется к ней, ведь у него имелись новости.

Интересующий Левина номер числился за муниципалитетом Векшё, и его владельца удалось идентифицировать. Он работал в отделе культуры и в понедельник седьмого июля написал заявление о пропаже данного мобильника приблизительно между четвергом третьего и понедельником седьмого июля. Во всяком случае, так он считал, поскольку в четверг, уходя в отгулы, оставил его в ящике письменного стола у себя в кабинете, если ему не изменяла память. А по возвращении на работу в понедельник не смог найти. Естественно, он поговорил с коллегой, который ведал у них такими вопросами, и все пошло своим чередом. С заявлением об утрате и попытками отследить пропажу.

В конце концов выяснилось, что пропавший мобильник использовали дважды за это время. Во-первых, для ошибочного звонка женщине-наркологу, так интересовавшего Левина, в два пятнадцать ночи в пятницу четвертого июля. Во-вторых, семь часов спустя в тот же день. И удалось также определить, откуда были сделаны оба звонка. Первый, похоже, произошел из центра Векшё. В то время как второй — из окрестностей Льюнгбюхольма, то есть из места примерно в десяти километрах на юго-запад от Кальмара. Что касается второго звонка, его сделали тоже на мобильный. И, к сожалению, из числа тех, чьего пользователя с предоплатной картой невозможно отследить. Больше пропавший телефон не использовали.

— Да, это все, — констатировал старый знакомый Левина. — Я отправлю тебе имейл с теми же данными, но решил, что лучше всего позвонить.

— Я действительно очень обязан тебе, — сказал Левин, поскольку не первый раз сотрудничал с коллегой и СЭПО и знал, что от него ожидать. — Еще одно дело, — добавил он. — А у тебя нет имени пользователя мобильника?

— Ах да, я же забыл сказать, — спохватился знакомый Левина, с трудом скрывая свой восторг. — Ты не поверишь. На вид самый обычный человек. Так что здесь, боюсь, тебе нечего ловить. Я ради забавы пробил его, и он не числится ни у нас, ни у вас. Похоже, нормальный добропорядочный гражданин. Вне всяких подозрений, не говоря уже о всевозможных кошмарах, с которыми тебе постоянно приходится иметь дело.

— Но имя у него все-таки есть? — поинтересовался Левин, уже имевший опыт общения с коллегой.

— Его зовут Бенгт Монссон, Бенгт Аксель Монссон, — сказал сэповец. — Ты получишь полные данные о нем по электронной почте. Его паспортная фотография, кроме того, достаточно свежая. Ей менее года, если я не ошибаюсь.