Заем был выпущен в апреле; он имел большой успех в публике. «Плюю тебе в глаза, прекрасная Франция!» - возмущенно восклицал Максим Горький.
Выборы в Гос. думу начались в марте. Первые результаты не давали ясной картины; но чем дальше шли выборы, тем явственнее определялась победа партии к.-д. Она оказалась самой левой на этих выборах и привлекла к себе всю беспартийную недовольную массу. Умеренные группы, возглавлявшиеся Союзом 17 октября, и правые под названием «монархистов» или «Союза русского народа», оказались не в состоянии конкурировать с нею.
В Петербурге к.-д. собрали 40 000 голосов, умеренный блок - 18 000, монархисты - 3000; в Москве к.-д. имели 26 000, октябристы - 12 000, монархисты - 2000. Те же результаты получались почти во всей провинции; только в городах юго-запада процент монархистов был значительно больше, но и там, при помощи еврейских и польских голосов, большинство получили к.-д.
Когда выборщики съехались в губернские города, то выяснилось, что крестьяне имеют две тенденции: провести в Думу как можно больше своих депутатов - и поддерживать тех, кто обещает им «землю». Почти все губернии послали в Гос. думу к.-д. и беспартийных крестьян (которые в большинстве затем оказались «левее к.-д.» в составе «трудовой группы»). Правые и умеренные проходили только в виде исключения. Невольно вставал вопрос: куда же растаяли многотысячные толпы, восставшие в октябре против революционного движения? На съезде монархистов в Москве в начале апреля обсуждали этот вопрос, но ответа не нашли. Вернее всего, что причин было несколько: часть - все те, кто не имел отдельной квартиры - осталась за пределами избирательного закона; другие не интересовались выборами; наконец, весьма многие возмущались революционными выходками, но ничего не имели против «заманчивых перспектив», рисовавшихся «кадетскими» ораторами. Как бы то ни было, выборы в первую Думу были тяжким разочарованием и для власти, и для умеренных и правых партий.
В начале апреля в Царском Селе происходило обсуждение проекта основных законов. В нем повторялись положения манифеста 20 февраля; существенной чертой было то, что пересмотр основных законов допускался только по почину Государя. Состав совещания был обычный. Самым спорным вопросом оказалась 4-я статья проекта: «Императору Всероссийскому принадлежит верховная самодержавная власть». В прежнем тексте стояло «самодержавная и неограниченная».
Государь (в совещании 9 апреля) высказался по этому поводу: «Вот - главнейший вопрос… Целый месяц я держал этот проект у себя. Меня все время мучает чувство, имею ли я перед моими предками право изменить пределы власти, которую я от них получил… Акт 17 октября дан мною вполне сознательно, и я твердо решил довести его до конца. Но я не убежден в необходимости при этом отречься от прав и изменить определение верховной власти, существующее в статье 1 Основных Законов уже 109 лет. Может быть обвинение в неискренности - не к правительству, но ко мне лично? Принимаю на себя укоры, но с чьей они стороны? Уверен, что 80 проц. народа будут со мною. Это дело моей совести, и я решу его сам».
Заявление Государя вызвало необычайное волнение в совещании:
»Витте. Этим вопросом разрешается все будущее России…
Государь. Да.
Витте. Если Ваше Величество считаете, что не можете отречься от неограниченной власти, то нельзя писать ничего другого. Тогда нельзя и переиздавать основные законы.
Гр. Пален. Я не сочувствовал 17-му октября, но оно есть. Вам, Государь, было угодно ограничить свою власть.
М. Г. Акимов. Если сказать «неограниченный» - это значит бросить перчатку. Если изданные законы губят Россию, то Вам придется сделать coup d'Etat. Но теперь сказать это нельзя».
Члены Гос. совета Сабуров, граф Сольский и Фриш высказались в том же смысле.
»В. к. Николай Николаевич. Манифестом 17 октября слово «неограниченный» В. И. В. уже вычеркнули.
П. Н. Дурново. После актов 17 октября и 20 февраля неограниченная монархия перестала существовать.
Кн. А. Д. Ополенский. Вычеркнув «неограниченный», оставить «самодержавный».
Государь. Свое решение я скажу потом».
Обсуждение проекта продолжалось 11 и 13 апреля. Когда оно закончилось, гр. Сольский обратился к государю с вопросом: «Как изволите приказать - сохранить или исключить слово неограниченный?
Государь. Я решил остановиться на редакции совета министров.
Гр. Сольский. Следовательно, исключить слово «неограниченный» ?
Государь. Да, исключить».
21 апреля открылся съезд к.-д. партии. Обсуждалась тактика в Г. думе. Шла борьба между левыми и более умеренными. Во время съезда была получена телеграмма о покушении на адм. Дубасова; часть съезда разразилась аплодисментами. Оказалось, по счастью, что адм. Дубасов невредим; но убиты были его адъютант гр. Коновницын и бросивший бомбу.
23 апреля была опубликована отставка Витте. Его преемником назначался И. Л. Горемыкин. Одновременно с Витте ушли не только «его» министры, но и П. Н. Дурново, и даже министр иностранных дел гр. Ламздорф. Гос. думу должен был встретить совершенно новый состав правительства.
Либеральный журнал «Свобода и Культура» поместил «политический некролог» б. премьера: «Граф Витте - совсем не реакционер, а просто человек без всяких убеждений… Для того чтобы занять первое место, он должен был заявить себя в октябре решительным сторонником общей реформы. Для того чтобы укрепить свое положение, он не призадумался затем заключить тесный союз с П. Н. Дурново. Если бы в высших сферах созрело твердое намерение вернуться вспять к неограниченному самодержавию, и предприятие не было бы, по мнению гр. Витте, обречено на быстрое крушение - он, конечно, не преминул бы стать во главе такого дела… И после всего, что случилось, это единственная роль, которая могла бы возвратить снова гр. Витте к власти».
Эти слова были пророческими - гр. Витте не раз затем выдвигал себя на такую роль; но он встретил неодолимое препятствие: «Нет, никогда, пока я жив, не поручу я этому человеку самого маленького дела! Довольно с меня прошлогоднего опыта», - писал государь императрице Марии Феодоровне (2.XI.1906).
Новые основные законы, с таким трудом прошедшие через горнило царскосельского совещания, были опубликованы 26 апреля. Съезд к.-д. в своем заключительном заседании принял, по предложению П. Н. Милюкова, резкую резолюцию: «Накануне открытия Гос. Думы правительство решило бросить русскому народу новый вызов. Гос. Думу, средоточие надежд исстрадавшейся страны, пытаются низвести на роль прислужницы бюрократического правительства. Никакие преграды, создаваемые правительством, не удержат народных избранников от исполнения задач, которые возложил на них народ».
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Открытие 1-й Думы; ее состав; слово государя; требования амнистии. - Прения об ответном адресе; отклонение поправки Стаховича об осуждении террора. - Декларация кабинета Горемыкина. - Борьба вокруг вопроса о смертной казни. - Погром в Белостоке. - Толки о думском кабинете. - Обращение Думы к стране по аграрному вопросу. - Роспуск 1-й Думы.
Выборгское воззвание. - Правительство Столыпина. - Бунты (Свеаборг, Кронштадт). - «Кровавое воскресенье» в Варшаве. - Взрыв на Аптекарском острове. - Программа реформ и военно-полевые суды. - Гучков и Столыпин. - Перелом настроения. - Разложение террора.
Эра реформ: закон о равноправии крестьян; создание земельного фонда; закон 9 ноября 1906 г. о выходе из общины.
Выборы во 2-ю Думу. - Успехи левых и правых. - Декларация кабинета Столыпина; «не запугаете». - Земельный вопрос в Думе. - Зурабовский инцидент. - Военный заговор с участием депутатов с.-д. - Роспуск 2-й Думы.
Новый избирательный закон. - Манифест 3 июня 1907 г. о «доведении до конца дела преобразования».
В день открытия первой Государственной думы в «Новом Времени» появилась необычная статья: «Государь страдал, - говорилось в ней. - На Нем много отразилось. Мыши из подполья разбежались - поели сыра и были таковы. А Государь - Он все остается, и на Нем мучительнее, чем на ком-либо, отразилось все происшедшее за 1904, 1905, 1906 гг. …»
Действительно, для государя эти годы были исключительно тяжелыми по великой ответственности, лежавшей на нем, и по той борьбе, и внешней и внутренней, которую ему пришлось пережить. Его решения неизменно вызывали нападки - зачастую с противоположных сторон. Безответственные критики обвиняли его в слабости; противники власти, вкладывая свой собственный смысл в слова его указов и манифеста, утверждали, что данные обещания не были исполнены. Но мятеж был подавлен и Дума была созвана.