Глебом по-английски, Глеб с ним по-русски, но оба прекрасно понимали друг друга.
– Не самое приятное знакомство.
– С чем пожаловал, сыночек? Видишь, что твоя мамочка со мной сделала? Лишила меня моего лица и машину мою разбила.
Не дожидаясь приглашения, Глеб развалился на кресле. Голова Джона была забинтована, на красивом лице пластыри.
– Прежде всего она твоя супруга. А ты не видел, что баба пьяная за руль садится? Ехал бы на такси, и не лежал бы здесь сейчас.
– Я так не оставлю этого, она мне за всё заплатит. Тут тебе не Россия, тут за всё надо платить.
– Удачи, Иван.
– Джон, меня зовут, Джон, – закричал он, и Глеб с улыбкой захлопнул дверь.
В принципе, ничего нового. Молодой, смазливый мужчина с грудой мышц. Других Елена не любила. Что ж, этот разведется с ней тут же, в день своей выписки, инвалид без двух ног такому не нужен, а перед этим оттяпает себе большой денежный кусок.
Из больницы Глеб и адвокат поехали к финансовому поверенному Елены. Изучая бумаги, и слушая финансиста, Глеб делал выводы. Оказывается, в последние годы у Елены были большие финансовые трудности, контрактов на фильмы и рекламу практически не было. Из недвижимости у неё оставалась только квартира в Лос-Анжелесе и белый мерседес, квартира в Нью-Йорке была в аренде, на счетах были какие-то деньги, но их было не так много, а впереди было лечение, претензии супруга, оплата адвокату и поверенному. Надо же, он как-то себе совсем по-другому представлял жизнь Елены в Штатах, она регулярно пополняла его банковский счёт, не отказывала ему в покупке дорогих автомобилей, на родине он мог позволить себе всё.
– Да, Глеб, когда -то она была очень богатой женщиной, у неё были миллионные контракты, поклонники сорили деньгами. Но потом, сам понимаешь, актриса такого плана, возраст. Нет, она очень красивая женщина, но всё-таки уже сорок лет. И понемногу всё нажитое раньше стало испаряться. Ей даже пришлось продать свою квартиру здесь и снять ту, в которой ты сейчас живёшь. И супруг её весьма жаден до денег, она гонорары переводила ему, а он к себе, на Украину. Мы столько ей говорили об этом, но это же её право было. Она, конечно, не бедствовала, но, по сравнению, с тем, что было раньше, это капля в море.
– Ты расстроен? – спросил адвокат, когда они сели в его машину.
– Признаюсь, что я удивлен. Но, мне кажется, я ожидал что-то подобное.
– Ладно, поехали что-нибудь перекусим, у меня ни крошки во рту сегодня не было, уверен, что и у тебя тоже.
Выпив, две чашки крепкого кофе, Глеб отпустил адвоката и сказал, что немного прогуляется. Надо было собраться с мыслями и обдумать полученную за день информацию. Смеркалось, когда он пришел в Центральный парк, взяв ещё кофе в бумажном стаканчике, он забрался на скамейку, сел на спинку, поставив ноги на сиденье и закурил сигарету. И так, мать – полный инвалид, денег больше зарабатывать не сможет, а значит своему супругу она больше не нужна. Скорее всего всё оставшееся имущество уйдет в качестве компенсации этому альфонсу, а ещё оплата лечения… а что потом? Надо будет перевозить её в Питер, и у него на руках будет два пациента: Вовка и мать, и надо их тащить. Можно продать дом в Комарово, купить им квартиру и пусть живут вдвоем, а он будет работать на них содержать их до конца своих дней. И зачем он так жаждал вернуть память? Жил бы под именем Даниила и не знал бы всего этого…
Задребезжало утро, за окнами просыпался огромный город, чтобы вступить в свой обычный суетливый день, а Глеб всё еще не спал. Ему всё никак не удавалось разложить в голове всё по полочкам, кроме того, акклиматизация давала о себе знать, как вдруг заиграл телефон. Звонила Диана.
– Привет! Ты что спишь? День давно.
– Да так, валяюсь.
– Ты чего-то совсем пропал, я подумала, может я чем-то тебя обидела в этот новый год?
– Дана, всё нормально, прекрасно отметили, – прервал её Глеб.
– Может, тогда как-нибудь увидимся? Выпьем кофе?
Она скучала по нему, воспоминания не давали ей покоя. Он единственный из всех мужчин, на кого она посмотрела после смерти супруга. Ей не хотелось, чтобы он держал на неё обиды, может им удастся стать друзьями?
– Я б с удовольствием, но в ближайшее время, боюсь, не получится, я сейчас не в Питере. Видишь ли, я в Нью-Йорке и пока тут застрял.
– В Нью-Йорке???? И что там делаешь? Опять путешествуешь?
– Если бы… У матери проблемы, разгребаю.
– Что-то серьезное?
– Я справлюсь.
– Что ж, страшно тебе завидую. Всегда мечтала побывать в Нью-Йорке, даже курсовую писала по этому городу. Я в туризме работаю, этот город – моя мечта.
– Приезжай, – неожиданно для себя сказал Глеб.
И вдруг ему самому понравилась эта мысль. Хотелось моральной поддержки, кого-то с кем можно было просто поговорить. Яна не смогла, Машка даже вряд ли в курсе, что такое загранпаспорт.
– Так просто? Пакую чемоданы.
– Я не шучу, мне очень непросто тут, я был бы тебе благодарен за поддержку. О деньгах можешь не переживать, билеты и приглашение я тебе пришлю, жить есть где. Приезжай, а? Сможешь договориться на работе?
Повисла пауза, а потом Диана сказала:
– Глеб, ты знаешь, только я с тобой спать не буду.
– Я с тобой тоже. Собирайся.
Через несколько дней Елену вывели из комы. Голубые глаза долго смотрели на Глеба:
– Глеб, как ты здесь? Почему ты здесь?
– Навестить тебя приехал.
– А где Джон? И что со мной случилось? Я ничего не помню. Я как-то странно себя чувствую.
– Ты попала в аварию, была в коме. Джон отлёживается, с ним всё в порядке.
– Что со мной, где мои волосы?
Волосы… она беспокоится о волосах. Кто-нибудь ей скажет, что у неё нет больше ног?
– Я тебя оставляю с врачом, он должен тебе кое-что сообщить. Но я здесь, рядом.
Глеб вышел из палаты, и через несколько минут услышал пронзительный крик, а потом вышел доктор, сообщить, что дал ей успокоительного, и что Глеб здесь сегодня не нужен.
Выйдя из больницы, он впервые столкнулся с местными журналистами. Они налетели на его с вопросами, и пришлось ему взять себя в руки. Пришлось нацепить обворожительную улыбку и играть роль сына знаменитой, хоть и порочной матери.
Глеб встретил Диану в аэропорту Нью-Йорка. Она почувствовала прикосновение его губ к своей щеке и усомнилась в правильности своего