покинули малую залу. Тяжелые мысли крутились в голове. Я вышел последний, закрывая дверь, за моей спиной сейчас вершилась судьба западной части континента. Я улыбнулся. Да благословят Длань священные боги Моря. Скоро мы встанем в один ряд с другими великими государствами.
Смердящий Кью
Одним Морским Богам известно, как заебал меня этот лес. Мошка кругом, петлять раненым от Ксаркийцев — то еще удовольствие. Благо я смог своевременно себе помочь, лес хоть и паскудное место, но зато в нем есть целебные травы. Некоторые были похожи на те, что были на Длани. После первой ночи, когда я углубился в чащу неподалеку от сожженной деревни, меня мучали кошмары. Проснулся весь в поту, не понимая, что со мной происходит, порезы обработал, сломанный нос вправил как мог. Костер разводить побоялся, чтобы не привлекать внимание. Меня знобило, было то холодно, то жарко, все тело ломило. Я проспал ночь, а затем весь следующий день, устроив себе укрытие в темном овражке. Под корнями большого дерева было более-менее сносно переживать свое паршивое состояние.
Я думал, что сдохну прямо там, под корнями, так мне было дерьмово. Башка болела и кружилась. Даже наложенные пережеванные травы, дающие приятную прохладу порезам, слабо утешали. Промыв повязки в ручье неподалеку и обновив перевязь, я не знал, сколько смогу пройти в таком лихорадочном состоянии. Поэтому предпочитал лежать и приходить в себя. Ягоды, съеденные с кустов, совершенно не утоляли голод. Я выковыривал ядра из шишек и глотал их, нужны были силы. Найденные съедобные коренья тоже шли в дело.
Провалявшись под покрывалом лихорадки три дня, я конкретно оголодал, даже такая небольшая пища выходила из меня с жидкой рвотой. Съев все в округе от корня, я начал оживать только на четвертый день. Раны выглядели лучше, даже в моем паршивом состоянии я понимал, что запустить их — значит сдохнуть в муках. Порез на плече начал затягиваться. Бедро тоже болело значительно меньше. Я вполне мог передвигаться. Жрать хотелось невероятно. По ночам меня мучали кошмары о каких-то клубках и реках.
Собравшись с силами, я планировал сделать большой крюк и выйти на южные тракты, которые сливаются в дорогу на Икрафис.
Но сперва еда. Я двигался по лесу очень медленно. Голод скручивал брюхо. Выйдя на небольшую полянку, я краем глаза сумел рассмотреть скачущих на ней зайцев. Хищно облизнувшись, я начал медленно к ним красться, на ходу вытаскивая метательный Идоедонский нож. У меня не было права на ошибку. Я отлично метал кинжалы и ножи. Но моя рабочая рука была порезана, пришлось использовать левую, ею я тоже неплохо владел, но сейчас жалел о том, что Рябой цапнул меня не за нее.
Зайцы очень пугливые создания, нужно быть очень аккуратным, чтобы не спугнуть их. Прицельная дальность моих бросков — метров десять. Все, что дальше, уже под сомнением. Подойдя максимально близко, я рассмотрел двух самцов, которые дрались между собой. В пылу драки они совсем не замечали меня. В идеале я должен завалить обоих. Взяв в правую ладонь второй кинжал, я развернул его для удобного хвата после первого броска.
Встав во весь рост, я молниеносно метнул первый кинжал, он еще не закончил свой полет, как я занес руку для броска второго. Заяц был пронзен насквозь, второй самец драпанул, я сильно метнул кинжал ему вслед, стиснув зубы от досады, зверь взял слишком крутой поворот. Я зло смотрел за летящим кинжалом и зайцем. Я хотел попасть. Я хотел жрать! Внезапно кинжал слегка исказил траекторию и, завернув дугу, попал точно в зайца, на которого я жадно смотрел.
На радостях я даже не сразу понял, что произошло. Кинжал изменил свою траекторию прямо в воздухе. Странно. Я думал об этом, когда, подобрав убитую дичь, искал место поспокойнее, чтобы развести небольшой костер. Есть мясо сырым я не собирался, не настолько еще одичал.
Самым лучшим местом для разведения костра были овраги и глубокие лога. Найдя такое место, я развел костерок и принялся свежевать зверьков. Обстрогав прутики, я наживил мясо и жадным голодным взглядом стал смотреть, как с него стекает жир, капая в костер. Первый кусок я, не выдержав, съел наполовину сырым.
Как же вкусно это было! Следующие куски я приготовил до хрустящей корочки. Набив брюхо, сыто выдохнул. Мысли то и дело возвращались к брошенному кинжалу. Просто так вещи в полете траекторию не меняют. Я решил попробовать сделать нечто подобное. Подбрасывая кинжал вверх, я пытался сдвинуть его в полете, думая о нем.
После двадцатого броска я разозлился оттого, что ничего не выходит, и метнул кинжал с силой в лежащее передо мной трухлявое дерево. Бросок вышел что надо, кинжал пробил ствол и скрылся в недрах гниющей древесины. Я чертыхнулся и поплелся его доставать. Нагибаться было больно, и я корил себя за то, что вообще затеял эту ерунду. Мне просто повезло, потому что я везучий сукин сын. Когда я разрыл ногой рассыпающийся ствол, то обнаружил, что кинжал весь в дерьме из перегноя и каких-то личинок. Я брезгливо протянул к нему руку, намереваясь поднять, и, видят боги Моря, кинжал шевельнулся. Будь я проклят.
Достав его и обтерев о штанину, я уселся около костра и кинул кинжал перед собой. Я смотрел на него и представлял, как он движется в мою сторону. Поначалу ничего не происходило, затем он шевельнулся. Едва заметно, затем сильнее. Наконец он дернулся в мою сторону сантиметров на пять. По моей спине прошли мурашки.
Вот о чем говорили те странные ублюдки около сгоревшего дома. Та дрянь, которая попала на меня, дала мне силу. Я медленно выдохнул. Вот оно. Я чувствовал упругую вертлявую жопу удачи прямо в моих руках.
Меня обуяла ненормальная радость. Я смеялся как одержимый. Все звери в округе слышали мой истерический хохот и бежали прочь. Больше никто не будет говорить мне, что делать. Никто! Теперь я сам себе хозяин. Хозяин своей судьбы и жизни, все будет так, как нужно мне. Никаких господ. Никаких командиров. Только моя жизнь. Я подчиню себе судьбу и буду счастлив.
Уняв смех, я вновь попытался сдвинуть кинжал. Получилось. Еще. Еще. Еще! Голова закружилась. Я осел на землю. Из носа потекла кровь. Похоже, что перенапрягаться с силой не стоит, мне стало дурно, нужно что-нибудь