Глава 9
Лера медленно приходила в себя. В голове стоял шум, тело окоченело от холода. Она почти не чувствовала конечностей. Тело затекло и онемело. Девушка представления не имела, где она и что с ней происходит. Где-то капала вода, настойчиво и оглушительно. Если она выживет, то навсегда запомнит этот гулкий отдающийся эхом звук. Она открыла глаза. Темно и влажно. Она попыталась пошевелиться и застонала, ощутив боль во всем теле. Адеев приковал ее к стене, как проделывал это с остальными жертвами. Всматриваясь в темноту, Лера поняла, что находится не в подвале под разрушенной церковью. Это стразу уменьшило ее шансы на спасение процентов на семьдесят. Она отчаянно рванулась, и железные браслеты гулко звякнули и поранили нежную кожу рук. Липкий страх покрыл спину холодным потом. В ее темнице кто-то был. Она уловила легкое движение в нескольких метрах от нее. Внезапно вспыхнувший свет ослепил воспаленные глаза. Она пошевелила губами, силясь что-то сказать, но боль пронзила все ее существо, вырвав из ее горла болезненный хрип. Влажная прядь волос упала на лицо, закрыв обзор, но она не могла убрать ее.
— Проснулась? — мягко поинтересовался Адеев. Конечно же, он был тут, ее обезумевший надзиратель, беспощадный мучитель. Сердце девушки сжалось, горло перехватило от ощущение неминуемой расправы. Волосы лезли в глаза, но она разглядела его мрачную высокую фигуру. Он уже успел переодеться. Черный балахон скрывал его фигуру, но он не надел капюшон. Адеев хотел, чтобы она видела его. Неужели последним, что она увидит перед смертью, будет лицо ее убийцы?
— Я уже хотел разбудить тебя.
Лера нахмурилась. Чего это он такой ласковый?
— Сколько я здесь? — едва ворочая языком, спросила Маринина. Ей казалось, что рот занимает половину ее лица. И если верить ощущениям, то из нижней губы до сих пор сочится кровь. — И где я?
— Не беспокойся, милая, мы в этом уютном и чистом подвальчике пробыли не больше часа. К сожалению, у нас мало времени. Ты понимаешь, о чем я?
Адеев медленно приблизился к ней. Он двигался почти бесшумно. И у него было на удивление спокойное и осознанное выражение лица. Ноэль был прав, маньяк не безумен. Он четко следуют своему плану, а сейчас в его планы, как это не прискорбно, входило ее убийство. Максим был совершенно спокоен и уравновешен. Он лучезарно улыбался, словно собирался пригласить ее на Юга, а не исполосовать на кусочки. Наверно, ее должно радовать, что он спешит. Проще умереть сразу, а не мучиться в ожидании каждого его появления, после которого на ее груди будет появляться новый глубокий порез.
— Не совсем, поясни. — вспомнив о его вопросе, прохрипела Лера. Адеев смотрел на нее своими черными убийственно-пустыми глазами и безмятежно улыбался.
— Боюсь, что твой друг скоро выйдет на нас. Я постарался уехать подальше от Москвы, но для него не существует расстояний, не так ли?
— Ты о ком? — решила сыграть в дурочку Лера. Может, стоит потянуть время? Возможно, что Ноэль уже едет ее спасать, хотя она на его месте этого бы точно не сделала. Но сейчас речь была не о нем и его обидах, а о ее жизни.
— Уж конечно не об идиоте Раденском. Он бы и через десять лет на меня не вышел. Ты же знаешь, как работает милиция. Есть, пьет и бесчинствует, да взятки берет. Разве им да нашего брата.
— Ты так уверен в своей безнаказанности? — усмехнулась Лера, лицо ее дернулось от резкой боли.
Адеев дотронулся до ее губ платком и осторожно стер кровь. Интересно, зачем? Если скоро тут весь пол будет залит ее кровью.
— Не уверен. — Максим пожал плечами. — Ты притащила сюда своего экстрасенса. Придется линять из страны. Ты ведь сама понимаешь, что для закона его домыслы — фикция. А меня они не достанут.
— Ну-ну. Тебе не уйти. Неужели ты еще не понял, что это твое последнее злодеяние.
— Злодеяние? — в черных глазах отразилось искренне удивление. — Нет, дорогая. Я выполняю волю Господа. Я очищаю мир от подобных тебе. Это вы творите злодеяния. Вы возомнили себя выше Бога. Вы вмешиваетесь в судьбы людей и решаете, кому жить, кому умереть.
— Максим, послушай себя! Что ты говоришь! Воля Господа? Разве Бог благословляет убийство?
— Каждый день умирают люди. Такова жизнь, милая Лера. Бессмысленно умирают. Я не выношу бессмысленности. Смерть — это очищение. Ты должна радоваться, что я остановлю тебя сейчас, пока твои способности не погубили человеческие жизни.
— Мои способности? Если я и девушки, которых ты убил, обладали способностями, то почему мы все в разное время оказывались в твоих руках? Разве, обладая дьявольскими силами, мы не могли предугадать опасность?
— Бог защищает меня. Это очевидно.
Глаза Максима неожиданно наполнились ненавистью и злобой.
— Почему я до сих пор разговариваю с тобой? — прорычал он низким вибрирующим голосом. У Леры все оборвалось внутри. Сейчас начнется. Она отрешенно смотрела, как он достает длинный и острый металлический клинок из широкого балахона. Он зловеще сверкал в искусственном свете лампы.
— Потому что ты сам понимаешь, что я никакая не ведьма и не ясновидящая. Я даже не знаю, что это такое! — сделала последнюю попытку на оправдание Лера.
— Но зло внутри тебя. И я его достану. Очень скоро. — холодные губы скривились в злорадной улыбке. — Ты знаешь, что у твоей матери была маленькая наколочка на груди? — протянув руку, Адеев рванул тонкую ткань блузки. Пуговицы разлетелись во все стороны, и Лера услышала треск разрываемой ткани. Холодный воздух прошелся по обнаженной коже. Ледяной клинок завис в миллиметре от ее тела. Девушка скорчилась и вжалась в стену. Самое время закричать, но вряд ли это ей как-то поможет.
— Вот здесь, в ложбинке между грудей. — он надавил острым кончиком ножа, протыкая кожу, но из-за страха и холода, Лера не почувствовала ничего. Она посмотрела в глаза своему мучителю. Как она могла не увидеть этой зловещей пустоты в его взгляде? Непреклонность и беспощадность скрывались в жесткой линия губ. Слишком поздно бояться. Нужно с достоинством принять свою участь.
— Ты не кричишь. — он внезапно опустил орудие пыток, и испытывающее посмотрел на нее. — Не молишь о пощаде. Не пытаешься оправдаться. Они все кричали, пока последние силы не оставляли их. Я раздевал их догола, и они умирали в грязи и зловонии, обливаясь кровью и слезами. А я смотрел, как с каждой каплей жизнь вытекает из бесстыдных глаз. Я видел ужас и отчаянье. Они все раскаялись перед последним шагом в безмолвие.
— Это сильно смахивает на священную инквизицию, когда приговор известен еще до суда. — едва слышно проговорила Лера. — Мне не в чем каяться. Я не кричу, потому что знаю, что меня ждет. Я видела, как они умирали, и я не доставлю тебе такого удовольствия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});