Читать интересную книгу Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

"Идеть онъ потомъ по жесткимъ пескамъ безграничной пустыни, одинокій и босой. Песокъ царапаетъ ему ноги и ослѣпляетъ его; мелкія, тончайшія пылинки садятся въ поры его кожи и раздражаютъ его почти до бѣшенства. Громадныя массы того же песку несутся передъ нимъ вѣтромъ и, пронизанныя лучами палящаго солнца, возвышаются въ отдаленіи подобно огненнымъ столбамъ. Остовы людей, погибшихъ въ этой ужасной пустынѣ, лежатъ раскиданными вокругъ на всемъ пространствѣ, которое можно окинуть глазомъ; все освѣщается зловѣщимъ свѣтомъ и повсюду, въ предѣлахъ человѣческаго зрѣнія, встрѣчаются одни только предметы ужаса или омерзѣнія. Тщетно стараясь произнести крикъ испуга, съ языкомъ, прилипшимъ къ гортани, спѣшитъ онъ впередъ, какъ безумный. Поддерживаемый сверхъестественной силой, онъ мчится по пескамъ, пока, наконецъ, не падаетъ безъ чувствъ на землю. Какая восхитительная прохлада оживляетъ его? Откуда исходитъ это отрадное журчанье? Вода! Дѣйствительно, вотъ источникъ; свѣжая, чистая струя бѣжитъ y ногъ путника. Онъ припадаетъ къ ней губами и, протянувъ на берегу болѣвшіе свои члены, впадаетъ въ сладостное забытье. Его приводитъ въ себя шумъ чьихъ-то приближающихся шаговъ. Сѣдой старикъ плетется тоже къ ручью, чтобы утолить свою мучительную жажду. Это опять онъ! Путникъ вскакиваетъ, охватываетъ его руками и не допускаетъ къ ручью. Старикъ борется сильно, судорожно, молитъ допустить его къ водѣ; — старикъ проситъ только одну каплю ея для спасенія своей жизни! Но онъ мощно удерживаетъ старика и жадно любуется его агоніей; потомъ, когда безжизненная голова старика склоняется на грудь, онъ отталкиваетъ отъ себя ногой этотъ ненавистный трупъ.

"Когда кончилась его горячка, и сознаніе вернулось къ нему, онъ проснулся къ жизни богатымъ и свободнымъ; ему объявили, что отецъ его, желавшій, чтобы онъ издохъ въ тюрьмѣ,- ж_е_л_а_в_ш_і_й! Тотъ самый, который допустилъ, чтобы существа, бывшія для узника дороже его собственной жизни, умерли отъ лишеній и сердечной тоски, противъ которой безсильны всѣ лѣкарства, — этотъ самый человѣкъ былъ найденъ мертвымъ въ своей пуховой постели. У него достало бы духу оставить послѣ себя нищимъ своего сына, но, гордясь своимъ здоровьемъ и крѣпостью, онъ откладывалъ совершеніе нужнаго для того акта, и теперь ему приходилось на томъ свѣтѣ скрежетать зубами при мысли о богатствѣ, которое досталось его сыну, только благодаря его нераспорядительности и безпечности. Больной очнулся, и первое, что пришло ему въ голову, была клятва о мести, второе, что злѣйшимъ его врагомъ былъ родной отецъ его жены, — человѣкъ, засадившій его въ тюрьму и оттолкнувшій отъ своего порога дочь и ея ребенка, когда они молили y его ногъ о помилованіи. О, какъ онъ проклиналъ слабость, не дозволявшую ему быть на ногахъ и уже дѣятельно разработывать свой планъ мести!

"Онъ распорядился, чтобы его перевезли подальше отъ мѣста его горькой утраты и его бѣдствій, и поселился въ тихомъ убѣжищѣ на морскомъ берегу, — не въ надеждѣ вернуть себѣ душевное спокойствіе и счастье, потому что и то, и другое покинули его навсегда, но для возстановленія своихъ упавшихъ силъ, для обдумыванія своего дорогого плана. И здѣсь какой-то злой духъ далъ ему возможность совершить первую, самую страшную месть.

"Было лѣтнее время; постоянно погруженный въ мрачныя думы, онъ выходилъ по вечерамъ изъ своего уединеннаго жилища и направлялся по узкой тропинкѣ между утесовъ къ дикому и одинокому мѣстечку, которое пришлось ему по душѣ; здѣсь онъ садился на какой-нибудь скалистый обломокъ и, закрывъ лицо руками, просиживалъ такъ по нѣскольку часовъ, — иногда до глубокой ночи, до тѣхъ самыхъ поръ когда длинныя тѣни утесовъ, нависшихъ надъ его головою, клали непроницаемый черный покровъ на всѣ окружающіе предметы.

"Однажды, въ тихій вечеръ, онъ сидѣлъ такъ, въ своемъ обычномъ положеніи, приподнимая иногда голову для того, чтобы прослѣдить за полетомъ стрекозы, или устремляя глаза на великолѣпную багровую полосу, которая, начинаясь среди океана, шла, казалось, до самаго его горизонта, до самаго того мѣста, гдѣ спускалось солнце. Вдругъ глубокое безмолвіе окрестности нарушилось громкимъ воплемъ о помощи. Онъ прислушался, неувѣренный въ томъ, что слышалъ, но крикъ повторился съ еще большею силою, чѣмъ прежде. Онъ вскочилъ тогда съ мѣста и поспѣшилъ по направленію голоса.

Дѣло разъяснилось тотчасъ же само собою; на берегу лежала разбросанная одежда; въ недалекомъ разстояніи отъ него виднѣлась немного изъ воды человѣческая голова, a какой-то старикъ кидался изъ стороны въ сторону по берегу, ломая руки въ отчаяніи и взывая о помощи. Больной, силы котораго возстановились уже достаточно, сбросилъ съ себя верхнее платье и кинулся къ морю, съ намѣреніемъ броситься въ воду и спасти утопавшаго.

"- Поспѣшите, сэръ, ради Бога! помогите ему, молю васъ именемъ Господа! Это мой сынъ, сэръ, кричалъ внѣ себя старикъ. Мой единственный сынъ, сэръ, и онъ умираетъ на глазахъ своего отца!

"При первыхъ словахъ старика, незнакомецъ остановился въ своемъ разбѣгѣ и, скрестивъ руки, сталъ передъ нимъ неподвижно.

"- Великій Боже! — воскликнулъ старикъ, узнавая его, — Гейлингъ!

"Незнакомецъ молча улыбнулся.

"— Гейлингъ! — дико произнесъ старикъ. — Мой сынъ, Гейлингь, — это мой милый сынъ… Взгляните взгляните!..

"И, задыхаясь, несчастный отецъ указалъ на то мѣсто, гдѣ молодой человѣкъ боролся со смертью

"— Слушайте! — сказалъ старикъ. — Онъ кричитъ еще… значитъ, онъ живъ… Гейлингъ, спасите его, спасите!

"Незнакомецъ снова улыбнулся и продолжалъ стоять неподвижно, какъ статуя.

"- Я былъ виноватъ передъ вами, — продолжалъ съ воплемъ старикъ, падая передъ нимъ на колѣни и ломая свои руки, отомстите за себя; возьмите все мое, самую мою жизнь: бросьте меня въ воду y своихъ нотъ и, если только человѣческая природа можетъ подавить въ себѣ естественное сопротивленіе, я умру, не двинувъ ни рукой, ни ногой. Сдѣлайте это, Гейлингь, сдѣлайте, но спасите моего сына! Онъ такъ молодъ еще, Гейлингъ, такъ молодъ для смерти!

"— Слушайте, произнесъ незнакомецъ, грозно схватывая старика за руку, — я хочу жизни за жизнь, и вотъ теперь здѣсь одна. Мой ребенокъ умиралъ на глазахъ своего отца несравненно болѣе мучительною и продолжительною смертью, чѣмъ та, которой подвергается теперь, пока я говорю, этотъ молодой поноситель чести своей сестры. Вы смѣялись, — смѣялись въ лицо своей дочери, на черты которой смерть тоже накладывала свою руку, — смѣялись надъ нашими страданіями. Какъ вы теперь о нихъ помышляете? Смотрите сюда, смотрите!

"Говоря это, онъ указывалъ на море. Слабый крикъ пронесся надъ водою: послѣднее мощное усиліе утопавшаго взволновало на нѣсколько мгновеній рябившія волны, a затѣмъ то мѣсто, гдѣ онъ канулъ въ свою преждевременную могилу, сравнялось и сгладилось съ окружающей водою…

"Спустя три года послѣ этого, какой-то джентльменъ вышелъ изъ собственнаго экипажа y дверей одного лондонскаго стряпчаго, извѣстнаго въ то время публикѣ за не совсѣмъ чистаго малаго въ своемъ ремеслѣ, и попросилъ y него особаго совѣщанія по весьма важному дѣлу. Посѣтитель былъ, очевидно, еще въ первой порѣ молодости, но его лицо было блѣдно, тревожно и убито, такъ что и безъ острой наблюдательности дѣльца, стряпчему легко было догадаться при первомъ же взглядѣ на гостя, что болѣзнь или иныя страданія совершили больше перемѣнъ въ его наружности, чѣмъ то могла произвести рука времени въ двойной противъ прожитой имъ жизни періодъ.

"- Я хочу поручить вамъ одно судебное дѣло, — сказалъ незнакомецъ.

"Стряпчій поклонился почтительно и кинулъ взглядъ на большой пакетъ, который былъ въ рукахъ y джентльмена. Посѣтитель замѣтилъ этотъ взглядъ и продолжалъ.

"— Это не совсѣмъ обыкновенное дѣло, и мнѣ пришлось много хлопотать и издержать денегъ, пока эти бумаги достались мнѣ въ руки.

"Стряпчій взглянулъ еще тревожнѣе на пакетъ; посѣтитель, развязавъ шнурокъ, опутывавшій бумаги, выложилъ на столъ множество росписокъ, копій съ условій и другихъ документовъ.

"- Какъ вы увидите, — продолжалъ посѣтитель, — этотъ господинъ, имя котораго стоитъ на документахъ, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, занялъ подъ нихъ большія суммы денегъ. Между нимъ и тѣми людьми, въ рукахъ которыхъ первоначально находились эти бумаги, и отъ которыхъ я перекупилъ ихъ всѣ за цѣну тройную и четверную противъ ихъ настоящей стоимости, подразумѣвалось соглашеніе, что всѣ эти обязательства будутъ возобновляться по истеченіи извѣстнаго періода. Но такое условіе не выговорено нигдѣ формальными актами; онъ же потерпѣлъ въ послѣднее время большія потери и если всѣ эти требованія падутъ на него одновременно, они сокрушатъ его окончательно.

"— Общая сумма доходитъ до нѣсколькихъ тысячъ фунтовъ, — сказалъ стряпчій, разбирая бумаги.