— Я хочу, чтобы ты нашел ключ, который упоминал мой сын, и передал его истинному наследнику. Тогда, быть может, мы вернемся к разговору о праве пользования.
— Передал ключ? Я вообще не уверен, что это вещь, которую можно унести, — Люфир отвел взгляд, не выдерживая пристального внимания разномастных глаз Мориуса. — Но даже если так, в городе живут отступники и они, наверняка, не позволят чужаку забрать то, что считают своим.
— Зачем ты рассказываешь мне все это? Меня не заботят твои трусливые отговорки, — пальцы переместились с плеча на шею лучника, мертвой хваткой сжав челюсть и заставив встретиться взглядом с Первым магом. — Или ты хочешь сказать, что, постигнув суть языка Моря Теней, ты оказался настолько бездарен, что тебя пугает кучка стихийников, прячущихся под землей? Я говорю, что ты должен делать, — ты выполняешь. Все просто.
— А если я откажусь? — вопрос Люфира, брошенный Мориусу прямо в лицо, вызвал нервную дрожь уголков рта.
Первый маг отпустил челюсть лучника, словно бы он опомнился и пожалел о своей неучтивости. Чувство вины в мгновение ока сменилось коварной ухмылкой, и к шее Люфира прижался вытянувшийся лезвием набалдашник трости.
— Как думаешь, если я перережу твое горло, что случится с твоим телом в мире живых? Останется ли твоя душонка здесь, надоедать мне в бесконечности, или ее вышвырнет на окраину Моря Теней? — острая боль сообщила юноше, что Мориус переусердствовал. — Лично я не имею ни малейшего представления.
Лицо Первого мага переменилось, отрастив в складках истончившейся кожи глубокие тени. Вздохнув от нахлынувшей на него усталости, Мориус вернулся в свое кресло.
— Ты понял меня, мальчик? Мне не нравится, что древняя реликвия находится в руках шайки магов, возомнивших о себе невесть что. Найди ключ и отнеси его законному владельцу. Ты ведь знаешь, о ком речь, не так ли? — мужчина удовлетворенно качнул головой, получив кивок от потирающего шею лучника.
Внимание Люфира привлекла книга, внезапно раскрывшаяся и зашуршавшая страницами на столике перед ним. Он мог поклясться, что еще секунду назад на салфетке, покрывавшей столешницу, не было ничего, кроме чашки с чаем.
— Не трать времени попусту, — Мориус поднялся, постучав тростью по странице. — Твое произношение никуда не годится. Будет жаль, если однажды оно сыграет с тобой злую шутку.
Воспользовавшись советом Первого мага, Люфир погрузился в изучение записей, старательно восполняя пробелы в понимании языка Моря Теней. Однако даже с головой окунувшись в тесные строки, юноша время от времени натыкался на мысль, что Мориус проявляет куда больше снисхождения, чем можно было ожидать.
* * *
Сидя у постели Люфира, Фьорд разглядывал через окно ярко освещенный лампами неровный свод пещеры — дневное небо Убежища. Тишина и освобожденное от влияния энергии огня сознание способствовали глубоким раздумьям.
Юноша вздрогнул, будто внезапно пробудившись ото сна, когда рядом появилась Мелисса, чтобы забрать испачканную в крови рубаху, скрученным жгутом лежавшую на колене мага. На лице девушки еще остались следы ужаса, отбелившего кожу, когда на пороге дома появился окровавленный Фьорд, волоча на спине лучника. Дверь плотно затворилась, спрятав за собой беспокойное ожидание пробуждения Люфира.
Радость Фьорда, не заметившего ухудшения в состоянии лучника, померкла, стоило на его шее появиться порезу. Он хотел было звать Мелиссу, но рана так и осталась царапиной, не давая больше поводов для беспокойства.
Фьорд улыбался. Прислонившись спиной к лежаку, он улыбался своим воспоминаниям и ироничным ходам судьбы, что привели его к вахте у постели Смиренного, в первую их встречу ставшего заклятым врагом. Кто бы мог подумать, что маг Ордена, по воле случая оказавшийся в городке у Гудящих гор в день побега Фьорда и оставивший после себя шрам на плече и раздирающую грудь ненависть, станет его неизменным спутником, учителем и другом?
Огненный маг коснулся покрытых налетом неприязни воспоминаний о Сапфировой Маске, сказавшего, что ему повезло столкнуться с Люфиром в самом начале его тропы отступника. Тогда Фьорд посмеялся над словами Командора Ордена, но теперь он не мог относиться к сказанному с прежним легкомыслием.
Мир водил его за нос — теперь Фьорд без страха мог признать это. С каждым шагом своего пути юноша все сильнее увязал в хитросплетениях интриг и фальши, где маски менялись так же часто, как и облака. И только Люфир оставался постоянен в своей холодности и бесчувственной жестокости.
Фьорд провел рукой по недавно подстреленному боку, отшелушивая бордовые крошки запекшейся крови. Мелисса предлагала ему привести себя в порядок, пока она посидит с Люфиром, но маг отказался. Злость на лучника за ранение прошла, и осталась только скребущая ребра тревога.
Юноша потерял счет времени, считая лишь приходы Мелиссы, уговаривавшей его отдохнуть или хотя бы поесть. Согласившись лишь на чашку чая, Фьорд снова оставался наедине с лучником.
Люфир понял, что его время визита в обитель Первого истекло, когда, на мгновение прикрыв глаза, вместо тисненого переплета книги увидел ровное полотно потолка. Копна темных волос, замершая у правой руки, отвлекала взгляд.
Кровать скрипнула, оповещая Фьорда, что лучник пришел в себя.
— Очнулся? — Фьорд подскочил, участливо глядя на Люфира. — Как себя чувствуешь?
— Вполне сносно, — лучник сел на кровати. Внезапная смена декораций и исчезновение режущей глаза белизны башни сбивала с толку. — Сколько прошло времени?
— Перевалило за полдень, — Фьорд не сразу понял, куда уставился лучник, пока не вспомнил о следах ранения на животе. — В этот раз ты вернулся быстрее. И целее. Не хочешь рассказать, что с тобой происходит?
— Не сейчас. Мне нужно…, — Люфир умолк, услышав топот девичьих ног по ступеням.
— Фьорд, там внизу посыльный, он сказал, что…, — Мелисса застыла в дверях, со смешанными чувствами уставившись на пришедшего в сознание лучника. Она поджала губу, а голос стал монотонно пустым. — Сказал, что только вернулся с Поверхности и хочет говорить со Смиренным.
— Чего это она? — спросил Люфир, натягивая сапоги, когда девушка исчезла.
— Думаю, Мел немного сердится. Ну, из-за выстрела, — Фьорд закрутил головой, натолкнувшись на порицающий взгляд. — Я ей ничего не говорил. Это была ее собственная догадка.
На пороге, беспрестанно теребя заношенную шапку и пропылившуюся тунику, порванную в нескольких местах, топтался приземистый мужчина. Его руки покрывали совсем свежие царапины, а к недельной щетине прилипли следы листвы и крови. Взгляд посыльного блуждал по улице, а от каждого крика разгулявшейся ребятни мужчина вздрагивал, взметая в воздух пыль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});