— Возмо-о-ожно, — осторожно ответил Клент, будто слово могло сломаться под его весом. — Дал, а потом забрал. Боюсь, теперь и мэром, и Дневным Побором управляют Ключники. Без их команды никого не пропустят. Представьте, мадам, — Клент перешел на шепот, — они похитили Удачу.
— Удачу? — Госпожа Прыгуша в ужасе зажала ладонью рот. — Парагона? То есть они похитили бедняжку Парагона Худосочия, поверив, что он — Удача?
— Именно так… — И тут осознание накрыло Клента. — Простите? Не могли бы вы уточнить, что значит слово «поверив» в этой фразе?
— Ой, это все моя вина! — Госпожа Прыгуша дрожащими пальцами прикрыла губы. — Он был такой маленький, такой слабенький, он бы не выжил в Ночном Поборе. Я хотела его спасти, но не догадалась, чем все обернется. Я…
— Милостивая госпожа, — перебил ее Клент, — вы утверждаете, что он — не Удача? Что вы допустили небольшую вольность, фиксируя миг его появления на свет?
Шли секунды. В волосах госпожи Прыгуши запуталась пчела, пожужжала, выпуталась и улетела прочь.
— Вы наврали про время его рождения? — перевела Мошка.
Госпожа Прыгуша уставилась в землю:
— Мы «пугали» его изо всех сил. Еще бы чуть-чуть, он бы родился в час добряка Лилифлая и получил самое светлое имя. Две минуты! Всего две минуты — и счастливая дневная жизнь! Вместо этого ему досталась добрячка Крадуница и худшее из ночных имен. Тогда… я тайком перевела часы и сказала матери, что ее сын родился в светлый час. Ни до, ни после я ни разу не жульничала со временем. Меня сильно мучила совесть, но я утешалась тем, что мальчик видит солнце…
— Но он не видел солнца! — взорвалась Мошка. — Его заперли в башне, в крошечной комнатенке без окон, без друзей! Он там почти сошел с ума! А теперь его украли, как монетку или кольцо, и всем плевать, что он живой человек!
Мошка понимала, что зря кричит на госпожу Прыгушу, но судьба Парагона слишком долго жгла ей сердце.
— Что? Ах, бедняжка! — Глаза повитухи превратились в озера ужаса. — Я знала, что Удача живет в Часовой башне, но не думала, что его там держат под замком!
Мошка схватилась за голову. Мысли кружились, как подброшенная монетка.
— Кто-нибудь еще знает, что он — не настоящая Удача?
— Нет, конечно, — вздрогнула госпожа Прыгуша. — Представляешь, какой вышел бы скандал? Знает только Сумбур. Да, и Лучезара. Надо было ее предупредить, ведь она решила выйти за сэра Фельдролла и уехать из Побора. Вот о чем я писала в письме, которое ты передала.
Точно. Лучезара — самое светлое имя после Парагона. Если Парагон не имеет права на свое имя, значит, настоящая Удача Побора — это Лучезара Марлеборн. Мошка вспомнила, как Лучезара отреагировала на письмо госпожи Прыгуши, ее бледное лицо, дрожащие руки…
— Ваше письмо привело ее в ужас, — хихикнула Мошка. — Вы не знали, что Удачу запирают в башне на веки вечные, а она знала. Странно, что она не… О! — Девочка подпрыгнула на месте, пытаясь утрясти ворох мыслей. — Вот же мы дурни! Госпожа Прыгуша, а ведь вас пытались убить!
— Что? — в ужасе уставилась на нее повитуха.
Даже усталая мизантропия Сумбура сменилась тревогой и яростью.
— Причем дважды, — продолжала Мошка. — Тот рябой паренек с ножом под мышкой, который наврал про рожающую жену, чтобы заманить вас в темный переулок. Когда мы освобождали Лучезару, я заметила его среди людей Скеллоу. То-то он показался знакомым. И еще камень, прилетевший вам в голову.
— Но зачем Скеллоу понадобилось убивать Зайчонку? — спросил Сумбур. У него на глазах выступили злые слезы.
— Потому что ему приказала Лучезара Марлеборн, — незатейливо ответила Мошка. — Потому что, узнай люди про Парагона, мэр запер бы ее навеки в Часовой башне.
В очередной раз Мошке озвучили весь список несомненных достоинств Лучезары и ряд причин, почему она бы так никогда не поступила.
— Она до завтрака натворит десяток гадостей, а потом будет жаловаться, что тост холодный! — вспылила Мошка. — Ох, сколько я про нее могу рассказать! Ну уж нет! Будь я проклята, если позволю ей победить после всего, что она сделала!
Мошка раскинула руки, как озверевшая сиреневая чайка.
— Она использует людей. А когда они лежат в крови у ее ног, она спешит прочь, чтобы не замарать атласные туфельки. Скеллоу был ее правой рукой, а она подвела его под пулю. Кстати, этот простофиля Бренд Эплтон в похищении не участвовал! Единственная его вина — что он как дурак влюбился в бездушную стерву и послушно делал все, что она скажет. Зато весь город хочет его крови, так что, если он не умрет от ран, его найдут и вздернут, и Тихоню тоже, если она будет его защищать. В этом прогнившем городе полно людей, готовых умереть за Лучезару Марлеборн, и она милостиво этим пользуется. Она видела Ночной Побор, она знает, что грозит ее родине. Но все, о чем она мечтает, — побыстрее уехать и найти себе теплое местечко! Пусть Побор захватывают Ключники или сам дьявол, пусть сэр Фельдролл сжигает его дотла, главное, чтобы она успела переехать в Оттакот, где есть шоколад! — Не лучшая речь в мире, но, когда говоришь от души, всегда получается бессвязно. Зато громко. — Она нас использовала! Она играла с нами! — Мошка беспомощно всплеснула руками. — Надо как-то разобраться! С ней… с Манделионом… с Побором…
— Мошка, малышка. — Клент покачал головой и начал загибать пальцы. — Во-первых, кто поверит нашему слову против ее слова? Мы кончим у позорного столба. Во-вторых, нельзя одновременно спасти и Побор, и Манделион. На этой стороне Длиннопера сэра Фельдролла удерживает лишь то обстоятельство, что Ключники захватили Дневной Побор. Будь счастлива, что этот город постигла такая участь. К тому же он с первой минуты тебе не понравился.
— А если сэр Фельдролл сожжет полгорода и пройдет через мост?
— В-третьих, — продолжал Клент, не обратив внимания на вопрос, — если у нас и были какие-то варианты, они остались по ту сторону ворот. Мы ушли из города и больше на его судьбу повлиять не можем.
Мошка тяжело дышала, разглядывая бойницы в обшарпанных стенах. Госпожа Прыгуша заламывала руки. Сумбур смущенно отводил глаза.
— Дитя, мы потратили столько сил, чтобы вырваться из этой вонючей дыры. Ты всерьез собираешься туда вернуться? — Клент покачал головой. — И как же? Пробить стену взглядом? Залезть в пушку, чтобы тобой выстрелили в город? Или пойдешь на поклон к Арамаю Тетеревятнику — вдруг он окажется в добром настроении?
Мошка ничего не ответила. Клент сделал две ошибки. Во-первых, счел, что она признала поражение. Во-вторых, через пять минут перестал за ней следить.
Мошка нашла убежище по следам колес. Побор и Оттакот связывала накатанная колея без единого поворота, но Мошка искала, искала и наконец обнаружила место, где следы кареты съехали с дороги. Она упрямо углублялась в холмы, несмотря на тревожное чувство, что вокруг умирают звуки. Ладно, что шум города и солдатского лагеря затих вдали, так и птицы перестали петь!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});