Читать интересную книгу «Мой бедный, бедный мастер…» - Михаил Булгаков

Первыми взволновались лихачи, всегда дежурящие на бульваре у входа в грибоедовский сад. Один из них даже с козел слез, причем послышался его иронический возглас: «Тю! Вы поглядите!»

Вслед за тем от решетки отделился маленький огонечек, а с ним вместе – беленькое тощее привидение, которое и направилось по асфальтовой дорожке под деревьями прямо к веранде. За столиками стали подниматься, всматриваться, и чем больше всматривались, тем больше изумлялись.

Привидение же тем временем подошло к веранде, и тогда уж все на ней как закоченели за столиками. Швейцар, вышедший из зим ней вешалки ресторана на угол к веранде покурить, вдруг, тревожно всматриваясь в привидение, подбежал было к нему с ясною целью преградить ему доступ на веранду, но, всмотревшись, не посмел это го сделать и вернулся к веранде, растерянно и глупо улыбаясь.

Привидение же тем временем вступило на веранду, и все увидели, что это не привидение, а всем известный Иван Николаевич Понырев. Но от этого не стало легче, и изумление перешло в смятение.

Иван Николаевич был бос, в кальсонах, в разодранной ночной ру башке. На груди Ивана Николаевича прямо к коже была приколота английской булавкой иконка с изображением Христа, а в руках нахо дилась венчальная позолоченная зажженная свеча. Правая щека Ивана Николаевича была свежеизодрана и покрыта запекшейся кровью.

На веранде воцарилось молчание, и видно было, как у одного из официантов пиво текло на пол из покосившейся в руке кружки.

Иван поднял свечу над головой и сказал так:

– Здорово, братья!

От такого приветствия молчание стало глубже, а Иван заглянул под первый столик, на котором стояла вазочка с остатками зернис той икры, посветил под него, причем какая-то дама пугливо отдерну ла ноги, и сказал тоскливо:

– Нету его и здесь!

Тут послышались два голоса, и первый из них, бас, сказал тихо и безжалостно:

– Готово дело. Белая горячка.

А второй, женский, испуганно:

– Как же милиция-то пропустила его по улицам?

Второе Иван услыхал и отозвался:

– На Бронной хотели задержать, да я махнул через забор и всю щеку об проволоку изодрал.

Тут все увидели, что некогда зеленые и нагловатые глаза Ивана те перь как бы затянуты пеленою, как бы перламутровые, и страх все лился в сердца.

– Братья во литературе! – вдруг вскричал Иван и взмахнул све чой, и огонь взметнулся над его головой, и на голову капнул воск. – Слушайте меня! Он появился! – Осипший голос Ивана окреп, стал горяч. – Он появился! Ловите же его немедленно, иначе натворит он неописуемых бед.

– Кто появился? – отозвалась испуганно женщина.

– Консультант! – вскричал Иван. – И этот консультант убил сего дня Сашу Мирцева на Патриарших прудах!

Внутри ресторана на веранду повалил народ.

– Виноват, скажите точнее, – послышался над ухом Ивана тихий и вежливый голос, – скажите, товарищ Понырев, как это убил?

Вокруг Ивана стала собираться толпа.

– Профессор и шпион! – закричал Иван.

– А как его фамилия? – тихо спросили на ухо.

– То-то фамилия! – в тоске отозвался Иван. – Эх, если б я знал его фамилию! Не разглядел я на визитной карточке фамилию! По мню только букву «эф». На «эф» фамилия! Граждане! Вспоминайте сейчас же, какие фамилии бывают на «эф»! – И тут Иван, безумно озираясь, забормотал: – Фролкин, Фридман, Фридрих… Фромберг…

Феллер… Нет, не Феллер!.. Нет! Фу… фу… – Волосы от напряжения ездили на голове Ивана.

– Фукс? – страдальчески крикнула женщина.

– Да никакой не Фукс! – раздражаясь, закричал Иван. – Это глу по! При чем тут Фукс? Ну вот что, граждане: бегите кто-нибудь сей час к телефону, звоните в милицию, чтобы выслали пять мотоцикле ток с пулеметами профессора ловить! Да! Скажите, что с ним еще двое: длинный какой-то, пенсне треснуло, и кот, черный, жирный. А я пока что дом обыщу, я чую, что он здесь!

Тут Иван проявил беспокойство, растолкал окружающих, стал размахивать свечой, заглядывать под столы.

Народ на веранде загудел, послышалось слово «доктора», и чье-то ласковое мясистое лицо, бритое и упитанное, в роговых очках, по явилось у Иванова лица:

– Товарищ Понырев, – заговорило это лицо юбилейным голо сом, – успокойтесь! Вы расстроены смертью всеми нами любимого Александра Александровича, нет!., просто Саши Мирцева. Мы все это отлично понимаем… Вам нужен покой! Сейчас товарищи прово дят вас в постель, и вы забудетесь…

– Ты, – оскалившись, ответил Иван, – ты понимаешь, что про фессор убил Мирцева? Понимаешь, что делаешь, задерживая меня? Кретин!

– Товарищ Понырев! Помилуйте! – ответило лицо, расстраива ясь и уже жалея, что вступило в разговор.

– Нет! Уж кого-кого, а тебя-то я не помилую, – с тихой ненавис тью сказал Иван и, неожиданно широко размахнувшись, ударил по уху это лицо.

Тут догадались броситься на Ивана и бросились. Свеча его угасла, а очки, соскочившие с участливого лица, немедленно были раздавле ны. Иван испустил визг, слышный, к общему соблазну, на бульваре, и начал защищаться. Зазвенела битая посуда. Пока Ивана вязали по лотенцами, в раздевалке шел разговор между командиром брига и швейцаром.

– Ты видел, что он в подштанниках? – спросил холодно пират.

– Да ведь, Арчибальд Арчибальдович, – труся, отвечал швей цар, – как я их могу не допустить… Они член Массолита!

– Ты видел, что он в подштанниках? – холодно повторил пират.

– Помилуйте, Арчибальд Арчибальдович, – багровея, гудел швейцар, – что ж я-то могу поделать. Давеча приходят гражданин Буздяк из бани, у них веник за пазухой. Я говорю – неудобно, а они смеются, веником в меня тычут. Потом мыло раскрошили по веран де, дамы падают, а им смешно!

– Ты видел, что он в подштанниках, я тебя спрашиваю, а не про Буздяка! – раздельно сказал пират.

Тут швейцар умолк, и лицо его приняло тифозный цвет, а в глазах вспыхнул ужас. Он видел ясно, как черные волосы покрылись шел ковой косынкой. Исчез фрак, за ременным поясом показались пис толеты. Швейцар представил себя повешенным на фор-марса-рее. Он видел свой собственный высунутый язык, голову, свесившуюся на плечо, услышал даже плеск волны у борта. Колени швейцара за тряслись. Но тут флибустьер сжалился над ним.

– Смотрите, Николай, в последний раз. Такого швейцара нам не нужно, – сказал пират и скомандовал точно, ясно и быстро:

– Пантелея! Милиционера! Протокол! Таксомотор! В психиат рическую!

Через четверть часа публика на бульваре видела, как из ворот грибоедовского сада выводили босого и окровавленного человека в бе лье, поверх которого было накинуто Пантелеево пальто. Человек, руки которого были связаны за спиною, горько плакал и изредка де лал попытки укусить за плечо то милиционера, то Пантелея. Поэт Рюхин, добровольно вызвавшийся сопровождать несчастного Ива на Николаевича, шел сзади, держа в руках разорванную иконку и сломанную свечу.

Лихачи горячили лошадей, кричали с козел:

– А вот на резвой! Я возил в психическую!

Но Ивана Николаевича погрузили в приготовленный таксомотор и увезли, а на лихача вконец расстроенная дама посадила своего му жа, того самого, который получил плюху и лишился очков исключи тельно за свою страсть к произнесению умиротворяющих речей.

Лихач, слупивший двадцать пять рублей с седоков, только пере дернул синими вожжами по крупу разбитой беговой серой лошади, и та ударила так, что сзади моментально остались два трамвая и гру зовик.

Публика разошлась, и на бульваре наступило спокойствие.

Глава 6 МАНИЯ ФУРИБУНДА

Круглые электрические часы на белой стене показали четверть вто рого ночи, когда в приемную психиатрической лечебницы вошел чернобородый человек в белом халате, из кармана которого торчал черный кончик стетоскопа.

Двое санитаров, стоявшие у дивана и не спускавшие глаз с Ивана Николаевича, руки которого уже были развязаны, подтянулись.

Рюхин взволновался, поправил поясок на толстовке и произнес:

– Здравствуйте, доктор. Позвольте познакомиться: поэт Рюхин.

Доктор поклонился Рюхину, но, кланяясь, глядел не на Рюхина, а на Ивана Николаевича.

Поэт не шевельнулся на диване.

– А это… – почему-то понизив голос, сказал Рюхин, – известный поэт Иван Понырев, – потом помялся и совсем тихо добавил: – Мы опасаемся, не белая ли горячка…

– Пил очень сильно? – сквозь зубы тихо спросил доктор.

– Да нет, доктор…

– Тараканов, крыс, чертиков или шмыгающих собак не ловил?

– Нет, – испуганно ответил Рюхин, – я его вчера видел, он был здоров. Он стихи свои с эстрады читал.

– А почему он в белье? С постели взяли?

– Он, доктор, в ресторан пришел в таком виде.

– Ага, – удовлетворенно сказал доктор и спросил:

– А почему окровавлен? Дрался?

– Он с забора упал, а потом ударил в ресторане гражданина и еще кое-кого.

– Ага, – сказал доктор и, повернувшись к Ивану, добавил: – Здравствуйте!

– Здорово, вредитель! – ответил громким голосом Иван, и Рю хин сконфузился. Ему стыдно было поднять глаза на вежливого и чи стого доктора.