Пока большинство витязей делали зарядку и готовились к утреннему осмотру, повара и их помощники готовили на походных кухнях кашу с кусочками говядины, которая еще вчера была беззаботной парнокопытной животиной.
День начинался так же, как и десятки предыдущих, с тем лишь отличием, что вокруг временного лагеря-стоянки были далеко раскинуты патрули разведчиков. Вопреки сложившемуся порядку, корпус генерал-майора Третьяка не стал делать никаких укреплений, воины использовали приготовленные фашины, заботливо собранные из валяющегося повсюду в чаще хвороста.
Гонцы мелькали пред глазами, передавая послания от одного командира к другому, являясь связующим звеном между ними. Многие из них были еще юнцами, не потерявшими веру в героизм любой войны. Они еще не видели ужаса смерти, которая приходит не во время сражения, а после – тогда, когда раненный картечью в живот солдат с трудом удерживает лезущие наружу кишки окровавленными культями рук, наполовину лишенных пальцев. Он не в силах сразу умереть и не в силах терпеть боль, страшась того, что костлявая уже занесла свое оружие и ждет только одного – момента, когда раненый отпустит наружу свои внутренности.
Адъютанты, чаще других выполнявшие роль гонцов, были отпрысками знатных фамилий, в силу приказа государя посланными служить на благо Родины и Отечества. Мало кто из них участвовал в настоящем сражении; по большей части они наблюдали за ним со стороны – с вершины холма или мчась на коне к одному из командующих с очередным приказом.
– Адъютант Сизов! – громко выкрикнул командующий корпусом, прикладывая свою печатку к горячему воску на стыке краев страницы.
В шатер к генерал-майору вошел молодой парень, лет семнадцати, с большими голубыми глазами, обрамленными длинными ресницами – как есть ангел во плоти. Года через два от его взгляда будут падать девушки, а то и замужние женщины – если, конечно, он переживет эти два года.
– Адъютант Сизов прибыл, господин генерал-майор! – бодро крикнул юноша, щелкнув каблуками.
– Передашь майору Митюхе, – протянул генерал письмо юнцу.
– Есть! – взял конверт в руки юноша.
Через пять минут адъютант Сизов прибыл в расположение витязей, где воины, чуть старше самого адъютанта, стояли с фузеями в руках. В дула фузей были всунуты багинеты; под счет офицера, так же, как и подчиненные, стоявшего с фузеей, они синхронно делали несколько движений и возвращались в прежнее положение. Не сразу адъютант заметил, что багинеты оказались и не багинетами вовсе, да и в самих дулах никаких посторонних предметов не наблюдалось, узкий клинок локтя полтора длиной примыкался рядом с дулом, с левой стороны.
Сизов даже забыл, что от него требовалось, с интересом наблюдая за движениями витязей…
– Делай раз!
Сотни солдат одновременно сняли оружие с левого плеча, на котором был закреплен погон под ношение фузей, и перехватили его двумя руками, направив оружие перед собой.
– Делай два!
Дружный, монолитный шаг витязей заставил наблюдателя вздрогнуть; вместе с шагом фузеи резко выталкивались вперед, протыкая невидимого врага.
– Делай три!
Следом за атакой каждый воин сделал еще один шаг и оказался на локоть ближе к вероятному противнику, одновременно вынимая оружие из тела врага и занимая первоначальное положение, беря оружие наизготовку.
Адъютант, не видя у тренирующего офицера знакомых глазу знаков различия, кроме разве что офицерского шарфа, решил свою задачу самым правильным, по его мнению, образом.
– Пакет от господина командующего майору Митюхе! – громко выкрикнул он.
В ответ на слова адъютанта тренирующий офицер остановился.
– Капитан Панов! – громко сказал он.
– Я! – раздался ответ со стороны правого крыла застывших витязей.
– Замени меня и продолжай комплекс, – приказал офицер и, чуть подумав, добавил: – Если меня не будет дольше, то начинай отрабатывать седьмое построение.
– Есть продолжить тренировку! – ответил капитан, занимая место Прохора.
– Ну что, давай посмотрим, что там, – сказал молодой офицер, подходя к адъютанту боярина Третьяка и забирая из рук опешившего Сизова конверт с печатью генерал-майора.
А за спиной офицера все так же продолжалась тренировка, разве что движения немного изменились, но как именно, адъютант заметить не успел: Митюха уже шел к стоящему невдалеке небольшому походному шатру, возле которого стояло полковое знамя с изображением вставшего на задние лапы бурого медведя на зеленом фоне, с небольшим православным крестом в правом верхнем углу.
Догнать Прохора адъютант Сизов смог лишь возле входа в шатер, где его и остановили два молчаливых витязя, перегородив дорогу.
– Пусть зайдет, – сказал командир витязей из своего пристанища. – На словах ко мне что-нибудь есть? – заинтересованно спросил адъютанта командующий полком.
– Никак нет, господин майор! – ответил Сизов, наблюдая за тем, как тот маленьким ножичком вскрывает конверт.
– Тогда подожди пару минут, – сказал Митюха, погружаясь в чтение. Но не прошло и половины от того времени, которое дал адъютанту полковник, как он оторвал взгляд от желтоватого листа бумаги и откинулся на спинку кресла. – Можешь идти.
– Есть, господин майор! – ответил адъютант и вышел из шатра.
– Ну, чего-то такого я и ожидал, – улыбнулся Прохор, чувствуя, как приятно греет сердце осознание того, что он предугадал действие пускай не противника, но все же. – Капитана Панова ко мне!
Два витязя, постоянно дежурившие возле входа, по сути, совмещали две должности – телохранителей Прохора и его адъютантов. Через пару минут перед командиром стоял раскрасневшийся офицер, недавно занимавшийся со своими подопечными, в сотый раз, а может, и в тысячный, повторяя комплекс упражнений для пехоты, придуманный и отшлифованный в корпусе Русских витязей.
– Нам предписывается выступить к Полтаве; в случае обнаружения противника действовать согласно «личной инициативе и смекалке», – сказал Прохор своему заместителю капитану Панову.
– А цель какая?
– Разведка и помощь осажденному городу.
– Так швед к нему не подходит! Уже чуть ли не две недели сидит без дела, – сказал недоуменно Александр.
– Вот поэтому нас и посылают к городу, на всякий случай, – хмыкнул майор, убирая приказ в небольшой ларец, стоящий на столе.
– Это что же тогда получается, нам прямо сейчас выступать?
– Ну, не прямо сейчас, конечно, однако через час, я думаю, нас здесь быть не должно… – подумав, ответил Прохор своему заму. – Так что давай иди, готовь наших молодцев.
– Есть! – вскинул руку к берету Панов.
– Давай, давай, Саша, нам еще с маршрутом определиться надо будет.
Заместитель командующего витязями вышел из шатра, оставляя того наедине с самим собой и мирно покоящимся в ларце приказом.
«Вот тебе и первые подводные камни, – грустно улыбнулся Прохор, вспоминая, что говорил ему царевич, перед тем как они расстались…
…День был на удивление солнечным и приветливым, солдаты шли по разбитой дороге, мешая грязь сапогами, будто старуха кашу в огромной ступке. В центре колонны ехали десятка два всадников, возле которых невдалеке постоянно курсировали полсотни кавалеристов, высматривающих на горизонте появление возможных «проблем».
Кто-то разговаривал с другом, споря до хрипоты по одной ему известной причине, кто-то внимал мудрости старших сотоварищей, наматывая на ус их жизненный опыт, кто-то просто молчал, не в силах оторваться от прелестного вида ранней весны, уже вовсю хозяйничающей на просторах южной Руси.
И лишь пара всадников, уединившись от ушей окружающих, оторвалась от общей колонны и ехала саженях в двадцати впереди построения.
– …Я уже говорил тебе, Прохор, о том, что не все так радужно в штабе армии, – задумчиво сказал молодой всадник на вороном жеребце, которому ярость сражения и свобода на просторе больше привычны, нежели неторопливый, прогулочный аллюр.