Англия должна стремиться к возрождению германской мощи, но в то же самое время прилагать усилия к тому, чтобы эта мощь зависела от ее собственной политики.
В политическом смысле эта мысль была здравой. Однако автор упустил из виду тот факт, что для западных держав в целом и для Америки в частности такого рода идеи были нереальными до тех пор, пока их объявленная цель изменения германской идеологии не будет достигнута. Как и все другие деятели, надеявшиеся на противоположный разворот в отношениях между союзниками (то есть переход к конфронтации. — Пер.). Штеллрехт недооценил эмоциональный элемент в политике союзников и переоценил соображения realpolitik (реальной политики. — Пер.).
Ход рассуждений Штеллрехта о сохранении немецкого военного потенциала (что, по его мнению, было в интересах Англии) демонстрирует грубое заблуждение в оценке менталитета и целей англосаксов, перемежаясь, правда, с рядом вполне разумных мыслей.
Его основное предположение заключалось в том, что в своей будущей борьбе за власть Англия не сможет обойтись без сильной Германии, воюющей на ее стороне. Хотя и начинаясь с ложной предпосылки, такое предположение приводит Штеллрехта к совершенно правильному заключению о том, что «если бы национал-социализм не вступил на этот путь, Германия не смогла бы вести последнюю войну»; поэтому он выдвигает аргумент, что по этой причине Англия должна разрешить существование национал-социализма в Германии. Одержимый идеей, что каждое государство должно стремиться исключительно к увеличению своей мощи и что войны поэтому неизбежны, Штеллрехт не смог осознать, что можно было бы обосновать свою мысль чем-то другим, нежели непрерывной готовностью к войне, и посему можно постоянно стремиться к тому, чтобы избавиться от того, что представляется ему необходимым для идеологической и политической борьбы. Однако в своем желании навсегда ликвидировать германскую военную машину союзники были очень далеки от осознания необходимости защищать Германию в случае борьбы не на жизнь, а на смерть.
Причина состояла в том, что истинная политическая цель войны ради выравнивания баланса сил в Европе была затуманена фактом, что она обрела характер крестового похода. Подоплека политических рассуждений в мае 1945 г., как она вырисовывается из этих рабочих проектов, показывает степень, до которой рациональные и эмоциональные точки зрения того времени, да и нашего тоже, втискивались в рамки этого исторического фона, и аналогичные цели как тогда, так и сейчас мотивировались по-разному.
Далее Штеллрехт изучает возможности восточной ориентации и соответственно преимущества, которые она может дать Советской России и Германии. В качестве модели соглашения он приводит Тауроггенскую конвенцию 1812 г., в результате которой Пруссия установила нормальные отношения с Россией (18 (30) декабря 1812 г. в Тауроггене (ныне Таураге в Литве) было подписано русско-прусское соглашение о нейтрализации прусского вспомогательного корпуса генерала Йорка, воевавшего против России в составе французского корпуса Макдональда. — Ред.). Эта выгодная ситуация исчезла с расширением панславизма, к которому впоследствии добавилась коммунистическая тема «освобождения мира». (В 1914 г. не «панславизм» был виноват в развязывании войны, а пангерманизм руководства Германии и Австро-Венгрии, желавших жизненного пространства на Востоке и на Балканском полуострове. Приведенный пассаж фактически оправдывает и Гитлера в стиле доктора Геббельса, хотя всем давно известно, что Гитлер, так же как и кайзер Вильгельм II, искал жизненного пространства и был нападающей стороной. — Ред.) Умышленная аналогия понятна: на одной стороне — панславизм и коммунистическая идеология, а на другой — пангерманизм и идеология национал-социалистическая.
Россия, продолжает он, ухитрилась воплотить в жизнь идею славянского единства, в то время как на Западе все еще отсутствовал «идеологический импульс» в направлении германского единства. Вполне возможно, что Россия избежит ошибок в попытке ликвидировать всех национал-социалистов. Кроме того, ей следует попробовать склонить на свою сторону солдатскую массу в Германии, и Сталин уже пытается воспользоваться германским национализмом. Однако в то же самое время СССР создаст в Германии коммунистическую организацию. В своей зоне он сумеет развернуть немцев к Востоку, а посему встает вопрос, разумно ли будет правительству возглавить это движение. Пока, правда, еще не было свидетельств того, что Россия намерена поддержать германское правительство. Однако она может это сделать, поскольку ей нужны германские офицеры и солдаты, а они, в свою очередь, связаны присягой гроссадмиралу. Поэтому для России может оказаться выгодным, если Дёниц выскажется в пользу европейской системы под советским главенством.
Неясно, какие основания были у Штеллрехта для такого категорического заявления, что России «нужны» германские офицеры и солдаты. Просто это было широко распространенное мнение, как выявилось в инциденте с плавучей базой торпедных катеров.
Штеллрехт считал огромным для Германии преимуществом то, «что Россия может позволить рейху оставаться в границах 1939 г. Этим предполагалось, что Америка покинет Европу и что (в особенности если Германия повернется к Востоку), Англия не сможет удержать Европейский континент». Еще одним преимуществом являлось то, что советская военная мощь может оказаться недолговечной и что со смертью Сталина она может рухнуть. До настоящего времени ни одна из азиатских гегемоний в Европе не была долгоживущей, и тогда Германия автоматически вновь обретет свои позиции в качестве важного фактора силы.
Эта часть документа завершается исследованием характера и возможностей славянской расы, которое, по своей сути, имеет чисто пангерманское происхождение и является отголоском идей Розенберга и Гитлера. Она полна таких клише, как «ему [славянину] нравится чувствовать руку хозяина» или «он строго подчиняется требованиям» и т. п. Единственная проблема в том, как долго сможет продержаться «большевистский правящий класс с его азиатскими методами». «Славянская кровь не может мановением руки произвести руководящий класс или класс господ, способных удержаться». Возможная переходная суть советского государства сравнивалась со стабильностью британской государственной структуры.
Главные недостатки восточной ориентации Штеллрехт усматривал в отсутствии германского партнерства и «баланса сил». В то время как западные державы нуждаются в Германии, чтобы сдерживать Россию, последняя, как только достигнет своих целей, уже не будет более нуждаться в Германии. Штеллрехт также предвидел серьезный «биологический ущерб», поскольку, следуя национал-социалистической практике, считал, что весь правящий класс будет ликвидирован.
Россия, утверждал Штеллрехт, не будет спешить с продвижением к Атлантике; она вполне может себе позволить подождать, пока американцы не уйдут из Европы. Тем не менее для Англии и Америки весьма желательно, чтобы процесс шел быстрее, но уже не стоит ожидать, что что-либо произойдет в этом году.
Еще одна опасность в случае разворота Германии на Восток, как считал Штеллрехт, — коллективизация сельского хозяйства и ликвидация предпринимателей, в то время как с Западом нынешняя экономическая структура в своей большей части будет сохранена. В последнем случае, однако, как он предсказывал, множество крестьянских хозяйств будут в столь же плохом состоянии, как и до 1933 г.
Он считал, что русские