Читать интересную книгу Цена Империи - Александр Мазин

– Брось! – махнул рукой Плавт. – Там ему не на что надеяться. Если договор о помолвке расторгнут, обратной дороги нет. Или ты не веришь своей невесте?

– Верю. Но в жизни всякое бывает. Если бы Анастасия не поспела вовремя, Алексию пришлось бы туго. Красавчик не упустил бы возможность мне отомстить.

– Если бы Анастасия не путалась со всяким сбродом, наш друг не оказался бы в префектуре порядка, – проворчал Плавт. – Ладно, весной мы сюда вернемся, и я займусь этим Габинием персонально. Фракиец хочет, чтобы со следующей весны его сын поселился в Риме и правил от его имени. Вот тогда мы и с Габинием разберемся, и со всем прочим сенаторским отродьем!

Глава девятая Девять месяцев спустя. Легат Геннадий Павел

Двадцать четвертое апреля девятьсот девяносто первого года от основания города. Рим

Планам Гонория дать окорот обнаглевшему префекту не суждено было сбыться. Следующей весной Черепанов прибыл в Рим один. То есть не совсем один: вместе со своим легионом и несколькими тысячами ауксилариев, возглавляемыми его другом Лехой. Плавт остался в Сирмии, вместе с Фракийцем. Там же остался и Максимин-младший, наотрез отказавшийся покинуть отца и плести интриги в душном летнем Риме, вместо того чтобы, как подобает мужчине и воину, сражаться за Рим с его настоящими врагами. Так сказал Максимин-младший, а характер у него был такой же упертый, как у отца. Так что и он тоже остался в Сирмии, а Черепанову было присвоено звание легата, поручено взять своих легионеров и германских наемников, чтобы провести в столице демонстрацию силы. А возможно, даже и заменить часть прикормленной Сенатом преторианской гвардии воинами Коршунова.

Черепанова такой вариант вполне устраивал. Он уже списался с отцом Коры и объявил, что желает как можно скорее сыграть свадьбу. Папаша, в принципе, не возражал. Договорились сыграть свадьбу в Цереалии. [101] Эти дни считались благоприятными для заключения брака.

Черепанов прибыл в Рим в конце марта, на несколько недель опередив свой легион. Но Антоний Антонин Гордиан в столице не появился. Уже прибыли Черепановские легионеры, разбившие лагерь на Ватиканском поле по ту сторону Тибра. Неделей раньше подошли ауксиларии Коршунова. Этих разместили частично в преторианских казармах между наментанскими и виминальскими воротами в северо-восточной части столицы, частично – в казармах палатина. Время шло. Миновали Цереалии. Отгорели костры парилий. [102] Гордиан не приезжал. Черепанов ждал. Он полагал, что папаша Корнелии должен когда-нибудь приехать. Или хотя бы письмо прислать – со своим благословением: свадьбу и без него справить недолго. Какого хрена он медлит? Месяц прошел. Что у них там за крутые дела, в этой чертовой Африке, что легат не может выкроить время и явиться на свадьбу дочери?

Вести из Африки пришли двадцать третьего апреля. Совсем не те, каких ждал Черепанов. А дела в провинции Африка оказались действительно крутыми…

– Там в Ливии прокуратор Максиминов был, – рассказывал Хрис, которого Коршунов, проснувшийся раньше Геннадия, отправил выяснять, почему в палатине все на ушах стоят. – Максиминов доверенный прокуратор этот грабил всех подряд. Ну народишко и не выдержал: прирезал мытаря и охрану его побил. И всех, кто вступался за Максиминова человека, – тоже. Затем все двинулись к старому проконсулу Гордиану, который в тот день в Тисдре был, и заставили того принять императорский пурпур. Гордиан вроде бы отказаться хотел, только выбора у него все равно не было. Максимин бы его не простил. В общем, отправили из Африки письмо в Сенат (оно еще позавчера пришло): мол, собрались лучшие люди Африки в городе Тисдре и провозгласили обоих Гордианов Августами, так что в карфаген отец с сыном въехали уже со всей царской пышностью.

Разумеется, Сенат Рима, получив сие тайное письмо, возликовал и немедленно (немедленно по-сенатски, то есть через сутки) взялся за дело. Первым делом прирезали префекта претория Виталиана, верного Максимину, после чего большая часть преторианцев перешла на сторону Сената. Аналогично собирались поступить и с префектом Рима Сабином, но тот успел принять меры и теперь засел во дворце под защитой оставшихся ему верными гвардейцев. Штурмовать палатин Сенат не рискнул. То ли в силу своей переходящей в трусость осторожности, то ли… из-за присутствия в казармах воинов Коршунова.

– Я поставил на площади перед палатином парней Скулди, – сказал Коршунов. – Шесть сотен. На всякий случай. Народ там уже толпится, но пока никого не трогает, и боевых частей нет. А сам дворец преторианцы охраняют. Из тех, что остались на нашей стороне. Витальку жалко! Нормальный был мужик.

– Радуйся, что нас с тобой не прирезали! – зло буркнул Черепанов. – Хотя – еще не вечер!

– Да брось ты! – махнул рукой Алексей. – Пусть только сунутся – и мои головорезы сольют эту шушеру, как дерьмо – в клоаку!

– Допустим, – сказал Черепанов, по-быстрому уминая завтрак (при таком раскладе еще не известно, когда снова пожрать удастся). – Твои предложения?

– По мне, так пускай между собой режутся, – сказал Алексей. – У них в Риме – всегда так. Устроят потасовку, потом придет какой-нибудь конкретный пацан – и всех построит. Главное, чтобы нас не трогали. Нас не тронут – и мы никого не тронем. А я бы вообще из города убрался. Мой совет: забирай свою девушку – и отваливаем к твоим легионерам. Или, если хочешь, я пошлю гонца к Ингенсу – пусть сам идет сюда. Вместе с легионом, конечно. И сами всех построим. Сколько тех преторианцев? Тысячи две максимум. Против сдвоенного легиона наших ветеранов – семечки.

– Ты кое-что не учел, – сказал Черепанов, отправляя в рот последнюю маслину.

– Что именно?

– Народ Рима. Это не две тысячи. И даже не двадцать…

– Тогда уходим…

– Боюсь, если мы уйдем, Фракийцу это очень не понравится.

– Хм-м… – Коршунов сразу помрачнел. – Серьезный довод. Что будем делать, командир?

– К Сабину пойду. Узнаю, как он по ситуации мыслит. Строго говоря, он – наш начальник. Странно, что он еще за мной не посылал…

– Посылал. Трижды. – Коршунов усмехнулся. – Твоя охрана их завернула. Сказали: отдыхает. Мало ли что нужен префекту Рима! Да хоть Юпитеру Капитолийскому! Ну, может, если бы еще Фракиец за тобой послал – разбудили бы. Я, Генка, их беседу с последним гонцом слушал: большое удовольствие получил.

– Угу. – Черепанов застегнул ремень, поправил меч. – Я тоже скоро удовольствие получу. Непосредственно от префекта Рима.

– Да ладно! – отмахнулся Алексей. – Он тебе слова дурного сказать не посмеет. Ты ему сейчас важнее самого Юпитера!

– Да ну их всех… – пробормотал Черепанов. Он был по-настоящему расстроен. Приехал, можно сказать, на собственную свадьбу (пусть и с поручением от императора), а угодил на массовые похороны. – Короче, Леха. Отбери из своих сотен пять, покруче. Чует мое сердце: пошлет меня Сабин Сенату мозги вправлять… Что мне делать совсем не хочется. – Последнее Черепанов произнес совсем тихо, чтобы Алексей его не услышал. Ах тестюшка, сучий потрох! Мог бы, блин, заранее предупредить! Хотя… хули тут предупреждать? Геннадий – доверенный военачальник Максимина. Враг. А что в женихах у дочери числится, так это и исправить недолго. На хрена благородному римскому роду – варвар?

Ладно, разберемся…

Черепанов, с помощью охраны, пропихнулся через негустую толпу, взбежал по лестнице (шеренга преторианцев раздвинулась, пропуская, – узнали) и окунулся в прохладную тень дворцового портика. Да уж, удружили будущие родственнички, ничего не скажешь… И что теперь скажет Сабин?

– Проклятие на всех Гордианов! – прорычал Сабин, отшвыривая в сторону ни в чем не повинное кресло с обивкой из красного бархата. – Сенат уже объявил их богоравными Августами! Ну это ненадолго! Капелиан со своими маврами вышибет из них дурь. Но здесь, в Риме, не должно остаться ни одного из этого семени! Ты, легат Геннадий, сейчас пойдешь и прикончишь щенка и маленькую сучку!

– Не думаю, что я сделаю это, – холодно произнес Черепанов.

Сабин шагнул к нему, посмотрел в упор:

– Сделаешь! Еще как сделаешь! Потому что пришло время разобраться, кому ты служишь: своему императору или своему приапу! Мы все знаем: ты хитрый двуличный волчара! Но мы верили, что, когда припрет, ты нас не предашь! Пришло время узнать, так ли это! Шакал ты или лев? Кто тебе дороже: смазливая девка-патрицианка или твои друзья? Сладкая вагина или те, кто сражался с тобой бок о бок, прикрывал тебя щитом в бою, подставлял плечо, когда тебе было худо?..

Черепанов молчал.

– С кем ты, лев? – спросил Сабин. – Помнишь, ты когда-то говорил Аптусу, что Рим для тебя – прежде всего. Что ради блага Империи можно преступать закон. Сейчас судьба Рима, судьба императора – в твоих руках. Уничтожь щенков Гордиана! Веди своих варваров к Сенату! Возьми под жабры этих трусливых болтунов, пока они чешут языками, не решаясь действовать! Введи в город своих легионеров! Мы вырежем всех проклятых бунтовщиков! Всех проклятых сенаторов и их прихвостней! Клянусь, Тибр покраснеет от крови врагов Рима, как краснели воды Рейна от крови германцев!