Следует отметить, что телеграмма Эррио об установления дипломатических отношений с СССР содержала некоторые характерные оговорки. Так, в ней нашла своё отражение ещё тлевшая у французов надежда оторвать от СССР кое-какие территории, в частности Грузию, где в 1924 г. меньшевики попытались поднять мятеж против СССР. Вот почему французское правительство подчёркивало, что признаёт правительство СССР лишь там, «где его власть признана населением».
Эррко предложил советскому правительству прислать в Париж делегацию для переговоров. В тот же день Совнарком ответил согласием.
Приветствуя установление дружественных отношений с демократической Францией, отказавшейся от агрессивных замашек. Пуанкаре, сессия ЦИК СССР единогласно признала необходимость возобновления дипломатических отношений с Французской республикой.
Этим актом было положено начало развитию нормальных политических и экономических отношений между Советской Россией и Францией.
Советско-американские отношения. В то время как страны Западной Европы постепенно становились на путь признания советского правительства, влиятельные круги американской буржуазии всё ещё упорствовали, требуя от России обязательства уплатить долги. Однако те капиталисты США, которые имели непосредственные дела с Россией настаивали на возобновлении с ней нормальных дипломатических отношений. В 1923 г. в Америку приехал представитель российского текстильного синдиката. Советский Союз предполагал закупить крупную партию американского хлопка. Та сделка не могла не заинтересовать американцев, тем более, что в связи с только что пережитым кризисом вопрос о расширении рынков стоял для США довольно остро.
Настаивали на признании Советского Союза и американские рабочие. Отвечая на запросы о причинах медлительности правительства в этом деле, государственный секретарь США Юз опубликовал письмо с объяснением, почему государственный департамент пока ещё воздерживается от признания СССР.
«Признание есть не что иное, как приглашение завязать взаимные сношения, — писал Юз. — Оно должно сопровождаться со стороны нового правительства ясно подразумеваемым или определённо выраженным обещанием выполнить обязательства, вытекающие из взаимного общения».
«Обязательства России по отношению к налогоплательщикам Соединённых штатов, — продолжал Юз, — до сего времени не признаны. Большое число американских граждан, прямо или косвенно потерпевших от конфискации их имущества в России, остаются без всякой надежды на возмещение».
Вопрос о признании Советского Союза оживлённо обсуждался в американской прессе. Всё большее число крупных предпринимателей выступало с заявлениями, что отсутствие нормальных отношений менаду США и СССР неблагоприятно отражается на американской торговле. В ответ на это 6 декабря 1923 г, президент Кулидж обратился с посланием к Конгрессу.
«Наше правительство, — писал Кулидж, — не имеет ничего против заключения американскими гражданами торговых сделок с русскими. Однако наше правительство не намерено вступать в сношения с правительством, отказывающимся от признания международных обязательств». Далее президент требовал компенсации американским гражданам, которые понесли убытки от национализации предприятий в СССР, и признания долгов, числящихся не за царём, а за «новой Российской республикой» в 1917 г.
Ознакомившись с посланием Кулиджа, советское правительство 16 декабря 1923 г. отправило ему телеграмму с предложением совместно обсудить все вопросы, выдвинутые президентом. В основу переговоров советское правительство предлагало положить принцип обоюдного невмешательства во внутренние дела и начало взаимности при урегулировании денежных претензий.
18 декабря 1923 г. Юз выступил в Сенате с ответной речью, текст которой был переслан в Москву через американского представителя в Ревеле. Государственный секретарь заявил, что позиция США неизменна. Пусть советская власть начнёт с того, что компенсирует американских граждан. Пусть она отменит свои декреты о непризнании долгов и признает свои обязательства. Кроме того, американское правительство не вступит в переговоры, пока Москва не перестанет быть центром пропаганды против существующего в США строя.
Вызывающее выступление Юза явно имело целью произвести переворот в общественном мнении США и напугать его «красной опасностью». Юз не остановился перед прямыми измышлениями: он ссылался на какие-то «инструкции» Коминтерна о том, как в США лучше устроить революцию. Чтобы разоблачить обман, Наркоминдел предложил третейский суд для разбора обвинений Юза. Но государственный секретарь уклонился от этого предложения.
Выступление Юза встретило решительное осуждение среди широких демократических масс и значительной части промышленных кругов США.
Кампания за признание СССР развернулась с новой силой. Во главе её стали сенаторы Лафолетт и Бора. Последний на заседании Сената 20 декабря 1923 г. заявил: «Советское правительство за последние три года ни прямо, ни косвенно непричастно к каким-либо попыткам ниспровержения американского правительства. Если бы дата документов была известна, то обвинение рассыпалось бы само собой, как дым». Демократическая печать США обвиняла Юза в том, что публикацией сомнительных документов он дискредитирует американскую демократию.
В 1923 г. Москву посетил ряд членов американского Конгресса. Все их отзывы сводились к тому, что СССР — страна величайших возможностей, а положение советского правительства весьма прочно. СССР — огромнейший рынок; Америке надо без проволочек договориться с советским правительством, иначе с ним войдут в соглашение другие.
Однако в 1924 г. выборы президента и особенно нашумевшая «нефтяная панама» отодвинули на время в США вопрос о СССР, как и другие международные проблемы.
«Нефтяная панама», раскрывшая злоупотребления, взяточничество, подкупы виднейших правительственных и должностных лиц, чиновников и министров в связи с получением от государства нефтяных концессий в Калифорнии, серьёзно скомпрометировала и демократов и республиканцев.
Зато значительно возросло влияние третьей, так называемой фермерской, партии, представлявшей интересы американских фермеров и радикальной части мелкой буржуазии, лавой этой партии был Лафолетт, являвшийся активным Коровником признания СССР.
Однако против Лафолетта направили свои атаки обе партии крупного капитала. Они изображали его революционером и разрушителем американской конституции. Им удалось не только запугать сторонников Лафолетта, но и заставить самого Лафолетта резко повернуть вправо.
На выборах одержали победу республиканцы. Переизбранный президентом Кулидж заявил, что внешняя политика США останется неизменной. Таким образом, Соединённые штаты Америки временно остались в стороне от того пути, по которому пошло значительное число капиталистических стран, уже признавших Советский Союз.
Японо-советское соглашение 20 января 1925 г. Последним международным актом «полосы признаний» было японо-советское соглашение, заключённое в Пекине 20 января 1925 г. Это соглашение устанавливало нормальные дипломатические и экономические отношения между СССР и Японией. Пекинская конвенция исходила из принципа невмешательства во внутренние дела другой страны и предусматривала, что ни одна из сторон не допустит присутствия на её территории организаций или групп, претендующих на звание правительства какой-либо части территории другой страны.
Специальная статья соглашения предусматривала обязательство Японии вывести к 15 мая 1925 г. свои войска из Северного Сахалина. Через пять месяцев после эвакуации Японии могли быть предоставлены советским правительством концессии, в частности на эксплоатацию 50 % площади нефтяных месторождений, частично уже находившихся в эксплоатации Японии.
Ко второму пункту советско-японской конвенции, оставлявшему в силе Портсмутский мирный договор, заключённый между Россией и Японией 5 сентября 1905 г., советское правительство сделало следующую оговорку: «Признание действительности Портсмутского договора от 5 сентября 1905 г. никоим образом не означает, что правительство Союза разделяет с бывшим царским правительством политическую ответственность за заключение указанного договора».
Подтверждение Портсмутского мирного договора имело глубокий смысл. Статьи этого договора, отражавшие империалистические устремления Японии и фиксировавшие её приобретения, уже давно были реализованы и практического значения в дальнейшем иметь не могли. Зато в полной мере сохраняли своё значение те статьи договора, которые были направлены к обеспечению мира на Дальнем Востоке. К числу этих статей и пунктов договора принадлежали следующие обязательства сторон: