– До свидания! – разом ответили друзья и откланялись.
– До свидания, соколики! – нараспев ответила ведьма и скрылась за маленькой и скрипучей дверью избушки.
Владимир и Макар посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, задорно рассмеялись. В телах появилась такая легкость, что они почти махом преодолели два еловых пролеска и оказались на голубых, блестящих от лунного света, холмах.
– Слушай, как хорошо-то! И воздух-то, какой! – прокричал Макар с радостью. – Вова, и все-таки я руку на отсечение даю: это был не сон, мы и вправду чудили в козлиных шкурах, – говоря это, он поднес правую руку к лицу – меж пальцев торчали длинные черные плотные волосы вперемешку с тонкими белыми! – Гляди! Я что тебе говорил? Мы были здесь. И я точно помню: мы покрывали это стадо! Тьфу, и во рту у меня до сих пор трава! – сплюнул Макар.
– Ну, стадо-то покрыл ты! – расхохотался Владимир, обнажив белые, ровные зубы. – Я к вам, монсеньер Козлофф присоединился много позже, – он снова рассмеялся, – для меня там и работы уже не было…
– Издеваешься? – с глупой улыбкой протянул Макар. – Смотри, у тебя весь сюртук в козьем пуху и волосах.
– Ничуть я не издеваюсь, Макарушка. Ты у нас – молодец. Тебя бы на губернскую сельскую выставку отправить, как племенного производителя! Все награды были бы твои! – крикнул Владимир и побежал с холма.
Весело смеясь, Макар бросился за ним.
– Ах ты, хитрец, барин! Пока я трудную работу делал, ты травку щипал и на звездочки любовался?
Владимир, дурашливо взбрыкивал ногами и, наклоняя голову, бодался с Макаром. Оба хохотали и подпрыгивали. Владимир и сам не заметил, как взлетел в воздух и завис над блестящими холмом.
– Володя, Владимир Иванович, ты… ты, что же, летать умеешь? – задрав кудлатую голову кверху так, что серая шляпа упала на траву, ошарашенный Макар смотрел на друга.
– Я? – Владимир снизился и повис на расстоянии десяти локтей от земли. – Ты знаешь, я и сам не понимаю, как у меня это выходит. В самые первые дни я улетел от двух, вернее трех, зубастых зверюг. Короче, я тебе все расскажу по дороге. – Он опустился на землю и пошел уже рядом с Макаром.
Макар, затаив дыхание, слушал Владимира, изредка перебивая восклицаниями: «Вот это да! Ну, надо же! А ты что? Правильно, я бы вмазал! Ну и ну!» Владимир рассказал Макару о своем знакомстве с загадочной Полин, о ее огромном доме, о некоторых странностях, происшедших в его стенах, опустив некоторые пикантные подробности – а именно, свое участие во всеобщей оргии в большом «Версальском» зале.
– И что, эта Полин, она молодая или старая на самом деле?
– А черт ее знает, какая она? Я и сам не понял. И слуги, и гости у нее подозрительные. А про фонтан я и вовсе молчу, и львов доисторических человеческим мясом кормят. Если честно, – Владимир перешел на шепот, – я, как увидел ее в небе, на качели, когда она прямо над адской воронкой голяком летала, то почему-то подумал, что она далеко не та, за кого себя в первый день выдавала.
– А может, она и есть главная дьяволица или любовница Виктора?
– Не знаю… А коли так, зачем он ее в старуху превращает время от времени? – усомнился Владимир. – Ладно, нам с тобой зараз всех загадок не разгадать: поживем – увидим.
– А я эти дни мало, куда выходил. Я и оказался здесь чуть позже тебя… Вова, тебя когда убили?
– Летом, в августе 1859, – грустно промолвил Владимир, – а тебя?
– А меня в начале октября того же года. Странно здесь время идет: кажется, что прошла лишь неделя, а на земле уже год миновал.
– А бывает наоборот. Здесь годы тянутся, а на земле – дни… В чем пакость, и в чем головокружение тошнотное – в том, что Виктор часами крутит, как пожелает. Вот и ночь у него сутками длится, или день месяцами… С непривычки организм бунтует, в голове каша!
Так совсем незаметно они подошли к другой развилке дороги.
– Я живу вон в той стороне, – махнул рукой Макар. – А ты?
– А я на этой улице. Через один дом. Может, в гости?
– Нее, Володя. Мне надо домой заглянуть. Переодеться. Умыться, али баньку истопить… Давай, ежели чего, я к тебе позже приду, идет?
– Давай! Я тоже ванну приму, а то от меня козлами пахнет, – Владимир снова хохотнул.
– Слушай, а это чей дом с высоким зеленым забором? Смотри-ка верхушка, как у терема с коньком.
– А здесь некий господин Горохов живет. В гости к себе приглашал, да некогда мне все было. А что?
– Да, ничего. Я это так – из любопытства. А он какого роду-звания?
– А я и не понял пока. На вид – вроде помещик, или купец. Кто разберет? Хозяин говорил, что он тут давно. А сколько, кто его знает?
– Может, он со времен царя Гороха здесь? – Макар хмыкнул. От его смеха из травы вспорхнула крупная бабочка с ликом Джоконды, укоризненно покачала большелобой головой, и грузно шевеля темными, пыльными крыльями, утащилась в цветочные кусты.
– Тише, Макар, ты всех перебудишь, – громким шепотом отозвался Владимир.
– Да здесь мало кто, по ночам спит. А чего этим молям с кукольными головами делать? Они и днем отоспятся. Не велика важность! – вдруг Макар насторожился и замолчал – Вова, гляди, твой Горохов-то точно не спит!
Они оказались сбоку от дома Горохова, где шли грядки, засаженные какими-то незатейливыми корнеплодами и высокими лохматыми подсолнухами. В этом месте зеленый забор переходил в обычный деревенский плетень.
Владимир перевел взгляд на темный палисадник Горохова – там шла непонятная возня. Кто-то пыхтел и кряхтел, словно поднимая и перекладывая что-то тяжелое.
– Пойдем, тихонечко посмотрим, – жарко зашептал Макар в самое ухо Владимиру.
– А ну, как заметит?
– А мы аккуратно, – перелезем через прясло, пробежим огородами, и схоронимся в лопухах али подсолнухах – в этом месте луна не ярко светит – крыша тень бросает, зато двор и палисадник, как на ладони.
– Пошли…
Крадучись словно тати, оба шалопая на цыпочках подошли к невысокому плетню, ловко перепрыгнули через него, подобно двум козлам, перебежали через ровные полоски грядок и уселись в высоких подсолнухах. Макар ойкнул и чертыхнулся – лицо обожгло крапивой.
– Тихо! – зашептал Махнев.
– Откуда в аду крапива? Да жжется как! – возмущенно прошептал Макар.
– Помилуй, ей здесь – самое место. Так же, как и чертополоху и репьям, – оба тихонько рассмеялись.
В темноте мелькнула полоска слабого света, скрипнули тяжелые петли – это распахнулась дубовая дверь. На крыльцо вышел хозяин. Горохов выглядел довольно сильным и кряжистым мужиком. Рукава крестьянской рубашки были засучены до локтей, в лунном свете поблескивала розоватая вспотевшая лысина, круглое лицо казалось напряженным и озабоченным. В его руках темнело что-то массивное. Широкое плечо придерживало распахнутую дверь. Он положил темный предмет на деревянное крыльцо и шумно выдохнул. Затем воровато оглянулся, крякнул и, ухватив двумя руками, потащил тяжелый предмет с крыльца. Отбежал на несколько шагов и скинул поклажу прямо на траву. Затем развернулся и поспешил назад в дом. И снова вынес что-то тяжелое – в свете луны темный предмет обрел свои очертания. Это было тело! Женское тело! А вернее – тела, их было много. В течение четверти часа Макар и Владимир наблюдали за тем, как коренастый Горохов таскал на себе скрюченные женские трупы с длинными, развевающимися волосами. То, что тела были трупами, друзья поняли сразу – слишком неподвижно и скорее закостенело, смотрелись их несчастные силуэты. Горохов носил тела, словно деревянные поленья, и с глухим шумом сбрасывал их в одну кучу. После целых тел пошли отдельные фрагменты: руки, ноги, туловища. Он шел в дом и возвращался с двумя ногами, заткнутыми под мышки, пыхтел от натуги и сбрасывал их на траву.