– И как долго будет продолжаться Лечение? – спросила Людмила.
– Это зависит от состояния вашей кожи. Я спрашивала Дэйвида. Нужно два или три месяца.
– Три месяца? – Людмила прикинула в уме, что для нее будут стоить эти три месяца. Из школы определенно придется уйти, масса работы по заповеднику не будет выполнена, и к тому же Славка… Она не имеет права оставить брата одного в такой тяжелый для него момент. Того гляди школу бросит… Да и как он будет вообще жить без нее? Ведь он даже пенсию за отца не получает, потому как факт смерти до сих пор не подтвержден.
– Спасибо, Лайза! – Она неловко улыбнулась. – Но, кажется, мне придется отказаться от вашего предложения. У меня столько всяких проблем, и никто, кроме меня, не в состоянии их решить.
– Stop this nonsense[5]. – Лайза решительно тряхнула головой, от чего ее шевелюра и вовсе стала походить на стог сена. – Ваш брат – достаточно взрослый человек. Я говорила с вашей подругой Антониной. Она и ее husband (муж), очень приятные люди, обязательно позаботятся о нем, а со школой и заповедником я тоже улажу everything[6]. Так что все будет о'кей, my darling[7].
– Вадим знает, что вы решили помочь мне?
– Вадим? – рассмеялась Лайза. – Нет, пока не знает. У русских есть поговорка: «Меньше будет знать, лучше будет спать!» – Она расхохоталась во весь голос. – Видите, я совсем хорошо говорю по-русски. Вадим – замечательный человек и много занимается со мной русский язык. И перспективный ученый. Some his ideas[8] меня прямо... о-ша-ра-ши-ва-ют! – Лайза с трудом справилась с последним словом и победно улыбнулась. – Он будет very useful[9] нашему Центру!
– Вадим будет работать в вашем Центре?
– Of course![10] Я не могу отказаться от ценного специалиста. После защиты диссертации мы вместе совершим визиты в заповедники и национальные парки Африки и Южной Америки.
– Вместе? Значит, он все-таки едет за границу?
– Вы удивлены? Но я думала, вы будете рады за своего друга. Он много рассказывал о вас и что вы хотели даже жениться. В молодости мы не всегда думаем над свои поступки. А потом очень жалеем!
– Жалеем? Вадим жалеет, что когда-то хотел жениться на мне?
– Нет, что вы! Он говорит, что это была почти детская любовь, но вы поняли это и, как это сказать, parted... расстались. Он говорит, что вы тоже любите другого человека.
– Тоже? – Людмила рассмеялась. – Выходит, Вадим влюбился, и я подозреваю, в кого…
– Вы сердитесь на меня? – неожиданно смутилась Лайза. – Но Вадим сказал, что вы теперь просто друзья.
– Конечно, мы только друзья! И я очень рада за вас.
– Летом мы будем жениться! – Лайза с облегчением вздохнула. – Вы будете моя подружка.
– Прекрасно! – Людмила протянула ей руку. – Я искренне рада за вас и поздравляю с предстоящей свадьбой. И кажется, приму ваш подарок!
– Oh! Yes! – радостно вскрикнула Лайза и подпрыгнула на стуле от избытка чувств, Людмила подумала: известие, что Вадим заочно дал ей отставку, не столько огорчило ее, сколько позабавило. Антонина, как всегда, оказалась права, предсказывая дальнейший ход событий. Вадим к моменту их последней встречи наверняка все подсчитал и решил для себя. Слава богу, теперь, после разговора с Лайзой, у нее появилась возможность не выяснять с ним отношения. В крайнем случае она напишет ему письмо. Но, скорее всего, не напишет… Что можно объяснить человеку, которого, оказывается, никогда по-настоящему не любила?
– Передайте Вадиму мои поздравления! – Людмила почти искренне улыбнулась американке и дружелюбно спросила:
– Объясните, пожалуйста, что я должна сделать, чтобы поехать на лечение в Петербург?..
Глава 30
Прежде у нее никогда не болело сердце. До встречи с Барсуковым она и не помнила, где оно находится. Но вот сейчас, остановившись посреди поляны, усыпанной распустившимися фиалками и огненными всполохами жарков, вдруг почувствовала приступ особенной щемящей тоски и мгновенно возникшую боль в левой стороне груди. Где ты, Денис? Вспоминаешь ли?
Из писем Антонины и Славки она знала, что Барсуков в составе группы работников МВД находится сейчас в Германии, а осенью ждет немцев с ответным визитом. Это событие несказанно удивило жителей Вознесенского, но их не слишком улыбчивый начальник милиции и вправду оказался вдруг победителем заочного профессионального конкурса, объявленного журналом «Police Review». И теперь пожинал лавры в заграничном турне, обмениваясь опытом с немецкими коллегами.
Уже на следующий день после возвращения из Петербурга Людмила, к великой радости Кочеряна, вновь приступила к работе. Она безмерно устала за эти три месяца и от пребывания в непривычной обстановке, среди людей, говоривших в основном по-английски, и от изматывающе болезненных процедур, и от ежедневного ожидания писем от Антонины и Славки, и от предчувствия каких-то неведомых бед и несчастий, которые вот-вот должны обрушиться на ее голову. Хотя она понимала, что все ее тревоги – следствие недавнего стресса, но мучилась и переживала от этого не меньше.
Благодаря заботам Антонины и угрозам Стаса выдрать кое-кого как Сидорову козу. Славка закончил школу без троек и теперь готовился к выпускным экзаменам. Внешне он, казалось, вновь стал прежним Славкой, добрым и рассудительным братцем, только еще больше похудевшим и словно уменьшившимся в росте.
Сегодня Людмила впервые после долгого перерыва отправилась в обход вдоль границ заповедника. Но основной ее задачей был пересчет оленей в горных долинах по обе стороны хребта, на который она сейчас поднималась. Сапоги скользили по мокрой прошлогодней листве, под ней кое-где еще скрывался слой льда, а в затененных скалами местах по-прежнему лежали снежники, рыхлые и зернистые под лучами майского солнца.
Вскоре девушка оказалась на вершине, поросшей карликовой березкой и кашкарой. С двух сторон разлеглись глубокие долины, заросшие черным лесом, со скальными выступами и россыпями огромных камней. Видимость была плохой, и пришлось взбираться на соседнюю, более высокую гору. Тут было холоднее, свободнее дул морозный ветерок.
Людмила застегнула куртку, надела перчатки, натянула поглубже вязаную шапочку. Думала, что быстро начнет мерзнуть лицо, но, видно, лечение и впрямь пошло ей на пользу: почувствовала только, как кожа загорелась румянцем. При встрече Тонька сразу отметила, что подруга посвежела и, кажется, даже помолодела: на коже и пятнышка не осталось от былых безобразных рубцов и похожих на лишай следов отморожения.
Людмила шла в легкой штормовке, с рюкзаком за плечами, где лежали более теплая куртка и кусок брезента вместо палатки. На поясе висел отцовский нож в кожаных ножнах, поперек груди – карабин, на который она, тоже по-отцовски, положила руки. Походка была неторопливой, слегка пружинящей, благодаря усвоенной с детства особой горской манере, которой Алексей Ручейников научился на Кавказе, работая в одном из тамошних заповедников начальником лесной охраны, и передал дочери.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});