С трудом подавляя гнев, тамплиеры наблюдали за отъездом императора. Даже мусульмане корчили презрительные гримасы за его спиной. Они увидели то, что прежде знали по слухам: главный покровитель христианской веры был менее христианином, чем самый последний из его подданных. И в глазах мусульман император не заслуживал уважения даже как противник.
Один молодой сирийский рыцарь, которого Эрнест недавно встретил во время конфиденциальной беседы с Великим магистром, также выехал вместе с императором за городские ворота. «Ты тоже позволил себя одурачить!» — горько подумал Эрнест. Он вопросительно смотрел на Великого магистра, но его замкнутое лицо не выражало никаких чувств.
У Яффских ворот тамплиеры в унынии повернули обратно. Горестной была встреча с местом, откуда они пришли в Иерусалим!
Тамплиеры незамедлительно приступили к проверке комнат в своем главном доме. Не имея права укреплять дом снаружи, они стремились незаметно укрепить его изнутри: дом тамплиеров должен был стать надежным укрытием для христиан, оставшихся в этом беззащитном городе. Эрнесту была поручена проверка стенной кладки.
— Теперь мы будем работать там, где работал мой предок Пьер, — сказал он Мигелю. Эрнест имел в виду Конюшни Соломона. — Я буду держать в руках камни, которые прежде держал он.
Но посланник Великого магистра оторвал его от работы, позвав во дворец.
Бледный, со сжатыми кулаками, стоял Великий магистр перед сирийским рыцарем, который утром так охотно покинул город вместе с императором. Эрнест не понял, что этот человек не предатель, а осведомитель Великого магистра.
— Повторите все только что вами сказанное, господин Ролан, чтобы мой рассудок мог лучше это понять!
Осведомитель покорно повторил свое сообщение:
— Когда мы проехали небольшое расстояние по пути в Яффу, ко мне подъехал человек из императорской свиты и сказал: «Знайте же, завтра нам будет принадлежать Каструм Перегринорум!» — «Разве это возможно?» — ошарашенно спросил я. — «Император намеревается беспрепятственно проникнуть в лагерь пилигримов, чтобы со своими рыцарями и перешедшими на его сторону сирийскими баронами взять Каструм Перегринорум изнутри. Не сомневаюсь, что этот набег у нас получится».
Великий магистр с совершенно побледневшим лицом обратился к Эрнесту:
— Обстоятельства вынуждают меня отправить тебя в Каструм Перегринорум. Возьми себе в сопровождающие кого захочешь. Только слушай хорошенько мой приказ: поезжай по трудной дороге через горы. Если даже ты еще ни разу по этой дороге не ездил, думаю, хорошо знаешь по описаниям. По ней ты приедешь туда быстрее, чем император, который избрал удобный прибрежный путь. Вы должны вовремя поспеть в лагерь пилигримов, чтобы предупредить тамошних монахов. Не забывай о том, что император движется вперед отнюдь не так медленно, как в минуты торжества. Я не могу послать с тобой своих братьев, так как здесь они столь же необходимы, как и там. Поистине император все хорошо рассчитал!
Ему точно известно, насколько слабо укомплектован гарнизон в лагере пилигримов!
На улице послышался стук копыт, и Мигель, которого Эрнест собирался уведомить о предстоящей задаче, пронесся мимо.
— Он на коне! — сказал Великий магистр, взглянув двор. — Поприветствуй братьев, меня очень печалит то, что я не могу быть с ними! И еще одно: в замке много паломников из Германии. Они попытаются помочь своему императору. Наши братья должны приложить все усилия, чтобы крепость в результате измены не попала к нему в руки!
С мрачным видом Великий магистр отпустил Эрнеста.
Дорога через Наблус ведет по безводным горам, через узкие перевалы, по плоскогорьям, где совсем нет деревьев. В это время года русла рек высохли, солнце жгло во всю мощь. Эрнест и Мигель ехали без отдыха. У крупного широкоплечего Эрнеста и у тщедушного коротышки Мигеля выдержка была одинаковой. Слишком многое зависело от их выносливости! За всю дорогу они не обмолвились ни словом. Но каждый из них думал одно и то же: только бы не опоздать! Они мчались наперегонки с императором, который, не зная об этом состязании, вполне вероятно, мог оказаться победителем. Слишком весомое преимущество дали ему ранний отъезд и более удобный путь.
Насколько день был жарок, настолько ледяной была ночь. Спали они попеременно: повсюду встречались вооруженные египетские всадники, и не хотелось попасть в их руки.
Начиная с Какоуна местность стала понижаться, попадались зеленые деревья и травы, и к вечеру второго дня они достигли скалистого мыса, расположенного высоко над морским берегом. Рыбаки в своих лодках возвращались с лова, а на горизонте солнечным зайчиком то появлялся, то исчезал парус.
Море, однако, их особенно не занимало. Во все глаза они смотрели на юг, где дорога из Яффы тянулась белесой полоской через прибрежные кусты. Там внезапно появилась цепочка всадников и стала постепенно приближаться.
Эрнест и Мигель обменялись стремительными взглядами и, сразу оценив ситуацию, резко пришпорили коней и понеслись во весь опор. Они безошибочно определили, что за всадники там внизу! Если бы друзья не старались из последних сил и не гнали вовсю коней, то император со своим отрядом оказался бы в лагере пилигримов раньше, чем они.
Через четверть часа Эрнест и Мигель спустились на прибрежную дорогу, и после головокружительной скачки перед их взорами предстали стены Каструм Перегринорум.
— Откройте ради Бога! — закричали они уже издалека. — Откройте нам!
Привратники опустили откидной мост, так как поняли, что привезенные известия требуют безотлагательных решений.
Комтур уже ожидал прибывших перед дворцом. Выслушав их, он стремительно начал действовать: приказал обеспечить безопасность ворот и отправил на крепостную стену людей из гарнизона. Он приказал звонить церковные колокола, созывая паломников, находившихся в лагере. В это время разведчики уже докладывали о приближении императора.
Герольд с императорским гербом подъехал ко рву у главных ворот и прокричал:
Император всех христиан стоит у ворот! Откройте и дайте приют вашему законному господину! В замке все было тихо.
— Откройте императору! — в гневе закричал герольд. Но и теперь привратники не шевельнулись. При этом арбалетчики, взобравшиеся на стены лагеря, многозначительно показали на свои стрелы и злорадно улыбнулись, глядя на искаженное от гнева лицо императора.
— Если вы не откроете, — закричал теперь сам император, — то мы заставим вас это сделать!
И тут на стене лагеря появились комтур и знаменоносец. Безо всякой спешки комтур приказал развернуть черно-белое знамя и водрузил его рядом с собой.