— Я и сам уже убрал со своего пути некоторых смущавших меня лиц. Что ж, раз такова цена за то, чтобы лишить власти Сесостриса и создать страну, о которой мы мечтаем. Какие тут могут быть колебания?
Ливанец ждал, что Медес будет сопротивляться дольше. Но Секретарь Дома Царя, казалось, совсем задушил в себе всякую чувствительность. Главное для него было добиться своей цели. Став безусловным сторонником изефет, активным агентом сил зла, могущество и необходимость которого он не оспаривал, Медес уже не отступит.
— Сначала поговорим о ладане, который так любят ваши парфюмеры, — снова заговорил ливанец. — В некоторых наших флаконах содержится не только этот драгоценный продукт, но и наркотик, который снимет определенные мешающие нам препятствия. Теперь перейдем к флаконам в виде беременных женщин, они обычно наполняются маслом моренга, которое вводят себе беременные египтянки. Наши клиентки принадлежат к высшему обществу, вынашивая в себе будущую элиту страны. Зачем же давать ей процветать, если у нас есть способ уничтожить ее часть даже до рождения?
Пораженный Медес не воспринимал больше ливанца как добродушного толстяка, любящего пожить всласть, гостеприимного и симпатичного.
— Не хочешь ли ты сказать...
— Когда Провозвестник даст на то свой приказ, мы заменим масло моренга другим веществом, вызывающим значительное число выкидышей. Ведь вы не станете возражать против такого прекрасного проекта, Медес?
Секретарь Дома Царя с трудом проглотил слюну. Его борьба внезапно получила совершенно непредвиденный оборот. Такая жестокость не входила в его планы... Но разве эффективность не является ее ценой? Союз с Провозвестником действительно придавал другое измерение подпольной борьбе против фараона.
— Меня это не шокирует и не настраивает враждебно.
— Что ж, я счастлив это слышать, дорогой союзник! Теперь вы понимаете, зачем я организовал эту коммерцию. И это еще не все. Египетские служители культа, писцы и повара используют различные масла. Мы не ограничиваем нашу акцию лишь беременными женщинами.
Головокружительные перспективы, но какие заманчивые! Смертельно раненное египетское общество рухнет само собой, а властям останется лишь беспомощно это наблюдать!
— Для успеха потребуется координация и четкое руководство, — пояснил ливанец. — Наша сеть начнет действовать в ближайшем будущем, но не будем забывать, что мы сражаемся с опасным врагом — фараоном. Пока он будет царствовать, он найдет необходимую энергию, чтобы противостоять самым тяжелым испытаниям.
— К несчастью, Собек-Защитник снова вернулся на свой пост! — напомнил Медес. — Я думал, что нанес ему смертельный удар, но этот проклятый стражник обладает крепкой шкурой!
— Мы это отлично знаем и учитываем его способность нам вредить. И все же сегодня мы сможем выиграть там, где раньше потерпели поражение.
— Покушение на Сесостриса? Не верится!
— Классические методы оказались неприменимы, я вам об этом уже сказал. И только что назвал новые виды оружия. Поэтому как бы ни велика была стража, мы все равно от нее избавимся. И тут мне нужна ваша помощь, Медес. Мне нужен план дворца, сведения о занятиях монарха и расположение стражи, которая его окружает.
— Если фараон все-таки выживет, на меня не упадет подозрение?
— О, здесь никакого риска! Мы оставим следы, по которым легко будет найти виновных. Когда я вам сообщу дату и время, возьмите на себя труд оказаться на виду вдалеке от дворца и обеспечить себе оправдание! Если же Сесострис погибнет, наша победа окажется значительно ближе, чем думалось.
46
Икер не мог отказаться от обеда у Сехотепа. Элегантное жилище Хранителя Царской Печати было верхом изящества: букеты цветов в каждой комнате, тонкие духи, изысканная мебель, алебастровая посуда; художественные росписи, изображавшие журавлей, лебедей и цапель; нежных расцветок витражи на окнах. Прислуга, за исключением повара, чья полнота свидетельствовала о склонности к лакомствам, состояла из очаровательных молодых женщин, одетых в легкие льняные одежды и сплошь покрытых украшениями.
— Участие в управлении Египтом — это довольно суровое дело, — заметил Сехотеп. — У каждого свой способ расслабляться: вот это — мой! Ты, Царский Сын, кажешься значительно серьезнее. Правда ли, что ты ночи напролет читаешь сочинения древних мудрецов?
— Они дали начало моему образованию и продолжают давать ни с чем не сравнимую пищу для размышления.
— Я знаю, что писцам рекомендуется не напиваться, но может ли бывший ученик принять хотя бы один бокал легкого вина? Это замечательное вино получено с моего виноградника, и сам царь ценит его.
Икер не стал разыгрывать знатока. Вино ему понравилось, но привычки к нему не было. Обед был прекрасен, но настоящим шедевром стали вкуснейшие почки под соусом.
— Без лести скажу тебе, — сказал Сехотеп, — что я считаю твою манеру приспосабливаться ко двору замечательной. Ведь понять его очень сложно. Я, например, до сих пор не знаю всех его запутанных тайн. А ты, ты решил их полностью избегать! Излишне говорить, что твое назначение породило бурю зависти. Только подумай, сколько богатых семей желало увидеть своих отпрысков, принятых фараоном в качестве Царского Сына! Каждый ждал, что ты поведешь себя как триумфатор, пренебрегающий остальными. А ты, напротив, доказал свою примерную скромность. Царедворцам это даже кажется подозрительным. Кроме того, царь удостаивает тебя долгими беседами — один на один! Можешь ли ты вообразить, сколько за этим кроется предположений? Каждый представитель знати опасается за свой пост и свои привилегии. Чье место ты собираешься занять?
— Ничье.
— Это мало походит на правду, Икер.
— Фараон дарует мне неоценимое сокровище, открывая мое сердце для духовной реальности, которую я еще представляю довольно смутно и даже не способен сформулировать. Получить такие уроки — невероятное счастье, и я хочу оказаться достойным его.
— Отдаешь ли себе отчет, что этому блаженству угрожают бури?
— Царь готовит меня к жестоким сражениям.
Сехотеп оценил искренность и открытость Икера. В отличие от Собека-Защитника он относился к Царскому Сыну почти равнодушно и только хотел лучше понять его.
Сейчас он чувствовал себя спокойнее и жалел о том, что сомневался в Сесострисе.
— Наконец-то, Великий Царь, наконец-то! — воскликнул Собек. — Я знал, что мои люди добьются результата, но время, казалось, шло так медленно! Мы подозреваем некоего кочующего цирюльника, который работает в квартале рядом с портом. Один из моих доносчиков является его постоянным клиентом, и у них привычка говорить понемногу обо всем. Последний их разговор коснулся опасности, которую могут собой представлять азиаты, прибывшие из Сихема и тайно поселившиеся в Мемфисе. Цирюльник считает их храбрыми людьми, чьи преступления оправдываются необходимостью. Разве наш режим не слишком жесток? Разве Ханаанская земля не заслуживает полной свободы, как и остальные?